Загадка чёрного цветка - Руэ Анна - Страница 25

Матс вдруг поднял голову и зевнул:

– Что это ты делаешь?

– Не спится, – прошептала я в ответ и улыбнулась, глядя на его взъерошенные волосы.

Матс потянулся, встал с дивана и подошёл ко мне. Я держала в руках словарь, раскрытый на странице с изображением странного белого цветка. Матс склонился над книгой.

– Это ведь тот самый, что мы видели у Фридриха, да?

Я кивнула и удивлённо вскинула брови, потому что Матс тут же потянулся за одной из записных книжек Даана.

– Я уже читал о нём, – сказал он, зевая.

– Читал? – удивилась я.

– Да, в записной книжке! Там что-то говорилось о чёрном цветке перемен. Который цветёт очень редко, и даже тогда на нём распускается всего один бутон.

– И что ещё там было сказано? – наморщив лоб, спросила я, глядя, как Матс листает записную книжку. Наконец он нашёл то, что и искал, и показал мне наброски рецепта, сделанные почерком Даана де Брёйна.

– «Аромат желаний», – тихо прочитала я вслух, – «Для него потребуется пыльца редчайшего чёрного цветка перемен, который – как утверждается – может исполнять желания».

Матс усмехнулся. Описания некоторых ароматов и впрямь звучали так, словно их придумал какой-то цирковой фокусник. Но я подумала, что «Аромат желаний» всё-таки может нам пригодиться, поэтому решила скопировать эти наброски. Некоторые куски едва читались, но раз уж основатель аптеки ароматов счёл это всё достаточно важным, чтобы записать, стоило потратить время на расшифровку. Достав из рюкзака ручку, я стала переписывать список ингредиентов себе на руку.

В какой-то момент я, должно быть, вновь задремала – по крайней мере рассвет я умудрилась проспать.

Бенно проснулся раньше всех и уже вовсю весело скакал в кресле. Мы же с Матсом едва продрали глаза и отчаянно зевали, потому что полночи рылись в записных книжках, словарях и старых набросках Даана де Брёйна, чуть ли не на каждой странице находя что-то странное и удивительное. Матс улёгся на диван, положив голову на подлокотник и задрав ноги кверху, а я села к окну и выглянула наружу. Мы всё ещё куда-то двигались. Похоже, что плавучий дом всю ночь шёл по волнам. Даан не сделал ни одной остановки, чтобы ненадолго вздремнуть. А если и сделал, то такую короткую, что мы её даже не заметили. Куда же, интересно, он так спешил?

Неожиданно раздался звонок. Вздрогнув от испуга, я обернулась и увидела, как Матс нажал на дисплей своего телефона.

– Да? – ответил он на звонок.

На секунду воцарилась тишина, которую нарушало лишь сердитое бормотание из трубки. К сожалению, голос звучал слишком приглушённо и разобрать, кому он принадлежал, я не сумела. Кажется, говорил какой-то мужчина, но вряд ли папа.

Матс время от времени сосредоточенно произносил «ага», иногда добавляя «где?» или «что?». Впрочем, о чём именно шла речь, было неясно.

– Хорошо, я понял, – сказал он наконец. – Послушай, перезвони мне, когда у тебя будет больше времени, хорошо? Да, я знаю. Пока.

На секунду повисло напряжённое молчание, потом Бенно не выдержал:

– Кто это был?

Матс, всё ещё держа телефон в руке, озадаченно посмотрел на нас:

– Леон.

– Твой брат? – удивлённо спросила я. – Ну и? – Леон с Матсом были не из тех братьев, что всем друг с другом делятся. По крайней мере не производили такого впечатления. – Чего он хотел?

Матс покачал головой, словно сам до конца не верил только что услышанному.

– Он был у нашего отца, – сказал он после паузы, растянувшейся, казалось, на целую вечность.

– Что?! – воскликнула я. – Леон?! Но... как же это возможно?

– Нашёл в моей комнате бумажку с адресом. – Матс сердито отложил мобильник в сторону. – Незадолго до того, как мы отправились с Ханной к Фридриху, я выяснил, где сейчас живет отец. Нашел в Интернете информацию о Томасе Янсене, по описанию всё совпадало: профессия, возраст – всё. Видимо, Леон обнаружил мои записи и съездил туда.

Я ничего не понимала:

– Но ведь раньше Леон и слышать не хотел об отце! И что же он рассказал? Как всё прошло?

– Плохо, – коротко ответил Матс. – Леон, конечно, утверждает, что ничего другого и не ожидал. И что я могу съездить и сам во всём убедиться. Он позвонил в дверь, отец открыл, и, видимо, дальше всё пошло наперекосяк. У Леона не нашлось для него ни одного хорошего слова.

Накручивая на палец прядь волос, я попыталась представить себе, как Леон лицом к лицу столкнулся с человеком, на которого так злился.

– Ну да, – кивнула я. – Это ведь и правда тяжело – встретиться с собственным отцом и увидеть, что у того новая жизнь, в которой тебе совсем нет места.

– А ты-то с каких пор на стороне Леона? – скривился Матс с такой обидой, что мне пришлось даже закусить губу, чтобы не рассмеяться.

– Я вовсе не на его стороне, – успокоила я его. – Просто это тот редкий случай, когда я его отчасти понимаю.

– Зовёт меня поскорее вернуться, – сказал Матс, застонав от досады. – Чтобы он мог показать мне, какой негодяй наш отец. Вечная пластинка Леона.

– Он реагирует как умеет, – сделала я ещё одну попытку, но Матс уже встал и приник к одному из иллюминаторов. Вместо ответа он уставился на воду и таким образом просто устранился из разговора – очень по-матсовски.

Матс редко делился тем, что творилось у него на душе. Вот и сейчас я почувствовала, что ему для начала хочется обдумать услышанное от брата самому, в одиночку. Поэтому я просто оставила его в покое.

Разговор заставил меня вспомнить о нашем папе и ощутить укол совести. Он ведь наверняка давным-давно добрался до Утрехта и теперь страшно за нас волновался.

– Можно твой телефон на минутку? – осторожно спросила я Матса.

Ни слова не говоря, он протянул мне мобильник. Набрав короткую эсэмэску «С нами всё в порядке, скоро вернёмся в больницу», я отправила её и тут же выключила телефон, чтобы не пришлось читать ответ. Вряд ли папа сейчас напишет мне что-то хорошее.

Ближе к полудню мотор вдруг затарахтел громче, и судно стало сдавать назад. За бортом пенилась вода, на деревянную обшивку одна за другой накатывали волны. Мы с Матсом одновременно подскочили и выглянули наружу. Кажется, Даан собирался пристать к берегу. Прямо на уровне наших глаз в окнах показались доски причала. Мы изо всех сил пытались понять, куда попали. Может быть, старый ароматекарь просто решил сделать остановку, чтобы передохнуть? В конце концов, он ведь всю ночь глаз не сомкнул.

Даан беспокойно расхаживал по палубе у нас над головами – видимо, швартовал судно. Потом мы услышали, как захлопнулась дверь, в замке с бряцаньем повернулся ключ, а Даан размашисто зашагал по деревянному причалу в сторону берега.

– Скорее за ним! – тут же потянул меня за рукав Матс.

Мы спешно упаковали рюкзаки, отодвинули кресло от двери нашего укрытия и, преодолев хитросплетенье коридоров и ступенек, вновь очутились у винтовой лестницы, ведущей наверх, к люку на палубу. Наружу мы выбрались тем же путем, каким пробрались внутрь.

Даан уже скрылся из виду, но, к счастью, вдоль берега вела всего одна дорога, и мы успели заметить, что он повернул направо.

Мы без остановок бежали по гравийной дорожке между каналом и деревьями, пока де Брёйн вновь не появился в поле нашего зрения. Он тоже почти бежал – видимо, куда-то очень торопился. С каждым шагом я нервничала всё сильнее. Мы ведь совершенно не умели вести слежку так, чтобы не терять человека из виду, но при этом держаться в тени.

Внезапно Матс придержал нас и указал вперёд. Ароматекарь только что остановился и начал оглядываться по сторонам. Мы с Матсом быстро спрятались за дерево, потянув за собой Бенно. Когда же Даан наконец определился с дальнейшим направлением движения, мы, надвинув капюшоны и шапки поглубже на глаза, зашагали следом.

Даан свернул на улицу пошире. Если раньше мы видели лишь воду и деревья, то теперь нам стали попадаться узкие кирпичные домики с типичными для Голландии белыми оконными рамами и островерхими крышами. Дальше я заметила автобусную остановку со скамейкой под навесом. Название остановки я не разглядела, зато заметила висящий на ней плакат. Это была реклама какого-то амстердамского театра.