Корниловъ. Книга вторая: Диктатор (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 15

Савинков тут же сделал вид, что увлечён работой, лишь на мгновение поднимая глаза от очередного документа.

— Чем могу служить? — буркнул он.

Корнилов молча прошёлся по кабинету, разглядывая интерьер. Весьма аскетичный, почти спартанский. Ничего лишнего в кабинете не имелось.

— Не рады видеть меня в добром здравии, Борис Викторович? — хмыкнул Корнилов.

Теракт произошёл утром, и вести о неудачном покушении наверняка должны были дойти до этого паука, внимательно следящего за всем, что происходит в Петрограде. И Савинкову, как ещё одному потенциальному кандидату в диктаторы, смерть Корнилова была бы очень выгодна. Без Керенского, в одиночку, ему было бы очень трудно такой манёвр провернуть, но всё же реально.

— Я слышал о сегодняшнем происшествии, но мне показалось, что это чья-то глупая шутка, неудачно запущенный слух, — откладывая карандаш, осторожно произнёс Савинков.

— С таким не шутят, — мрачно произнёс Голицын.

Корнилов уселся в кресло напротив Савинкова, смерил его долгим изучающим взглядом. Савинков уставился ему прямо в глаза, смело и открыто.

— Вы поддерживаете связь с бывшими членами Боевой организации? — прямо спросил генерал.

— Она распущена шесть лет назад, Лавр Георгиевич, — скривился бывший террорист.

— Я спросил вас не об этом, — холодно заметил генерал.

— Нет, не поддерживаю, —процедил Савинков. — Это допрос?

— А вы разве арестованы, Борис Викторович? — удивился вопросу Корнилов. — Нет, это дружеская беседа. Пока что.

Савинков откинулся назад в кресле, стараясь не обращать внимания на откровенно враждебные взгляды туркменов, сопровождающих генерала.

— Вы думаете, что я мог вернуться к таким примитивным методам борьбы, когда у меня уже есть влияние в министерстве и в Ставке? — фыркнул Савинков.

— Вы сами утверждали, Борис Викторович, что в борьбе все средства хороши, — произнёс Корнилов.

— В борьбе против царизма! — воскликнул эсер.

— Я слышал мнения, что для некоторых мои реформы хуже, чем жизнь при самодержавии, — произнёс Корнилов.

— Вы многим спутали карты, Лавр Георгиевич, — пожал плечами Савинков. — И левым, и правым.

— Я знаю, — сказал Корнилов. — Очень многим я мешаю делать деньги на этой войне.

— Только поэтому я до сих пор верю, что вы желаете России победы, — сказал Савинков.

Генерал Корнилов посидел молча, разглядывая сидящего за столом эсера. ПСР до сих пор была одной из популярнейших партий в России, и если бы Учредительное собрание вдруг назначили на завтрашний день, то эсеры набрали бы там подавляющее число голосов. Крестьянская партия, всё-таки, а абсолютным большинством населения в аграрной стране были именно крестьяне.

— А до этого были сомнения? — усмехнулся Корнилов.

— Честно? Да, — произнёс Савинков.

— С вами, Борис Викторович, я предельно честен, — сказал генерал. — И сейчас, и прежде.

— Это очень льстит, — сказал Савинков.

— Дёмин Егор Васильевич, — вдруг произнёс генерал.

Эсер нахмурил брови, явно не понимая, с чего вдруг Верховный произнёс это имя.

— Так зовут студента, который бросил в мой «Фиат» ручную гранату, — пояснил Корнилов. — Убил шофёра, одного из телохранителей и нескольких прохожих на улице.

Савинков никак не отреагировал. Он явно воспринимал это иначе, как неудачную акцию, которые он видел сотни раз, а сопутствующие потери для него это всего лишь мелкая неприятность на пути к великой цели. Поэтому и сейчас остался равнодушен.

— Это должно меня растрогать? — хмыкнул эсер.

— Нет, — покачал головой Корнилов. — Я проверял вашу реакцию.

— И? — спросил Савинков.

— Вы отличный притворщик, Борис Викторович, — сказал Верховный.

— То есть, вы считаете, что я всё же причастен? — начал нервничать Савинков.

Он понимал, что даже если дело пойдёт по самому плохому сценарию, против сразу четверых ему не устоять. Пусть даже заряженный револьвер лежит в ящике стола, застрелить он успеет только одного, самого генерала Корнилова, а потом туркмены зарубят его на месте. Лучше будет доказать свою невиновность. К этой акции он и в самом деле был непричастен, хотя некоторые отголоски о её подготовке всё-таки слышал.

— Я считаю, что вы знаете гораздо больше, чем сейчас говорите, — произнёс генерал.

Савинков нервно повёл плечами, посматривая на туркменов, которые с демонстративной небрежностью держали руки на рукоятках своих длинных ножей. Смерти как таковой он не боялся, Борис Савинков был храбрым человеком, но он понимал, что церемониться с ним не станут. Если Корнилов захочет его допросить, допрос пройдёт совсем не так, как в дореволюционные времена.

— Я теперь не имею практически никакого отношения к партии социалистов-революционеров, — произнёс Савинков. — Мне не доверяют. А партия больше не имеет ни морального, ни политического авторитета.

— Вы уже переметнулись в другую партию? — хмыкнул Корнилов.

Савинков скривился.

— Нет, из партии эсеров я ещё не вышел, — сказал он.

— Жаль, жаль, — пробормотал Верховный. — Я уже предлагал вам дружбу, Борис Викторович. Дважды я предложений не делаю.

Бывший террорист хотел было подняться, но холодный взгляд одного из туркменов пригвоздил его к месту, и он остался сидеть. Савинкову до жути хотелось вытащить револьвер из ящика, расстрелять всех вошедших и, может быть, даже захватить власть самому, но он понимал, что даже если у него это получится, долго он не проживёт. Сторонники Корнилова откроют на него охоту.

— Не припомню, чтобы я отказывался от вашего предложения, — произнёс Савинков.

— Но и согласия не выказывали, — заметил генерал. — Кто не с нами, тот против нас. Слышали такой лозунг? Наверняка слышали.

— Я на вашей стороне, Лавр Георгиевич, — поспешил заверить Савинков.

— Ну так докажите это делами, а не словами, — сварливо произнёс Корнилов. — Не думаю, что верхом ваших притязаний была должность товарища военного министра, а в детстве вы мечтали считать портянки.

Савинков забрался достаточно высоко, но он был чертовски амбициозен, а такие люди не умеют довольствоваться малым. И уж точно работу в военном министерстве он успел возненавидеть. Савинков изобразил заинтересованный вид.

— Для вас у меня есть даже два варианта. На выбор, — сказал Корнилов.

— Внимательно слушаю, — сказал Савинков.

— Первый вариант. Возглавите комиссаров. В том варианте, в каком предлагал я, не надзирать за командирами, а заниматься патриотическим воспитанием солдат, — наблюдая за реакцией собеседника, произнёс генерал.

Бывший комиссар Юго-Западного фронта задумчиво кивнул.

— Так, а второй вариант? — спросил он.

— Слышали про Эжена-Франсуа Видока? Наверняка слышали. Так вот, ваш опыт подпольщика пригодился бы нам в политическом сыске, — сказал Корнилов. — Не спешите, подумайте хорошенько. Но я говорю вам сразу. Второго шанса не будет.

Само собой, Борис Савинков взял время, чтобы подумать, а генерал Корнилов ему это время любезно предоставил. Такие решения просто так не принимаются. КГБ установило негласное наблюдение за бывшим террористом, на случай, если тот попытается сделать ноги из Петрограда или залечь на дно.

Возвращаться в Зимний дворец генерал не решился. Вернее, не захотел. Место дислокации давно уже надо было поменять, и Верховный приказал ехать в Михайловский замок, где сейчас располагалось инженерное управление Военного министерства, а до того находилась Николаевская инженерная академия. Авось, койка и какой-нибудь закуток для всероссийского диктатора найдутся.

В этом замке, конечно, в своё время скончался от апоплексического удара табакеркой император Павел I,но генерал эти суеверия смело отбросил. Верных людей в его окружении больше, чем у императора Павла.

Да и генерал с момента переворота не расставался с браунингом, каждый вечер самолично его разбирая и смазывая. Так что заговорщики, если надумают вдруг устранить Верховного физически, будут вынуждены вступить в бой. Кобуру с пистолетом Корнилов не прятал и не скрывал, браунинг всегда был на виду, и даже ночью генерал клал его рядом с подушкой.