Сердце Пекла (СИ) - Рудкевич Ирэн - Страница 37

Так командир Сотни снова остался один. Но не сдался.

На третьей перезагрузке он повторил бой с монстрами, но на «свой» кластер не совался ещё пару дней, наблюдал со стороны. В этот раз выжило всего пятеро, а нормальным из них оказался Винт. Он прикончил монстров, в которых превратились остальные бойцы, и умудрился выжить. Убедившись в том, что Винт уже не превратится, Батя вышел к нему.

Так их стало двое. А спустя год — уже семеро.

Первая встреча с брандашмыгом случилась вскоре после этого. Брандашмыга, решившего напасть, они каким-то чудом одолели, но в живых в результате осталось всего трое — Батя, Винт и Доктор. У Доктора как раз зарождался Дар знахаря, так что найденным внутри брандашмыга белкам применение нашли быстро.

С тех пор охоты на скребберов-брандашмыгов стали регулярными. Население кластера, накормленное жемчугом и, таким образом, ставшее иммунным, росло. К бойцам добавились гражданские и даже парочка бывших террористов. Жизнь потихоньку вошла в странное, непривычное, но приемлемое в текущих условиях русло.

Один из бойцов Сотни получил Дар наподобие погонщика, действовавший, правда, не на всех монстров, а только на тех, которыми стали другие бойцы. Для них Батя распорядился построить специальный загон и иногда брал их с собой на охоту на брандашмыгов.

Потом бойцы научились использовать «своих» монстров для, как выразился Батя, езды на орде.

— Ну хоть один общий термин, — прокомментировал Шайтан. — Ладно, а дальше-то что?

Дальше пошла налаженная рутина. Охота на брандашмыга, подготовка к перезагрузке, уход с кластера, поимка выживших, раздача белок. Жемчуга всегда не хватало, так что Батя распорядился кормить им в первую очередь недостающих бойцов. Гражданских запирали в домах по пять человек и ждали, обратятся они или нет. Тех, кто остался невосприимчив к заразе, оказывалось крайне мало. Но проблема заключалась ещё и в том, что даже из них спасти успевали всего одного-двух человек.

— Сейчас тоже людей собрали? — поинтересовался Шайтан и, неожиданно даже для самого себя, предложил. — Могу помочь.

— Чем? — деловито уточнил Батя.

— Я могу определить, кто окажется иммунным, а кто гарантированно обратится.

— Прямо сейчас? Что тебе для этого нужно?

— Ничего, — пожал плечами Шайтан. — Просто посмотреть на них. И из фляги глоток предварительно сделать.

— Тогда идём, — скомандовал Батя.

На выходе их встретили бойцы Сотни — уже знакомый рейдерам Винт, подмигнувший молчаливой Зине, и ещё двое.

— Со мной, — коротко бросил им Батя и повёл рейдеров вглубь городка.

Миновали башню, прошли мимо зачехлённой полевой кухни. Вокруг царила суета. Бойцы и несколько негров стаскивали в салон древнего и ржавого пикапа тела погибших, женщины и дети — тоже чернокожие, — охапками носили потрёпанные жизнью автоматы, кустарного вида ножи и прочее подобранное с земли оружие.

Вообще, негров тут было очень много. Как понял Шайтан, это и были заложники, на освобождение которых отправили Сотню. Несколько раз встречались двойники, как среди бойцов, так и среди гражданских.

Миновав несколько домов, Батя завернул к длинному бараку с соломенной крышей и несколькими дверями. Подошёл к первой, открыл и жестом пригласил Шайтана войти.

Бывший внешник, пригнувшись, вошёл в полутёмное помещение. Постоял секунду, давая глазам привыкнуть, и увидел жавшихся в дальнем углу женщин. Покачал головой.

Батя, вошедший вслед за ним, понял без слов.

В следующей комнатушке были дети, и её Шайтан покинул, ведя за руку большеглазого и чёрного, как ночь, мальчугана лет девяти на вид. Из третьей после его визита выпустили сразу двух бойцов. Больше иммунных обнаружить не удалось.

— Что с остальными делать будешь? — спросил Шайтан.

— Подожду, пока обратятся, — пожал плечами Батя.

— А как же белки?

— А никак. Нет в этот раз белок. Увели из-под носа, — с этими словами Батя вдруг резко вскинул руку, и бойцы, сопровождавшие их, синхронно взяли рейдеров на прицел.

А Батя совершенно спокойным голосом продолжил:

— Знаю, что не ты, вас мы срисовали ещё на крыше — есть у меня человек, способный видеть в чёртову даль и сквозь любые маскировки, включая те, что даёт этот мир. Вас мы вели. И ты, когда рассказывал, откуда пришёл, не врал. Но кое о чём умолчал, верно? Это сейчас вас стало двое. А вначале было немного больше. И вот что я хочу знать, Шайтан — где те люди, что были с вами? Сколько их? На что способны? Видишь ли, именно они забрали жемчужины у брандашмыга, на которого мы охотились. И я хочу получить эти жемчужины. Причём до того, как мои парни начнут превращаться в монстров.

Бой начался неожиданно. Вот буквально только что заражённые из шпилькиной свиты всего лишь беспокоились и раздражённо урчали, и вдруг урчание сменилось яростным рёвом, а эмоции тех, кого через Дары могла ощущать Шпилька, из обычной настороженности трансформировались в слепую ненависть и желание убивать.

— Лайма, где? — крикнула Шпилька оставшейся внизу овчарке.

И тут же получила примерное направление — словно ветер принёс запах химических реагентов. Вгляделась в щель между двумя домами — четырёхподъездными двенадцатиэтажками с декоративными оранжевыми фасадами. Там мелькали какие-то смутные тени, но разобрать, свои это или чужие, было пока невозможно. А стрелять по «своим» Шпильке как-то не хотелось даже не из-за траты бесценного боезапаса, а, скорее, из-за понимания, что без них жить ей и Лайме осталось минуту от силы.

Овчарка старалась изо всех сил. Она непрерывно бегала вокруг подстанции, лаем привлекая хозяйкино внимание, но тщетно — зрение у Шпильки было отличное, стреляла она тоже на «пять с плюсом», но в той мешанине, что творилась вокруг двора, где она засела, проблемы со стрельбой возникли бы даже у иммунного с Даром снайпера.

Но долго так продолжаться, по понятным причинам, не могло. Гомункулы были творением богов, созданным и заточенным на то, что убить Шпильку. И боги, кто бы они ни были, недооценивать её больше не собирались.

Сразу в двух просветах между домами показались прорвавшиеся сквозь свиту гомункулы. Всего трое, но при виде этих тварей у, казалось бы, ко всему уже привыкшей Шпильки волосы зашевелились на голове.

Мешкообразный скреббер, с которым дрался попутчик, выглядел противно? Вовсе нет, в сравнении с тварями богов он был просто первым красавцем на деревне. При гомункулов Шпильке пришлось до хруста эмали сжать зубы, чтоб только не вскочить и не помчаться в ужасе прочь, не разбирая дороги. Ещё секунда ушла на то, чтоб успокоить дрожи в коленях и руках, мешавшую целиться, и только после этого начала стрелять — холодно и расчётливо, не позволяя больше эмоциям взять верх.

Твари богов за это время успели преодолеть половину отделяющего их от цели расстояния. По их виду нельзя было даже определить, что за биологический вид лёг в основу их мутаций.

Первым свалился огромный крокодил, кожу которого словно бы сняли, вывернули наизнанку и снова надели, не удосужившись хотя бы отчистить оборванные сосуды и нервные окончания. Несмотря на размеры, он в тройке прорвавшихся гомункулов оказался самым слабым — ему хватило семь пуль, чтоб с разгону рухнуть мордой на асфальт, безвольно поджав лапы.

Со вторым, довольно-таки мелким, но подвижным мутантом, перемещающимся длинными зигзагообразными скачками, пришлось повозиться и потратить целых пятнадцать патронов, из которых цель нашли в лучшем случае пять.

Что делать с третьим, Шпилька вообще не представляла. Равно как и не могла подобрать хоть мало-мальски подходящее сравнение с известными ей существами. В этом мутанте что только не было понамешано: свиные копыта, покрытая щитками, как у броненосца, спина, хвост с жалом, клыкастая морда. Но главное — этот плод больной чьей-то мысли был силён, быстр и обладал не одним и не двумя, а сразу тремя Дарами: защитным полем, умением плеваться ядом и ещё кое-чем по-настоящему убойным. А именно — умением выплеснуть из себя волну энергии, начисто уничтожающую всё, что в момент её запуска попалось мутанту на глаза.