Столичный доктор. Том II (СИ) - Линник Сергей - Страница 41

Пока слуга покупал сушеные водоросли и круглый рис в комплекте с копченым угрем, мы спокойно беседовали. Не в смысле поднятых тем, а без криков и прочего некультурного выражения эмоций.

Я сомневался. Великокняжеская задумка продолжала меня тревожить и травить моё существование. А если есть возможность поделиться с кем-то грузом на душе, так и вовсе легче становится. Лет через пятнадцать в Вене один еврейский доктор на этом просто головокружительную карьеру сделает. Поэтому и выложил историю с сомнениями китайцу.

Он задумался. Блин, только бы без даосских притч и прочей туманности. Мне как-то не хочется искать глубинный смысл во всяких иносказаниях.

— Я, конечно, общался с князем. Примерно понимаю, чего от него ждать, — сказал, наконец, Ли. — Исход может быть любой. Но ты уже сам ответил на свой вопрос.

— Это как?

— За тобой стоит твое дело. Будь ты торговцем, то имел бы выбор. Потерял только деньги. А у тебя другое. Спроси у женщины. Что она скажет. На князя его жена имеет большое влияние, я видел.

И всё.

Короче, делай, что должно и пусть будет, что будет.

До Ильинского доехал во всей красе. Собственный экипаж, Жиган за извозчика, рядом ехал Кузьма. Я сидел, закутавшись в пыльник, смотрел на тучки, которые наползали сверху, и думал о смысле жизни. Заодно вспоминал выезды всем отделением на природу с шашлыками на день медика. Кстати, третье воскресенье июня в этом году неотмеченным осталось. Впустую прошло. Зато Кузьма, предназначенный для изображения суши-мастера, чисто выбритый и причесанный, сиял как новый пятак, придерживая корзину с ингредиентами. Накануне он напрактиковался до дрожи в руках c завертыванием обработанного уксусом и сахаром риса специальным «ковриком», зато сегодня я был в нем уверен. Просил после всего выпить, чтобы залить чувство глубочайшего возмущения, вызванное напрасным переводом харчей, но я ему запретил больше сотки пить. Не хватало мне похмельного разгильдяя с собой притащить.

Остановился Жиган перед главными воротами в усадьбу. Забор, кстати, не очень высокий. С точки зрения безопасности — так, одно название. Никаких тебе пятиметровых крепостных сооружений, столь привычных глазу при перемещении по Рублевке или Новой Риге. На входе, понятное дело, караул. Чужие здесь не ходят. Но тоже далеко не блок-пост. Короче, здешние террористы — одно название. При желании захват усадьбы можно осуществить весьма условными силами. Просто до такого еще никто не додумался.

Хитрован перекрестился на церковь, видневшуюся справа от ворот, крикнул открывать. Открыли. Заехали на круглый разворот перед главным входом. И… попали в «пробку». Желающих выгрузить именитых москвичей было немало. Дождались своей очереди, вышли. Я озабоченно посмотрел на небо. Не будет ли дождя? Это все испортит.

Прибывшие на пикник постепенно втягивались в дом, слуги вытаскивали багаж, Кузьму, Жигана со всеми пожитками какой-то лакей увел в место, где вся прислуга должна обитать.

Меня же отвели в небольшую комнатку на втором этаже главного дома, стоящего на берегу Москва-реки. С видом на парк, но я не в обиде. Вот если бы жить здесь, то просил бы, конечно, вид на воду. А так, один день перекантоваться… Но заселение в главный дом оценил. По пути следования в парке были видны всякие флигели на третьей линии, подходящие под прием гостей.

Ливрейный лакей немедля занялся моим внешним видом. Я даже облегчил ему задачу — разделся и пошлепал в ванную. Индивидуальную, не одну на этаж, кстати. Минут через двадцать уже был чист, причесан, обтерся натуральной кельнской водицей, прелесть которой я здесь быстро оценил. Освежает, а запах выветривается через считанные минуты.

Оделся и вышел на улицу. И снова неподалеку нарисовался еще один ливрейный, дабы не заблудился и не попер куда не надо. Или на случай, вдруг чего пожелаю. А что, задействую-ка его в качестве экскурсовода, раз приставили. Приехал я, получается, слегка заранее.

— Покажи-ка, братец, мне, что здесь где.

— Извольте, — с вежливым полупоклоном слуга показал мне на двухэтажный дом с колоннами. — Это главное здание усадьбы. Государь Александр Александрович любил здесь бывать и приезжал сюда неоднократно. Тут была сделана одна из первых фотографий!

Это, наверное, я должен проникнуться и воодушевиться. Одно только и счастье, что нет традиции целовать царственные следы.

— А флигель у меня под окном? — я попытался вывести экскурсию в более практичное русло.

— Это «Приют для приятелей». Здесь много зданий с оригинальными названиями. Извольте посмотреть направо. Вот этот павильон «Пойми меня», за ним почти сразу — «Миловид». А слева, чуть поодаль, еще павильон — «Не чуй горя». Желаете осмотреть поближе?

Я закашлялся. Специфические тут названия. Мы прошли вдоль дома, осмотрели павильоны, возле которых бродили… павлины! Хвосты красивые, но вот их крики…

Вернулись, а гости уже собрались на пикник. Господа и дамы, все как одна в белом и с зонтиками от солнца, прогуливаются и беседуют. Прямо как в фильме «Шоу Трумена» — вот только что никого не было, но стоит отвернуться, и массовка уже толкается локтями в борьбе за место перед камерой.

Ну и я присоединился, раскланиваясь на всякий случай со всеми встречными. Лица я всегда запоминал плохо, так что лишний раз сказать «здрассссти» не помешает. А вот, кстати, и гостеприимные хозяева. Спускаются с той самой веранды под ручку. Уже не в официальном, Великий князь во фраке, но без орденов, княгиня в легком кремовом платье, в шляпке с широкими полями. Ясное дело, пошли приветствия, улыбки и прочие искренние выражения чувств. Но Сергей Александрович вдруг узрел скромную одинокую фигуру симпатичного молодого человека в стильном канотье, и запросто позвал:

— Господин Баталов!

На меня тут же обратились взоры собравшихся. Ничего себе, мистер Икс нарисовался. Кто таков? Почему не знаем?

Я быстренько пробрался к веранде, и поприветствовал хозяев поклоном:

— Ваши императорские высочества…

— Полноте, Евгений Александрович, — продолжил поднимать мою значимость Сергей Александрович, и представил тем, кто меня еще не знает: — Господин Баталов возглавляет созданную им первую в России службу скорой помощи. Буквально на днях врачи вернули к жизни… семь? — он повернулся ко мне, желая уточнить детали.

— Шесть, ваше Императорское высочество.

— Шесть погибающих от утопления, да. Поприветствуем мужественного доктора, господа! — и первым обозначил аплодисменты. Но так, формально. Зато вот Елизавета захлопала от души. И улыбка! Больше не «Мона Лиза», с таким выражением лица, когда ничего не поймешь, а искренне, с душой.

Я быстро оглянулся.

Да, тяжела ты, шапка Мономаха. Сколько завистников у меня появилось в одну минуту? Думаю, дохренища — правильное число. Впрочем, меня придворная жизнь интересует мало, а вот если бы каждый из собравшихся нам хотя бы по тысяче пожертвовал на скорую, я бы их зависть гораздо проще терпел.

Еще больше у меня завистников появилось, когда Сергей Александрович объявил, что отныне я не только друг семьи, но и будущий лейб-хирург. Так сказать за большие заслуги, но какие конкретно — Великий князь не конкретизировал. Пусть публика сама догадается. Она и попыталась, сверля меня глазами.

— У меня кулинарный сюрприз, ваше Императорское высочество, — громко сказал я, пытаясь переключить внимание. — Позвольте ознакомить?

— Интересно… Да, конечно, — дал разрешение Великий князь. Народ подтянулся ближе, я кинул быстрый взгляд… нет, не на княгиню. Хотя она того заслуживала. На небо. Погода вроде не собиралась подводить.

Чуть запыхавшись, прибежал Кузьма с корзиной наперевес. Достал перчатки, натянул их, и начал раскладывать продукты на сервировочном столике.

Их Высочества пошли приветствовать гостей, мне же осталось только ожидать, когда все будет готово для главного шоу. Наконец, Кузьма все разложил, и я объявил:

— Минутку внимания, дамы и господа!