Колонисты Пандоры (СИ) - Подус Игорь - Страница 41

Правый глаз чужака горел красным. А растрескавшиеся губы неожиданно изобразили улыбку. Пришелец выдавил из себя по слогам единственное слово.

— По-мо-ги!

Ветка втайне от отца изучала, самый распространённый на планете язык дикарей. Были и другие наречия, но девушка ограничилась главным. А ещё она пыталась разобрать вопли соседей. выкрикиваемые под странную музыку, во время радиотрансляций. Потому она поняла, о чём попросил чужак. И именно поэтому, услышав характерный звук, набора мощности плазмобоя, кинулась к дяде.

Вырвавшись из круга, Ветка положила руку на объёмный ствол и отрицательно затрясла головой.

— Не стреляй, — попросила она, и в этот момент на круглой плите началось настоящее светопреставление.

Поверхность ярко засверкала, постепенно входя в некий ритм. Земля под ногами стала ощутимо вибрировать. А обожжённый человек схватился за голову и принялся кататься по плите, сотрясаясь от разрядов, окутавших его тело.

При этом завораживающее представление и не думало заканчиваться. Даже за пределы круга потекли волны энергии, покалывающей тело. Ещё они начали транслировать голоса предков, застывшим от удивления зарканцам.

Необычное действо продолжалось до тех пор, пока на Поднебесных вершинах не начали появляться протуберанцы света, идущие от местного светила. Как только это произошло, всё прекратилось. А Ветка с дядей уставились на человека, лежавшего в самом центре круга.

— Судя по показаниям биосканера, чужак не дышит, — произнёс дядя и нервно постучал по запястью.

— И что же теперь делать? Может, поможет реаниматор?

— Ты что, совсем сдурела? Это же обычный дикарь. Всего-навсего один из низших подвидов людей. Они лишь отдалённо похожи на настоящих, чистых хуманов, таких как мы. Тратить на него столь дорогие ресурсы, я точно не позволю, — решительно заявил Варис.

А Ветка продолжала разглядывать лицо человека, которое её чем-то притягивало. Попытавшись, стряхнуть нахлынувшее наваждение, она встрепенулась. Ведь в этот момент лицо чужака исказила гримаса боли. Сделав судорожный вздох, он надсадно закашлялся.

— Жив! — выпалила девушка, почувствовав странное облегчение.

Далее она заскочила в круг и преодолев врождённую брезгливость к дикарям, положила руку на лоб пришельца.

Дядя пытался остановить её порыв, гневным окриком, но было уже поздно. Она не послушалась и потянула человека прямиком к Варису, по-прежнему восседавшему на ящере.

— Ветка, зачем ты его трогала? И куда ты его тащишь? Давай оставим дикаря здесь и свяжемся с городскими постами охранения. Они сами всё сделают, без нашего участия.

— Пока прибудут городские увальни, он может умереть.

— Так я не против. Пусть именно это, и произойдёт, — проговорил дядя вполне искренне, — Или давай вызовем моих звероловов с фермы? Они быстро отнесут его к ближайшему болоту и утопят в кислотной трясине. Ветка, даю тебе слово, никто в городе, и тем более твой отец, никогда не узнает, что здесь произошло. Особенно, что трогала раненого дикаря. Это же табу!

Фыркнул в ответ, девушка затащила тело на бугорок. По-прежнему скалящийся ящер, с интересом обнюхал кусок полуживого мяса. Затем зверюга открыла пасть, но Ветка сунула кулак прямо под раздувающиеся ноздри, показав, что нельзя трогать, аппетитно выглядевшее угощение.

— Ты понимаешь, что будет, если твой отец, председатель совета города узнает о произошедшем с его дочкой? И что я в этом как-то замешан? — эмоционально воскликнул дядя.

— Дядюшка Варис. Давай сделаем так, чтобы об этом никто не узнал, — предложила Ветка и нащупала пульс на шее, стонущего человека.

— Хурш! — дядя вполголоса выругался на давно забытом диалекте.

Он только что закончил подсчитывать, сколько статей устава сейчас нарушает. С другой стороны, законы писали люди. Да и есть у него много вопросов к некоторым статьям, добавленным ретроградами в последние десятилетия. А табу насчёт контактов с дикарями вообще неписанный закон, не отражённый в уставе.

Ещё немного подумав, он соскочил с ящера и одним рывком закинул тело дикаря в грузовой короб, расположенный прямо за седлом наездника.

Тело нестерпимо болело. Я ничего не видел из-за расплавленной накидки, обволакивающей шлем и налипшей на щитке. Однако в короткие мгновения бодрствования, чувствовал, как глайдер куда-то летит. Причём без моего непосредственного участия. Аппарат вела заложенная в имплант программа, работавшая автоматически.

Иногда я ощущал, как аппарат набирал скорость, а потом резко разворачивался. А ещё он взмывал на крутые склоны и срывался с высоты, заставляя почувствовать позвоночником, перегрузки.

Именно от одной из таких встрясок, я в очередной раз отключился и очнулся от порывов холодного ветра, проникающих сквозь слабенькое силовое поле. Обволакивающий холод проникал под ткань комбеза и не позволял впадать в беспамятство. Правда, даже в редкие секунды прояснения, мне не удавалось вспомнить, что случилось и куда летит аппарат.

Очередной мощный кинетический удар вывел меня из забытья. Мне показалось, что глайдер совершил мёртвую петлю и ушёл в стремительное пике, а меня снова накрыла пелена беспамятства. В следующий раз я очнулся от громкого щелчка и почувствовал, что куда-то упорно ползу.

Раздвинув ветки кустарника, мне удалось выбраться на ровный участок земли. Тут же я скатился с небольшого обрыва и приземлился на что-то жёсткое. Всё это происходило, как будто во сне. Поэтому меня не удивили чужие голоса, раздавшиеся совсем рядом. А затем меня накрыло, что-то непонятное и жуткое.

Сумасшедшее многоголосие буквально впивалось в мозг, заставив зарычать от боли и схватиться за шлем. Сейчас я желал только одного, сорвать его с головы и зажать уши.

А когда мне удалось это сделать и привыкнуть к свету, то первое, что возникло перед глазами — это красивое лицо светловолосой девушки. Ещё у неё необычно большие зелёными глазами, которых я просто утонул.

Увидев этот сказочный образ, мне удалось выдавить только одно слово. В следующее мгновение я начал терять сознание, а навязчивое многоголосие снова атаковало мой разум.

Бесконечные ряды цифр и символов заполонили мозг. Причём они повторялись раз за разом, прокручиваясь тысячи раз, словно для лучшего усвоения. Всё это продолжалось непонятное количество времени. Когда я волевым усилием, наконец, сумел остановить этот сумасшедший калейдоскоп, пришли чувства и ощущение реальности.

Первым я почувствовал вонь, похожую на запах навоза молодых ящеров Кава. А услышав подозрительное фырканье и открыв глаза, увидел прямо перед собой четыре пасти, угрожающе скрежещущие клыками обо что-то металлическое.

Оказалось, что это ящеры пытались раздвинуть прутья решётки, прикрывавшей моё измученное тело. Судя по бордовой расцветке, зверюги уже прошли через четвёртое перерождение. Значит, двенадцатилетки или на год старше. На боках едва начали формироваться шипастые наросты, которые после поедания степной травы, начнут наполняться вкуснейшим мраморным мясом.

От одного воспоминания о стейках, которые мы жарили сразу после охоты и разделки добычи, рот наполнился слюной. Страшно захотелось есть. А вот желающие перекусить мною ящеры, внезапно перестали грызть решётку и, отступив на метра полтора, удивлённо уставились на потенциальную жертву. Меня посетила странная мысль, что виной тому мой гастрономический интерес, направленный уже в их сторону.

— Да братцы, сожру и даже не поперхнусь, — плотоядно изрёк я и, приподнявшись на локтях, осмотрелся.

Модифицированный глаз работал отлично. Так что без труда удалось рассмотреть длинное помещение, разделённое решётками на отдельные загоны. Это было похоже на стойла, в которых находились небольшие группы ящеров, примерно одного возраста.

Картина, мягко говоря, удивляла. Хотя стены и решётки выглядели довольно крепкими, я отлично помню науку, преподаваемую нам с самого раннего детства. И в одном из первейших правил было сказано — Кава в неволе не живут. Можно поймать и запереть ящера, находящегося в любой из стадий созревания от головастика до цыплёнка. И он будет биться, и грызть стены до тех пор, пока не вырвется на свободу или не погибнет от ран и полного истощения.