Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 28

— Хорошо. У меня в сокровищнице еще осталось три Пилюли Золотистой Ци, и я подарю тебе одну из них — в качестве компенсации и дара будущему союзнику. За две остальные тебе придется вернуть мне деньги… скажем через полгода. Но… ты уверена? Каждая из них выдает невероятный объем Золотистой Ци, твой организм не успеет переработать ее в свою внутреннюю Ци за такое короткое время.

— Уверена. — машет рукой Сяо Тай: — у меня там свои заморочки. Потом объясню. И спасибо большое, папенька. Мне это очень поможет. Правду говорят, что нет места лучше, чем родной дом.

— Хэк!

— Тай Да Цзе! Старшая Сестра! Возьми меня с собой! Ну пожалуйста! Я уже умею ци через лезвие пропускать, вот так!

— Ли Ли! Прекрати немедленно! Тут и так все разгромлено, еще и ты! — качает головой Сяо Тай и аккуратно вынимает из руки Лилинг ее меч: — смотри, чего наделала.

— Да все равно остатки павильона сносить, столбом больше, столбом меньше, — вздыхает Глава Баошу: — но Лилинг я с тобой не отпущу!

— Да не нужна мне эта Лилинг! Что? Не начинай! Прекращай плакать! Нужна! Ты мне очень нужна, но тебя твой отец не пускает! Все, все, прекращай. Вырастешь — тогда и… хотя и тогда… не начинай опять! Что-нибудь придумаем. — закатывает глаза Сяо Тай: — ты ж еще маленькая и наивная. Хотя на мой взгляд чего-чего а приучать тебя к внешнему миру надо сызмальства.

— Согласен. — кивает Глава Баошу: — действительно я переборщил со всей этой опекой над моей маленькой доченькой. Увы, но мир безжалостен и жесток и в нем нет места наивности. Я бы никогда не отдал свою дочь куда-то в неизвестность, в лагерь разбойников…

— Вот именно, — говорит Сяо Тай и гладит Лилинг по голове: — я бы и рада взять тебя с собой, но твой отец…

— Разве что эти жуткие и страшные разбойники с горы Тянь Ша напали бы на мое поместье и разгромили его, а потом — похитили мою дочь и двадцать тысяч цзяней риса.

— Что?

— Если бы это произошло, то обе мои дочери оказались бы вне досягаемости клана Лазурных Фениксов, а я — в безутешном горе. — вздыхает Глава Баошу: — не говоря уже о том, что эти ужасные и безжалостные разбойники с горы Тянь Ша попутно еще убили и надругались над телом Чжу Туна, посланника от Главы клана Фениксов, самого господина Шао.

— Надругались?

— Хэк!

— Ну… вбить господина Чжу Туна, члена отряда «Семнадцать Сильных», обладателя гуань «Истинный Мечник» в землю — это явное надругательство. И высокое искусство, Третий Брат Чжан, поистине высокое искусство, никогда бы не поверил что такое возможно. — говорит Глава Баошу.

— Хэк! — наносит еще один удар Чжан Хэй и широко улыбается: — А говорила, что не вобью! Что скажешь, Седьмая? А? Ты должна мне кувшинчик рисовой водки и целого жаренного кабана!

— Когда это я с тобой спорила? — закатывает глаза Сяо Тай: — что я дура что ли с тобой на такое спорить.

— Ну это когда я такой — «а чего этот щегол тут заважничал, может его в землю вбить целиком», а ты такая «нельзя вбить человека в землю, ты его просто переломаешь всего и все, человек мягкий, а земля твердая». Помнишь? А я такой — «спорим на кувшин рисовой водки и жаренного кабана, что я этого щегла целиком в землю вобью» — помнишь?

— Так я не спорила! Пресвятая Гуаньинь и как у тебя это получилось⁈ Бедный Чжу Тун… — Сяо Тай смотрит на пятки, торчащие из-под земли.

— Научный подход! — Чжан Хэй поднимает толстый палец, больше похожий на сардельку: — я применил теорию решения изобретательских задач, как ты меня и учила! Ведь в лагере я пытался вбить Ушастого в землю ногами вперед, а ноги сами по себе мешают. А вот если перевернуть человека, заставить его укрепить свое тело Ци и вбивать головой вниз, то все получается как нельзя лучше.

— Генрих Альтшуллер просто охренел бы от такого подхода, — говорит Сяо Тай: — а нельзя было просто ему голову проломить? Вот из-за таких приколов у молодцов с горы Тянь Ша дурная слава потом по миру идет.

— Ты тему не переводи, Седьмая. Проиграла — прими поражение с честью. С тебя кувшин рисовой водки и жаренный кабан. А как будем в городе — так еще и в бордель заскочим.

— Так я поеду с сестрицей Тай в гости к разбойникам? Ура!

— В первый раз вижу, чтобы девица радовалась визиту в лагерь разбойников. — говорит Гуань Се: — но уверяю господина Баошу, что возьму вашу дочь под свою личную защиту.

— В таком случае грязные и дикие разбойники с Горы Тянь Ша разорили мое поместье, похитили мою дочь, надругались над телом Чжу Туна и увезли с собой двадцать пять тысяч цзяней риса.

— Уже двадцать пять? — поднимает бровь Сяо Тай.

— Если мы договоримся о временном союзе и доле в распространении страховых полисов, то и все тридцать. А еще я готов обсудить поставки продовольствия ежемесячно.

— Грязные и дикие разбойники подумают… — Сяо Тай бросает быстрый взгляд на Лилинг, которая цветет и пахнет, очень довольная перспективой быть отданной черте куда, лишь бы со старшей сестрой. Вот что за люди.

— Пятьдесят тысяч цзяней риса и ежемесячные поставки со скидкой в четверть цены от рыночной. — быстро говорит Глава Баошу: — и я прощу тебе долг за две Пилюли Золотистой Ци. Это удовлетворит госпожу Седьмую?

— Вот черт. Умеете вы уговаривать, папенька. Грязные разбойники согласны. — кивает Сяо Тай: — где подпись под договором ставить?

— О! — говорит Сяо Тай, закрывая глаза и чувствуя, как по всему ее телу разливается приятное тепло, охватывающее и убаюкивающее все ее существо. Словно бы ее тело расправляется навстречу поступающей теплой энергии.

— Боже я и забыла, как это здорово, когда у тебя ничего не болит… — бормочет она, открывая глаза и улыбаясь: — просто великолепно.

Пилюли Золотистой Ци действовали, да еще как! Достаточно одной такой пилюли, представляющей из себя темно-коричневый шарик с горьковато-специфическим привкусом, завернутый в пергаментную бумагу — как все симптомы недомогания сразу же были сняты. Ушел тремор в руках, слабость и постоянное, неприятное, сосущее чувство под ложечкой. Как только они чуть отъехали от поместья семьи Вон Ми — она тут же развернула пилюлю и торопливо прожевала ее, запив горький вкус водой из фляжки. Не прошло и минуты, как с приятным толчком в виски и глаза, с пощипыванием языка и легким онемением кончиков пальцев на руках и ногах — вернулась ее Ци! Она снова могла чувствовать пространство вокруг, снова могла с легкостью манипулировать предметами, но самое главное — у нее прошли болезненные ощущения. Прошло это противное ощущение тянущей пустоты в солнечном сплетении, сопровождаемое чувством, как будто тебя изнутри раздирают тысячи маленьких и острых коготков. И конечно же — прошла эта проклятая слабость, от которой шатало из стороны в сторону и даже для простейших действий приходилось прилагать двойные, а то и тройные усилия. Это утомляло и раздражало одновременно.

— Седьмая чувствует себя лучше? — спрашивает ее Гуань Се, который с сочувствием заглядывает в телегу: — пилюли помогли?

— Еще как. — говорит Сяо Тай и потягивается, наслаждаясь свободой движений и приятными ощущениями во всем теле: — словно бы не ела три дня, а потом куриного бульончика навернула. Солененького да со специями…

— Седьмая ведь понимает, что это значит? — Гуань Се легко запрыгивает в телегу несмотря на то, что край телеги высок, едва ли ему не по плечо. Нельзя его недооценивать, думает Сяо Тай, это только на вид Второй Брат словно гибкий тростник, сгибаемый ветром, но ведь даже сам Чжан Хэй признает его первенство и главенство. А уж Чжан Хэй не из таких людей, которым что-то приказывать можно на одном авторитете.

— Седьмая ни черта не понимает, — признается Сяо Тай: — у Седьмой и так забот полно. Продовольствия достали, о поставках договорились, оружие продали, посланника Фениксов в землю вколотили, да еще все это относительно мирным путем — ни одной деревни по дороге не сожгли! Я считаю это победой. Хотя… чего это я, мы ж еще до Лагеря не доехали! — спохватывается она и начинает озираться: — далеко успели отъехать? А где Чжан Хэй? Он опять чего-то натворить успел?