Художник моего тела (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 8

Глаза Джастина впились в меня, затем в Гила; его лоб наморщился, как будто он почувствовал вкус того, что мы наколдовали.

Неловкость улеглась.

Какое-то странное ощущение смущения и страха.

― Завтра. ― Гил коротко кивнул, я бросила на Джастина кислый взгляд, затем повернулась и зашагала обратно в тени.

Тени, которые объявили его своим.

Олин

– Наши дни –

— Ты опоздала.

Я закрыла дверь на склад Гила, пытаясь понять, откуда доносится его голос. Вокруг столов на козлах виднелись брызги краски, над реквизитом и шкафами тоже.

В тот момент, когда я нашла его, бессонная ночь и запутавшееся сердце дали о себе знать. Мои руки похолодели, дыхание стало поверхностным, все мое тело пришло в состояние повышенной готовности.

Он стоял у стола, заваленного оборудованием и красками, подготовленные к долгому дню креативного рисования. Его тело было жестким и неподатливым, как у короля, принимающего дань уважения, или пленника, готового к наказанию.

— Я не опоздала. Сейчас ровно девять утра.

Его глаза оставались непроницаемыми, когда я двинулась к нему, моя сумка с упакованным бутербродом с огурцом и яблочным соком качалась напротив моих черных леггинсов.

Я снова надела танцевальную одежду. Простую и легко снимающуюся со спортивным лифчиком под ней — не то, чтобы мне разрешили бы оставить его.

Я видела, как работают художники по телу. Кожа была холстом, а не ткань.

Он попятился, когда я подошла к нему, его глаза скользнули по мне.

— Это называется «ты опоздала». Я хотел начать работу в девять.

Я не позволила его холодности причинить мне боль. То, что произошло между нами прошлой ночью, придало мне смелости. Я научилась справляться с этим после того, как он бросил меня, когда мы были моложе. Это был урок, который мне не хотелось получать — самый трудный урок, — но все равно я его усвоила. Стена, которая потребовалась, чтобы выжить от его безразличного, равнодушного лица, была выстроена по кирпичику.

Это умение превратилось в стальную решимость не позволить ему оттолкнуть меня во второй раз.

Я вздернула подбородок.

— Ну, ты должен был попросить меня приехать раньше, чтобы у нас было время подготовиться.

Он ощетинился, когда я сбросила свою сумку и положила ее на его стол-палитру, прежде чем снять куртку. На складе было не то чтобы холодно, но и не тепло. В объявлении было честно сказано, что невосприимчивость к холоду является обязательным требованием.

Он тяжело сглотнул, отрывая взгляд от моей груди.

— Я советую тебе не дерзить своему боссу, особенно учитывая, что ты работаешь меньше двух минут.

— Да, примерно так. — Я пробежала пальцами по крышкам банок с радужной краской, довольная, что его, похоже, волнует мое тело. — Тебе нужно, чтобы я подписала контракт?

— Нет. — Он повернулся к воздушному пистолету, возясь с циферблатом и проверяя узкие шланги. Его джинсы выглядели так, будто тот уже начал рисовать, с пятнами и брызгами краски. Его серая футболка имела тот же самый вид — очевидно, это его униформа во время работы.

— А как насчет оплаты? — спросила я так храбро, как только могла.

— В конце ты получишь наличные.

— А как же налоги?

— А что с ними?

— Эм, смерть и налоги? Два страха, на которые всегда можно положиться.

— Ты хочешь сказать, что у тебя в кармане полно денег, и ты с радостью их отдашь?

Я отрицательно покачала головой.

— Я говорю, что у меня нет выбора.

Точно так же, как у меня нет выбора того, что я чувствую к тебе.

Он бросил на меня многозначительный взгляд. Взгляд, который говорил об истории и трудностях, но оставался профессиональным и отстраненным.

— Наличка. Вот в чем дело.

— А, так это ты не хочешь платить налоги, — улыбнулась я, изо всех сил стараясь заслужить ответную реакцию. Он нахмурился.

— Я плачу за себя, — блеснуло сожаление, прежде чем он бессердечно отрезал, — но ты временный работник, и я не собираюсь возиться с документами.

Ауч.

Похоже, в этой игре он был лучше меня.

Моя энергия иссякла, принять правила сегодняшнего дня было нелегко.

Наверное, это будет самое трудное, что я когда-либо делала.

Я молча кивнула.

— Наличка подойдет.

— Конечно, подойдет. — Он понизил голос, как делал обычно, когда обсуждал свою дерьмовую жизненную ситуацию, будучи ребенком. — Даже минимальный кэш будет оплачивать твою аренду.

Мое сердце екнуло.

Он был мастером в том, чтобы заставлять меня хотеть ненавидеть его, но под этим каменным фасадом была нежная, щедрая душа.

Я это знала.

Знала, что он не мог так сильно измениться.

Но не знала, моя предыдущая история с Гилом была благословением или проклятием. Если бы мы были совершенно незнакомы, я бы списала его отношение на то, что он был угрюмым боссом с проблемами в характере. Но из-за того, что он делился со мной своими секретами, из-за того, что доверял мне больше, чем кому-либо, из-за того, что позволял мне видеть его уязвимым и милым, я знала, что бездомность была очень реальной угрозой для младшего Гила и, скорее всего, испортила мировоззрение старшего.

Может быть, он и был знаменитым художником по телу, но, кроме инструментов своего ремесла, у него не было никакой роскоши на складе. Никаких дорогих картин или дизайнерской мебели. Пространство было пустынным и неухоженным.

Еще один побочный продукт жизни в заброшенном доме с отцом и нелегальном опыте? Или личный выбор, оставаясь стерильным и одиноким?

Мои плечи опустились, отягощенные вопросами, которые я не могла задать.

Гил тяжело вздохнул.

Я поймала его взгляд и почувствовала, как сильно забилось сердце.

Его губы изогнулись в едва заметной улыбке. Улыбке, которую я уловила, прежде чем она была задушена мрачным равнодушием.

Мог ли он читать меня так же хорошо, как в юности? Мог ли видеть, как я изо всех сил стараюсь не требовать ответов и вполне реальную угрозу броситься в его объятия и поцеловать его?

Если он и мог читать мои мысли, то не показывал этого.

И я определенно не могла больше читать его.

Он снова вздохнул, как будто переосмысливал все, что касалось нас.

Мы.

Может там еще остались... мы?

— Идем. Я покажу тебе, где ванная комната. Мне нужно работать.

Я скрестила руки на розовом топе и последовала за ним. Его длинные ноги преодолевали расстояние гораздо быстрее, чем мои короткие.

Его спина вздрагивала под заляпанной краской серой футболки. Его тело было напряженным и недосягаемым. Несмотря на то, что я отнеслась бы к этому соглашению с профессионализмом и соответствующим подчинением сотрудника своему боссу, я не могла остановить свое внутреннее пробуждение от его добровольного бездействия.

После Джастина у меня были и другие парни. Я была с одним парнем за год до несчастного случая. У меня была пара интрижек, когда я изо всех сил старалась залатать разбитое сердце, но Гилберт Кларк всегда был тем, кто уходил.

Мальчик, которого я никогда не забуду.

Боже, пожалуйста, остановись.

Перестань делать мне больно.

Остановившись, Гил махнул рукой в сторону маленькой комнаты рядом с его кабинетом.

— Туда. Не задерживайся надолго. — Он вытер рот и опустил взгляд в пол. — Разденься, надень халат и возвращайся.

Не дожидаясь ответа, он прошествовал обратно к своему рабочему месту, прежде чем я успела согласиться.

Я наблюдала за ним.

Я скучала по нему.

Возьми себя в руки.

Оторвав от него взгляд, я вошла в ванную и обнаружила там гораздо больше места, чем ожидала. В душе виднелись потеки краски от других, смывавших картины Гила. На двойном туалетном столике лежали ватные тампоны и салфетки, чтобы сделать то же самое. Чтобы стереть многочасовые детали и перфекционизм.

После просмотра его видео на YouTube казалось неправильным, что это было место, где его творения умирали. Жалкая смерть для стольких выдающихся произведений.