Зомби – вот мое оружие - Бадевский Ян - Страница 3

– Какой у нас план? – спрашиваю я.

За прошедшие два года я понял, что единственный способ переключить старика на позитивный лад – обсуждение конкретных вопросов.

– Ищем новое убежище, – нехотя ответил дед.

– А старое чем не годится?

– Ты видел наших соседей, – дед ткнул большим пальцем за спину. – Они тебе понравились?

– Не очень.

– Мне тоже.

Сейчас разгар лета и путешествовать удобно. Если не идет дождь. А дожди в этих местах, по словам деда, начинаются в июле. Осень и зиму мы стараемся проводить в заброшенных коттеджных поселках. Выбираем добротные дома – каменные или печатные. Автономные. С дровяной печью, теплыми стенами, не протекающей крышей. Отыскать нечто подобное – большая удача. Человеческое жилье, если за ним не присматривать, постепенно разрушается.

Путешествуем пешком.

В мире почти не осталось бензина, так что автомобилями пользуются единицы. Кочевники переходят на лошадей и собачьи упряжки. За два года нам повезло лишь однажды – на какой-то богом забытой даче мы напоролись на два композитных велосипеда. Такие штуки не ржавеют, но колеса приходится подкачивать. Мы проездили на этих великах до самой зимы, а после выпадения снега их пришлось бросить. И встать на самодельные лыжи, которые дед выпилил из листов, напоминающих фанеру.

Вот такая у меня теперь жизнь.

Чем-то напоминает «Дорогу».

Или «Безумного Макса».

Хотя нет, о чем это я. Тут же бензина почти не осталось. Когда зомби наводнили мир, накрылась медным тазом вся промышленность. Химическая, в том числе. Планета медленно, но упорно скатывается в пасторальное средневековье. Кланы поддерживают в полисах некое подобие цивилизации, но за пределами укрепленных городов начинается дичь.

Тропинка вывела нас к железнодорожным путям.

Редкий образец сохранившегося полотна.

По лицу деда вижу – недоволен. Еще бы. Новые шпалы, гравийная насыпь. Рельсы не ржавые. О чем это говорит? Правильно. Веткой пользуются. Тут могут проезжать дрезины мародеров, охотников за хабаром, либо водородные поезда западных кланов. На открытой местности мы превращаемся в легкую добычу.

– Тормозни, – говорит дед.

И лезет в боковой карман рюкзака за картой.

Я принадлежу к вырезанному роду Верских. Как и мой дед, если принять его слова за правду. Вот только фамилию свою этот странствующий самурай никому не называет, а себя предпочитает именовать не иначе как Хидео. И да, вы же помните, что этот чувак похож на бурята? А я на него совсем не похож. Руки чешутся раздобыть какое-нибудь зеркало и увидеть там свое отражение, вот только зеркало мне в походе явно не светит. Разве что гладь лесного озера на рассвете. Память подсказывает, что лицо у меня славянское. Так что старик Хидео – вообще не пойми кто.

Как вы понимаете, я уже задавал ходячей мясорубке скользкие вопросики. На что получил уклончивые ответы. Дескать, были у нас в роду выходцы из Забайкалья. А как так вышло, что всех перебили, а дед остался? А не был он, видите ли, в родовом поместье. Путешествовал, созерцал, выполнял всякие-разные задачи.

Выглядит всё это дерьмо притянутым за уши.

И я бы, наверное, не дернулся в Пустошь из защищенного полиса с неизвестным хрычом, если бы не одно «но». Сразу после того, как Хидео объявился в городе, на меня напали. Впрочем, это отдельная история.

– Прогуляемся по путям, – изрекает Хидео. – Километра два.

– А потом?

– В лес.

Никаких подробностей.

Фирменный стиль сурового пенсионера.

***

Хутор – редкая удача для путника.

Начну с того, что их почти не осталось. Когда пандемия выкосила две трети населения Земли, многие ушли из городов, стали обустраиваться в заброшенных деревушках и дачных поселках. Решение казалось мудрым, но появились зомби. А вслед за ними – одаренные. Ну, и банды мародеров, куда ж без них. А чем поживиться в опустевших городах? Явно не просроченными консервами и заплесневелыми крупами. Еду выращивают слабаки. Сильные приходят и забирают всё, что им нужно. Попутно насилуя и убивая. Кто поумнее, сколотил регулярные мини-армии – так появились влиятельные рода и кланы. Да-да, нынешние бояре – потомки бандитов, воров и убийц. Человеческая жизнь в середине века не стоила и гроша, да и сейчас ситуация не изменилась. Разве что дачники превратились в крепостных, а мародерствующие банды взяли под контроль полисы.

В общем, хутора не давали гарантий безопасности.

Чтобы выжить, сто лет назад было нужно объединяться и вооружаться. Так думали нынешние холопы, сбиваясь в племена. А потом за их головами пришли одаренные.

Хутор должен стоять на отшибе.

Нет, не так.

В глухомани, добраться до которой по известным дорогам практически невозможно.

И вот мы здесь. Это как отыскать иголку в стоге сена, а посему я склоняюсь к мысли, что Хидео мухлюет. Наверняка присмотрел избушку много лет назад, а сейчас делает вид, что нам люто повезло. Бла-бла-бла.

Тропинка вывела нас к заклиненным откатным воротам и двухметровому бревенчатому забору. Сразу видно – хозяева защищались от мертвецов. Чтобы попасть внутрь, нам пришлось обойти весь периметр, отыскать брешь в виде рухнувших бревен и пролезть в образовавшуюся щель.

– Придется чинить, – буркнул дед.

За укрепленным периметром обнаружились поросшие бурьяном грядки, яблоневый сад, небольшой пруд, хозпостройки и нечто наподобие спортивной площадки – ровная поляна с прибитым к сосне баскетбольным кольцом. Турник, брусья. Ржавые штанги и перекладина футбольных ворот…

И, собственно, дом.

Бревенчатый, двухэтажный.

С черепичной крышей, деревянными рамами, массивной входной дверью. С крыльцом, балконом и открытой верандой под навесом. Печная труба. Загадочная пристройка. И совершенно неуместный в такой глухомани гараж.

– Ты видишь колодец? – спросил дед, критически осматривая наше убежище.

– Нет.

– А сортир?

Безусловно, он имел в виду деревянный туалет. На хуторе нет и не может быть канализации. Все удобства на улице. По умолчанию.

Мне остается лишь покачать головой.

– Значит, ищем генератор, – выдал старик.

Я не сразу, но проследил цепочку его размышлений. Нет колодца – значит, вода качается из скважины электронасосом. Нет туалета – ищи санузел внутри. Откатные ворота тяжелые, сами по себе не ездят. Значит, электричество. А откуда его взять? Ветряка и солнечных батарей не видно. Получается, генератор. Но не бензиновый же? Тогда водородный. А это плохо – мы не знаем, как добывать водород, чтобы привести всю эту хренотень в рабочее состояние.

– Ты уверен, что здесь никого нет? – спросил я.

Поймать арбалетный болт за проникновение на чужую территорию – сомнительное удовольствие. Утешает, что этого еще не произошло. На хуторах люди живут большими семьями. Иногда несколько родов объединяются, чтобы держать оборону и выращивать еду. Вот, например, те сооружения смахивают на загоны для скота. А вон курятник и крольчатник. Никто не оставит такую локацию без охраны. Если оставили – значит, надолго. Возможно, навсегда.

– Думаю, года три здесь никто не живет, – сообщил дед. – Или пять.

Дверь оказалась незапертой.

Хидео даже не стал вынимать меч из ножен – настолько был уверен в своей правоте. Впрочем, старик владеет искусством одного удара. Иайдо – кажется, так.

Первое, что бросается в глаза – просторная комната с печью в центре. Классической русской печью, сложенной по всем канонам. Справа – две двери. В дальнем углу – винтовая лестница на второй этаж. Добротная, но примитивная мебель. Большое окно слева. И вполне себе электрический потолочный светильник. Энергосберегающий, как и следовало ожидать.

Увиденное с трудом укладывается в голове.

Подобные усадьбы встречаются крайне редко. Почти не встречаются, будем откровенны. Нужно потратить годы на возведение и обустройство дома. Стаскивать мебель из полисов и заброшенных деревень. Проводить электрику и канализацию. Где-то доставать материалы. И по возможности не привлекать внимание кочевых банд, рыскающих по окрестностям в поисках легкой добычи.