Корниловъ. Книга вторая: Диктатор (СИ) - Борчанинов Геннадий - Страница 18

Работал Сергей Киров со всей отдачей, старательно выстраивая партийную организацию, убеждая людей и открывая отделения НРПР в бесчисленных городах бескрайней империи.

Вскоре латунные значки с символикой партии можно было встретить почти на каждом шагу. Меч и терновый венец, символизирующие теперь готовность сражаться за Россию и стойко переносить все тяготы этой борьбы, можно было увидеть даже у многих офицеров штаба. Ледяного похода не будет, и эти символы пока ассоциировались исключительно с партией. Во всяком случае, Корнилов на это надеялся.

Своё отделение НРПР было даже в Киеве, малочисленное и не слишком популярное, и в одиночку противостоять националистам и Раде оно точно не могло. Но вот послужить пятой колонной в тылу мятежников оно наверняка сумеет, надо лишь каким-то образом передать им приказы.

Так что генерал решил посетить Сергея Кирова, выслушать отчёт о проделанной работе и выдать новые указания. Штаб НРПР находился за городом, в самом центре Царского Села, и туда пришлось ехать на автомобиле.

На этот раз генерал всё же согласовал маршрут с безопасниками, и добираться туда пришлось едва ли не полтора часа, старательно объезжая все места возможных засад.

Теперь, когда ситуация немного устаканилась, можно было особо не прятаться и не скрывать связь Верховного и народно-республиканской партии. Всё равно эта связь всплывёт рано или поздно, в прессе или благодаря сарафанному радио. Но генерал Корнилов всё равно продолжал делать вид, что он всего лишь поддержал существующую партию патриотов, не связанную ни с каким зарубежным капиталом или интернационалом.

В голове вдруг всплыли чужие воспоминания о том, как генерал Корнилов, будучи командующим войсками Петроградского округа, ехал в Александровский дворец, чтобы арестовать императорское семейство. С гражданином Романовым тоже было бы крайне интересно пообщаться, но бывший царь вместе с семьёй и свитой отбыл в Тобольск несколько недель назад, жить в тишине и покое вдали от мира.

Штаб народно-республиканской партии расположился в Запасном дворце, и для этого пришлось прогнать оттуда Совет рабочих и солдатских депутатов. Дворец заняли со всей основательностью, и генерал удовлетворённо отметил вооружённую охрану на воротах и оборудованные огневые точки в окнах дворца. Несмотря на сравнительную популярность в народе и среди солдат, руководство НРПР понимало, что в такое смутное время может произойти что угодно. Штурм Смольного многих заставил пересмотреть взгляды на собственную безопасность.

Завидев выходящего из автомобиля генерала, охрана встрепенулась. О прибытии диктатора тут же доложили наверх, и солдаты-отставники, инвалиды и юнкера, добровольно несущие службу в штабе партии, теперь настороженно глядели, как генерал Корнилов разглядывает закрытые ворота и фасад дворца в стиле классицизма.

— Ваше Высокопревосходительство! — юнкер у ворот взял винтовку на караул. — Без пропуска никак не могу впустить!

Корнилов усмехнулся. Подобная исполнительность и точное следование приказу ему нравились, и многие об этом уже знали.

— Зовите начальство, может, выпишут мне временный, — хохотнул он.

— Уже доложили! — воскликнул караульный.

Верховный прошёлся вдоль закрытых ворот, заложив руки за спину и поглядывая на знакомые пейзажи Царского Села. Листва на деревьях в обширном парке уже начинала желтеть и облетать, осень широкими шагами приближалась вместе с Октябрём.

С крыльца Запасного дворца быстрым шагом спускался лично Сергей Киров, глава народно-республиканской партии, революционер и превосходный оратор. Корнилов на секунду вдруг задумался о том, расстреляли бы Кирова во время чисток 37–38 годов, если бы тот до этих чисток дожил. Скорее всего, расстреляли бы, так что Кирову повезло. В истории он остался невинной жертвой врагов народа, а не очередным троцкистом, бухаринцем или изменником Родины, как многие старые большевики.

— Лавр Георгиевич! — громогласно воскликнул Киров. — Впустите всех, что это такое?

Глава партии лично раскрыл ворота так, чтобы автомобиль мог проехать внутрь, а затем подошёл к генералу и крепко пожал ему руку.

— Какими судьбами к нам, Лавр Георгиевич? — тихо спросил Киров.

— Приехал, чтобы вы похвастались своими успехами, Сергей Миронович, — ответил Верховный.

— Тогда идёмте внутрь, — пригласил Киров.

Юнкер у ворот снова взял на караул, стараясь почти не дышать, и генерал одобрительно кивнул, проходя мимо него.

В основном, провожали диктатора восхищёнными взглядами, здесь его политику одобрял каждый или почти каждый. Многие задавались вопросом, что здесь вообще делает генерал, высказывая самые нелепые и безумные предположения.

Дворец был полон народа. Здесь громко спорили о политике, боевых действиях и судьбе страны, ходили с пухлыми папками, газетами, агитационными листовками и плакатами, сочиняли тексты и воззвания. Постоянно звенел телефон, топали каблуки, табачный дым висел коромыслом. Кипела работа. Каждый из собравшихся здесь искренне болел душой за свою Родину, и делал теперь всё, чтобы вытащить её из мрачной революционной действительности, в которую Временное правительство загнало страну.

— Чаю, Лавр Георгиевич? — предложил Киров.

— Не откажусь, — разглядывая кабинет, отозвался диктатор.

По рабочей обстановке, которую человек выстраивает вокруг себя, можно понять, что из себя вообще он представляет. И Сергей Киров окружил себя самыми лучшими вещами, какие только мог достать. Роскошь он любил, это было заметно, но все предметы в кабинете лидера партии были не просто красивыми безделушками. Малахитовая чернильница, золотое перо, пресс-папье в виде мраморной балерины, застывшей в изящном пируэте. Это наводило на определённые мысли, которые, впрочем, Корнилов решил оставить при себе.

В кабинет принесли чаю, политики расположились за столом. Генерал принялся размешивать сахар в чае, позвякивая крохотной ложечкой о китайский фарфор.

— Не возражаете, если я закурю? — спросил Киров, вытаскивая папиросу из пачки.

— Нет, не возражаю, — разрешил генерал. — Скажите, если бы прямо сейчас случились выборы. Сколько процентов набрала бы ваша партия?

— В России или в Петрограде? — уточнил политик, длинной спичкой зажигая папиросу.

— И так, и этак, — сказал Корнилов.

— Процентов двадцать, — пожал плечами Киров. — В столице чуть побольше. Эсеры по-прежнему пользуются широкой поддержкой.

— Нужно пятьдесят, — заявил генерал. — А лучше пятьдесят один.

Киров нервно хохотнул.

— Это что, шутка? Мне что, на избирательном участке у людей бюллетени отбирать? — возмутился он.

— Я не шучу, Сергей Миронович, — холодно заметил Корнилов. — Главное ведь это не как голосуют, а как считают.

— Нет, вы, право, шутите, — пробормотал политик.

— Я что, похож на юмориста? — генерал смерил его тяжёлым взглядом. — Я вас научу нескольким приёмам. Записывайте.

Генерал подробно рассказал партийному руководителю все схемы и методы манипуляции выборами, какие знал, оставив Сергея Кирова в глубокой задумчивости.А методов этих Верховный знал очень много, начиная от «белых» манипулятивных технологий в предвыборных кампаниях и заканчивая откровенными фальсификациями. Корнилову было даже интересно применить их все на непуганом электорате, ещё вчера практически никакого представления не имевшему о выборах.

Это во многом упрощало жизнь.Народ здесь, в семнадцатом году, был во многом наивен и вёлся на самые безрассудные и громкие лозунги, вроде того, что всю землю отдадут крестьянам, а фабрики — рабочим. Тут ещё можно было пообещать мир и потом утопить страну в крови, пообещать общество всеобщего равенства и выращивать плесень нового номенклатурного дворянства со спецпайками и прочими привилегиями, чтобы они даже не пересекались с простыми смертными.

Так что генерал Корнилов не стеснялся использовать любые методы. Иначе будет ещё хуже