Писатель: Назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 2

Уже засыпая, я глянул на фотографию восьмидесятых годов, что пожелтевшим пятном скукожилась на стене. Висела в треснутой рамке и чудом еще не рассыпалась от времени. На снимке запечатлен момент, когда я, молодой и известный, закапывал со школьниками послание пионерам будущего — «капсулу времени». Раскопать ее по задумке должны были через 35 лет, в 2020 году. Вот только сквера этого уже давно не было. Вместо него возвели человейники, где у каждого — своя ячейка в бетонной коробке. Что это за жизнь? Никто не знает даже своих соседей, не то, что жильцов по двору. И капсула никому теперь не нужна. Затерялась в строительном мусоре.

А может, и лежит где-то до сих пор в земле. Как и я — никому не нужная…

Разбудил меня настойчивый звонок в дверь. Кто это может быть? Я с трудом сполз с дивана. За окном было по-утреннему светло, а ведь когда я ложился — уже стемнело… Дошлепал до двери, повернул колесико замка. Охнул. Ирина! А я — в трусах. Тьфу. Старый дуралей. Можно подумать, она меня в трусах не видела. Не только — в трусах, но и без. И все-таки…

Я кивнул — заходи, дескать, а сам побрел в ванную. Там у меня халат висел. Напялил. Вышел в прихожую. Подружка моя верная все еще там топталась.

— Здравствуй, — буркнул я.

— Завтракал?

— Не успел еще… Ты меня разбудила…

— Прости, — с виноватым видом улыбалась она. — Я все принесла… Сейчас кормить тебя буду.

У ног ее стояла битком набитая сумка.

— Спасибо, Ириша. Я тогда пока в ванную.

Пока я принимал душ, пока, кряхтя, выползал из ванны — ручки да ножки уже не гнутся — на кухне зашкворчало, и по квартирешке моей поползли умопомрачительные запахи. Что-что, а готовить Ирина всегда умела. Из-за этого ее таланта я до последнего раздумывал — жениться мне на ней или нет. Впрочем, еще не поздно. Кому-то ведь надо оставить квартиру, гараж с бравым «Жигулём» времен моей молодости и права на свои книги. Может, они принесут ещё хоть копеечку? Хотя это ведь можно и так завещать, без брака.

— Я обо всем договорилась, — деловито щебетала подружка, усаживая меня за стол и накладывая мне в тарелку горку жареной картошки, а рядом поставив блюдце с отварными сосисками. — В ЦДЛ еще с прошлой недели висят объявления о мероприятии. На сайте — тоже. Миша обещал профессиональную камеру поставить… Так что встреча пройдет как надо.

Голос у моей подруги был бодрый, но отчего-то это только раздражало. Я только кивал, ковыряя вилкой в тарелке. Чувствовал я себя не ахти. В грудине тянет и голова ватная. Мне бы, по-хорошему, никуда сегодня не ездить. Принять свои таблеточки и полежать денек у телевизора… Да только нельзя Иринку подводить, вот что. Она ведь ко мне со всей душой. Придумала эту встречу, чтобы я вконец не закис. Обо всем договорилась, все организовала. Так что — перетерплю, съезжу, с меня не убудет за пару часов. А потом — домой, и валяться дня два, не меньше. Я доел все, до крошки. Потому что мне нужны были силы. Спасибо Ирише, заказала такси. На автобусе и метро я бы, наверное, не добрался. Что ж так хреново сегодня, наверное, от вчерашнего разговора в издательстве еще не отошел.

Автомобиль буксовал в снежных заносах — оказывается, за ночь намело снегу — спутница моя волновалась, что опоздаем. Не опоздали.

Когда мы сдали пальто в гардеробной и вошли в Малый зал, там никого не было. Не считая Миши, который честно установил напротив сцены видеокамеру на треноге. Увидев нас, парень обрадовался, помахал рукой. Ноги у меня подкашивались, и, уловив перемену в моем состоянии, Ириша подхватила меня под руку и подвела к ближайшему стулу.

— А где все? — плюхнувшись на стул, я с тоской обвел взглядом пустой зал

— Ничего-ничего, — бормотала она. — Сейчас — придут… Должны придти… «Сказки…» же только в прошлом году переиздали. Отличное издание, с иллюстрациями Иванова. А какая бумага мелованная, не ширпотреб какой-нибудь. Наверняка найдутся желающие получить автограф. Ты не переживай, придут читатели, придут, вот увидишь…

Я сидел на стуле, оплывая, словно мешок с… чем-то вязким. Слова Ирины доносились до меня уже откуда-то издалека. Я принялся шарить по карманам в поисках нитроглицерина. Подружка моя все поняла. Открыла сумочку, достала упаковку — у нее всегда были наготове все необходимые мне лекарства — сунула в мой беспомощно открытый рот желатиновый шарик. Я ждал, что возбуждающий холодок прихлынет к сердцу, мне станет легче, и я снова смогу с привычной иронией относиться к неизбежному…

Нитроглицерин растаял, но облегчения не принес. Я огляделся. В Малом зале до сих пор стоял бюст вождя всех времен и народов. Почему его не убрали, я не знаю, возможно, сохранили, как музейный экспонат. Ленин грустно смотрел на меня, мигая в свете ламп тускнеющей бронзой.

Я и сам подмигнул ему:

— А помнишь, Ильич, как мы с тобой собирали здесь полные залы, как несли в массы посылы социалистического реализма! Наши сердца горели! Убеждённость в правоте, не требующая раздумий, твёрдость в достижении цели, служение великой идее… Эх! Душевное времечко было, правильное… Вот бы повернуть часы вспять…

В зал вошла стайка «пионеров». Мое сердце радостно затрепетало, я выпрямился на жёстком стуле. Ну вот и первые читатели! Отрадно видеть, что молодежь книгами интересуется. А я, старый дурак, уже грешным делом подумал, что никто не придет, и всё это попусту. Пришли, родимые…

— Тут Варан-39? — неожиданно спросила одна из девчонок, худая, с кольцом в ноздре.

— Нет такой книги у меня, милая, — улыбнулся я, — проходите,садитесь, — я глянул на часы, уже пора начинать. — Еще минутку подождем, пока остальные подтянутся.

— Не-е, дедуля, мы на встречу с блогером пришли.

— Варан в другом зале! — крикнул кто-то из них, оторвавшись от смартфона.

— Точно, вон трансляция уже началась!

И стайка молодежи упорхнула из зала вместе с моими последними надеждами на преданных читателей. Это было как последний удар под дых. Вот, значит, как… Теперь Варан в почете. Ящерка какая-то…

Ирина с тревогой посмотрела на меня, потом что-то крикнула Мише, но я уже не услышал ни звука… Острая боль, словно мне в грудь воткнули нож, пронзила сердце, я попытался вскочить. Но не вышло… Ха! Наивный! Будто от инфаркта можно убежать. Не сдвинувшись с места, я начал куда-то падать… Горло мое обожгло, точно я залпом осушил кружку чистого спирта. Я начал хватать воздух ртом, шаря руками, стараясь удержаться на поверхности сознания. Сквозь вату в ушах вдруг пробились голоса:

— Вы шо, бисовы дети, сдурели! — надрывался кто-то. — Угробили пацана⁈

— Да брось ты, Михалыч, это ж святое дело! — вяло отвечали другие голоса — хриплые и грубые. — На, лучше сам хлебни…

— Черти! Вы шо, не видите⁈ Он же ж не дышит! Быстро тащите в медкабинет!.. Уволю нахрен! Шо удумали в рабочее время!

Было очень жарко и шумно. Что-то гремело и лязгало в кромешной тьме. Меня подхватили и понесли куда-то. Сквозь грохот и визг до моих ушей доносилось:

— Вот же разорался, сучий потрох… — это бурчали тащившие меня. — Уволит он… Ага, как же. У нас безработных не бывает, у нас бывает, что работать некому…А молодой ничего — хлебнул знатно. Тока вырубился быстро.

Неужели это работники Дома литераторов?

— Так ты ему чистогана налил! — вторил другой голос. — Водки надо было!

— За вливание в наш дружный цех водкой не обойдешься! Я ж не знал, что его так сразу поведет. С виду-то крепкий, вроде.

Адский грохот и жар отдалились. Стало прохладно. Зрение мое понемногу начало проясняться. Яркий свет лился с двух сторон не слишком широкого тоннеля. Нет, не ЦДЛ это. Чуть скосив глаза, я увидел черные волосатые пальцы, вцепившиеся мне в плечо. Куда же меня волокут эти черти? Из ада — в рай! Неужто заслужил, господи!.. Меня втащили в помещение с белыми, почему-то выложенными кафелем стенами, брякнули на что-то плоское. Ангельски-нежный голос осведомился:

— Что с ним? Током ударило?