Вперед в прошлое 3 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 34

Бессонная ночь давала о себе знать — я клевал носом, согретый теплым бетоном балкона, но спать было нельзя — я мог вырубиться до самого утра и проспать важное. Оно утешало: темные дела вершат обычно по темному. Если девочек решили вывозить, это случится следующей ночью…

Или этой? Завтра-то наступит в полночь. И увозить будут вооруженные люди, с которыми мне в одиночку точно не справиться.

Аж сон ушел. Я подтянул ноги к животу, оперся затылком о стену. Все-таки нужно попытаться перебить тварей во сне. Дождаться, когда погаснет свет, и действовать.

Сочащийся в щели свет все не гас, питекантроп и рыжий по очереди курили на пороге. В какой-то момент я не выдержал и вырубился сидя, а проснулся от того, что отлежал руку и замерз. Свалился и не заметил.

Повел плечам, глянул на здание: свет больше не лился из щелей. Охранники спят? Похоже на то. Подождав еще немного, я взял обрез и стал спускаться. Казалось, каждый шаг звучит маленьким взрывом, и я выдохнул облегченно, ступив на мягкую траву.

В этот раз в овраг я лезть не стал, решил спуститься с возвышенности прямо к зданию. Сперва я переместился к кустам на склоне. Только я начал спуск к молодым вишням возле «девятки», как скрипнула дверь, и навстречу вышел рыжий. На ходу расстегивая ширинку, он двинулся к вишенкам, но передумал. Развернулся к «девятке» питекантропа и, похрюкивая от смеха, окропил ее колесо.

И ут реальность запикселилась. Но почему именно сейчас? Струя рыжего так смертоносна? Стоило мне об этом подумать, как резкость зрения вернулась.

Закончив дело, рыжий сунул пальцы в рот и свистнул.

При виде двух кавказских овчарок, рванувшим к нему, меня бросило в жар и в холод. Вот оно что! Вот бы я спустился сейчас. Все-таки кто-то там наверху здорово меня бережет.

— Барс, иди сюда!

Рыжий подозвал собак к окропленной девятке, и они по очереди излили душу на непонятно в чем провинившуюся машину. Рыжий, похрюкивая, трясся от смеха в стороне.

Интересно, псов днем привязывают? Иначе я тут заперт навечно. Должны. Иначе они среагировали бы, когда я шел сюда. Вот так реальность вносит коррективы в наши планы. Да, блин, собаки значительно усложняют ситуацию.

От меня до псов было метров шестьдесят. Закончив с машиной, псы потрусили за рыжим, но тот гаркнул на них и исчез за дверью. Один кавказец лег у двери, второй принялся делать обход.

А я замер на пригорке, ощущая себя загоняемым оленем. Откуда дует ветер? Если от меня — к зданию, мне хана: собаки точно почуют. Нет, вроде в другую сторону.

Пес двинулся ко мне, пригибая голову к земле. Я сглотнул вязкую слюну и, казалось, сделал это слишком громко. И кровь в висках пульсирует слишком громко. От выплеска адреналина в горле стало горячо. Теперь все мысли были не о том, как спасти девочек, а как самому улепетывать, и хватит ли патронов на всех.

Пес вскинул башку, будто бы всматриваясь в мое убежище, но вскоре потерял интерес к этому направлению и потрусил куда-то дальше. Второй подорвался и побежал за ним.

У меня аж спину свело — ну а шутки столько стоять согнутым? Я попятился к столовой, но на второй этаж идти не рискнул — уж очень стекло хрусткое, могу себя выдать.

Сон как рукой сняло. И до рассвета я просидел в черном обеденном зале, вслушиваясь в ночные звуки. Вдалеке лаяли собаки, им басовито вторили два местных волкодава. Протяжно стонала ночная птица. Когда воцарялась тишина, издалека доносился шум моторов — по трассе в порт ехали грузовики.

Когда солнце выкатилось из-за горы, мотор зарычал близко — я насторожился, взбежал наверх, на наблюдательный пост. Неужели приехали за девочками? Или это наши так рано? Эх, была бы снайперка — всех здесь положил бы уродов. Из обреза надо стрелять метров с двадцати, если палить отсюда, я только шум подниму, а толку никакого.

Что же делать?

Когда рядом с «девяткой» остановилась «копейка», за которой радостно бежали овчары, я понял, что это просто пересменка: девочек в такую машину не погрузишь. И не днем их будут транспортировать.

Приехали еще двое. Рыжий и питекантроп пожали руки вновь прибывшим. Рыжий указал на окропленное колесо и покачал головой, все заржали, питекантроп сел на корточки у колеса и вызверился на овчарок:

— Кто⁈ Кто это сделал, черти мохнатые, а? Вам чо, кустов мало? Су-уки! — Он сорвал с пояса рацию и проорал: — Олег! Привяжи своих крокодилов нах! Как чо? Машину обоссали! Как издеваются, гады! А ты чо лыбишься? — напустился он на рыжего.

Донеслась трель свистка, и собаки побежали на звук. Попинав колесо, словно собачья струя способна прожечь резину, и колесо — спуститься, питекантроп пожаловался:

— Каждое утро так!

— Потому что ты — нехороший человек, — с невинным видом сказал рыжий.

И тут издали донеслись голоса, кто-то вскрикнул, залаяли псы, и я похолодел. Неужели мой план сработал? Но почему они приехали именно сейчас, во время пересменки, когда тут слишком много народа?

Вдруг это не СОБР, а отец сам рванул отбивать дитятко?

В каком количестве и каким составом прибыла группа поддержки? И не отправят ли отца, который все-таки решился меня выручать, на тот свет раньше? Или вообще эти крики — не то, что я думаю?

Охранники заозирались. Питекантроп заорал в рацию:

— Олег, чо за кипеш? Олег⁈

Рыжий махнул рукой — мол, кому мы нужны. Водила «копейки» откинул олимпийку, и я заметил набедренную кобуру.

Закрыв глаза, я вдохнул, выдохнул. Да, я подставил отца… Нет, не подставил — заставил выполнять свою работу. Но все равно на душе было тревожно.

Ожила рация в руках питекантропа, он что-то неразборчиво прокричал и вскинул руку — позы охранников стали чуть менее напряженными.

Сердце пропустило удар. Казалось, в груди все смерзлось. Неужели это не за мной?

Нагрянул босс с проверкой или новенькую привезли — да мало ли что случилось. Скоро узнаем.

Я поднялся на второй этаж столовой и занял позицию.

Секунды тянусь нитями расплавленного сахара. Лающие до хрипа псы заткнулись. Надзирающие за девочками переглянулись, рыжий и питекантроп отошли к «девятке», вновь прибывшие — ко входу в здание. Один исчез внутри, второй, долговязый и лысый, похожий на грифа, остался.

Лязгнули ворота. Заревел мотор. Опять залаяли псы. Я сглотнул вязкую слюну. Похоже, это и правда не ко мне. Ну а чего я ожидал от своего папани, который, как выяснилось, все что может — только яйца чесать⁈

И предо мной во всей своей красе встал вопрос: готов ли я сдохнуть ради юных пленниц? Готов ли отдать свою жизнь за них? Собак привязали, вот уедет первая смена, и буду думать.

Я погладил обрез. Не подведи, родной!

Звук мотора все ближе. Ближе…

Я выглянул в дыру бетонного балкона, и сердце затарабанило, лед в груди растаял: завидев машину гостей, бандиты напряглись. Питекантроп выхватил пистолет, пятясь, прицелился в невидимую мне цель. Рыжий просто драпанул в лес. Гриф кивнул — что, мол, там? Ответ рыжего я не расслышал, но по тому, что это наши, причем полным составом, догадался, когда и гриф драпанул, и питекантроп, передумав стрелять.

Разбежались бандиты в разные стороны, как вспугнутые зайцы. Нет — шакалы.

Пять секунд — и к зданию прикатила… «Буханка»! Из нее на ходу выпрыгивали собровцы, я насчитал пять человек. «Буханка» — надо же! Ну а что я хотел в начале девяностых, и экипировка у спецназа никакая, и транспорт, и вооружение так себе.

Спецназовцы ломанулись к зданию с девчонками. Двое остались у выхода, трое ворвались внутрь.

Спецназ уже работал, когда подъехал ментовской УАЗик, оттуда выскочил мой отец и рванул к зданию, но его остановил стоящий у входа старший группы СОБРа. Второй опер, прибывший с отцом, с недовольным видом закурил, опершись о капот УАЗа.

Я аж устыдился мыслей об отце. Удивительно, но он меня не бросил! Это нелогично, опасно, но он сделал выбор! Никогда не пойму, что у него в голове.