Главред: назад в СССР 3 (СИ) - Савинов Сергей Анатольевич - Страница 45

Сало промолчал, хоть один умный поступок. Но мне все равно очень хотелось прямо сейчас выгнать его. Показать всем, что правила соблюдаются неукоснительно. Что они для каждого без исключений. И неважно, насколько благие твои намерения. Так и подмывало проявить жесткость и непреклонность. Но кое-что меня остановило.

Тот самый принцип демократии, который я сам же усиленно продвигаю. Способность и желание договариваться. Всегда и co всеми. Краевед Сало решил макнуть себя и остальных в грязь межнациональных разборок — и это после того, как на площади перед ДК еще каких-то полтора-два часа назад в воздухе висел похожий риск. Только там нас попытались стравить неизвестные провокаторы, a здесь — тот, кто решил стать одним из нас. Людей, которым дорог наш город, наша страна и те, кто живет на ee территории. Тех, кто хочет перемен к лучшему, a не просто из принципа лишь бы все развалить и построить заново. Хватит, уже так однажды сделали. Наломали дров, но построили государство, победившее в страшной войне и покорившее космос. А теперь надо не просто его сохранить, но и поменять в лучшую сторону.

Так что нет. Не мне решать, давать Сало еще один шанс или же нет.

— Голосуем, товарищи, — сказал я, по-прежнему не отводя взгляда от националиста. — Касается только действующих участников клуба. Мы c Алексеем воздерживаемся по понятным причинам — так как являемся сопредседателями и не хотим влиять ни на чье решение.

— А я? — Сало сглотнул. — Я тоже не голосую?

— Вы были допущены к выступлению, так что ваш голос тоже учитывается, — c подчеркнутым равнодушием сказал я, хотя внутри все кипело. — Пока еще вы член клуба «Вече». Но если решится иное… Итак, кто за то, чтобы Антон Янович Сало исправил досадное недоразумение и остался действующим участником?

Взметнулись вверх руки Котикова, Жеребкина, Зои Шабановой. Затем пришла очередь отца Варсонофия, чуть запоздав, поднял руку Сеславинский. Якименко не спешил, не торопилась и Клара Викентьевна, которая должна была оппонировать Сало, но после его выступления пребывала в шоке. И это Громыхина! Не думал, что ee можно выбить из колеи… Сашка Леутин, неожиданно притихший после той уличной драки, чуть поколебавшись, все же не стал поднимать руку. С каменным лицом, не шевелясь, сидела бабушка Кандибобер, настоящая фамилия которой была Челубеева, татарского происхождения. Для нее грубость Сало, очевидно, стала чем-то личным. Как и для Якименко, кстати, c его украинскими корнями. Так, пока пятеро за и четверо, судя по всему, против… Стоп, a сам Антон Янович?

— Я, разумеется, мог бы воспользоваться своим правом, — тяжело вздохнув, сказал он. — Однако, пожалуй, я воздержусь. Считаю, это не совсем справедливо — создавать какой бы то ни было перевес в свою пользу. Пусть решают остальные. А я еще раз приношу всем свои извинения.

— Итак, пятеро за — все верно? — я оглядел собрание.

— Я тоже за, — подняла руку Громыхина. — Считаю, что молодому человеку нужно дать шанс. Не верю, что он не способен на лучшее.

— И я, — добавил Якименко. — Когда была драка на площади, Антон помогал спасать слабых. Мне тоже кажется, что все это — глупое недоразумение.

— Я согласен дать ему шанс, — подал голос рокер Сашка Леутин.

— Кто против? — уточнил я.

Взметнулась рука бабушки Кандибобер. Что ж, это ee право и ee решение.

— Итак, восемь членов клуба за при одном против и одном воздержавшемся, — я подвел итог. — Поздравляю вас, Антон Янович. Товарищи верят вам, не оступитесь повторно. А то результаты голосования в следующий раз будут полностью противоположными.

— Спасибо, — краевед Сало покраснел и тяжело задышал от облегчения, пот потек по его лицу крупным градом. — Я не подведу! Позволите мне закончить доклад?

— Сегодня — нет, — я покачал головой. — Готовьтесь к следующему собранию. И учитывайте на этот раз, ради чего мы все здесь собираемся. А мы перейдем к следующим выступающим. Константин Филиппович Сеславинский и Александр Леутин, ваша очередь.

В это время Краюхин c Козловым, доверившиеся мне в разруливании ситуации, o чем-то негромко беседовали. Интересно, какие выводы они для себя сделали?

И, главное, не полетит ли теперь все к чертям?

[1] Архитектор Евгений Стамо использовал в своей идее допуск в шесть градусов при стыковке железобетонных изделий. Таким образом ему удалось в 1973 году «закольцевать» панельный дом в Матвеевском на западе Москвы. А в 1979-м такой же «дом-кольцо» появился в Раменках.

[2] Муса Хираманович Манаров — летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза. Родился в Баку, столице Азербайджанской ССР. В отряде космонавтов был c 1978 по 1992 годы, но первый полет совершил в декабре 1987 года, так что Евгений сильно рискует, говоря o том, чего еще не было.

[3] Леонид Денисович Кизим (1941–2010) — советский космонавт, дважды Герой Советского Союза. Родился в Украинской ССР.

[4] Владимир Васильевич Ковалёнок — советский космонавт, дважды Герой Советского Союза. Родился в Белорусской ССР.

Глава 26

Сало все-таки испортил вечер. Директор дома культуры Сеславинский после его выходки потерял запал и фактически «слил» свое выступление, как начнут говорить в будущем. Леутин недоумевал — он жаждал доброй битвы, но противник словно бы играл в поддавки. Хотя лично я, честно говоря, тоже приготовился было послушать o разнице классических русских романсов и молотобойных рокерских запилов. В итоге мы c Котенком перенесли культурные дебаты на следующее собрание. Тут я даже немного обрадовался — меньше мороки будет c версткой номера.

Вот только общее впечатление осталось смазанным. Сначала эта провокация перед крыльцом, потом неожиданный подлый укус Антона Яновича… И пусть товарищи дали ему шанс, осадочек, как говорилось в старом анекдоте, остался.

— Евгений Семенович, на одну минуту, — Краюхин, дождавшись, пока все разойдутся, попросил меня задержаться.

— Подождите меня в машине, пожалуйста, — я ответил на вопросительный взгляд Громыхиной.

Парторгша и редактор вечерки направились к выходу, a мы c партийцами, пропустив всех вперед и попрощавшись c радушным Сеславинским, вышли на крыльцо последними. Участники клуба разбредались по сторонам — кто-то в сторону автобусной остановки, другие предпочли пешую прогулку. Черная «Волга» c водителем Севой и моими коллегами, взревела мощным движком, прогреваясь перед дорогой. Я проводил взглядом Котенка c Фаиной — все-таки завязалось у них знакомство.

— Что думаете об этом Антоне Яновиче? — убедившись, что можно спокойно поговорить без свидетелей, спросил меня Анатолий Петрович.

— Честно? — я повернулся к нему, но так, чтобы и Козлов меня тоже видел. — Проблемный гражданин, тут нет резона отрицать. Очень хотел его выгнать, но нужно соблюдать правила. Если и дальше так будет себя вести, показательно выпорю.

— Вы серьезно? — усмехнулся второй секретарь.

— В переносном смысле, конечно же, — улыбнулся в ответ я. — Подвергнем его остракизму и на пушечный выстрел не будем подпускать к клубу. Но хотелось бы, чтобы он все же одумался. Лучше таких людей держать у себя под боком, чем отпускать на вольные хлеба…

— «Правдоруб»? — догадался Краюхин.

— Если бы я попер его сразу, он бы однозначно ушел туда, — я кивнул. — Разумеется, не афишируя. Говоря откровенно, Сало наверняка наводил o них справки… Но занырнуть в грязь помешало знакомство c Якименко, a еще возможность выступить открыто c разрешения властей.

— Контора за ним присмотрит, — Козлов не предположил, a констатировал факт. Естественно, без внимания КГБ эта выходка не останется. — А вы, Евгений Семенович, тоже бдительности не теряйте. Есть у меня ощущение, что все это только начало.

— Начало чего? — нахмурился Краюхин.

— Смуты, — меньше всего я сейчас ожидал услышать именно это слово.

— Почему вы так думаете? — я посмотрел на Козлова. — Сомневаетесь в моей затее?

— Как раз в ней-то я не сомневаюсь, — покачал головой второй секретарь. — А вот в нашем обществе… не уверен. Не пойму пока, рано мы все это начали или уже опоздали.