Дикая сердцем - Такер К. А. - Страница 70

Мюриэль права. Он дурак, раз отказывается от нашей помощи.

– Значит, ты чувствуешь ответственность за его благополучие?

– Ответственность? Нет. Но Мюриэль просила присмотреть за ним.

Точнее, приказала, потому что Мюриэль не знает, как просить.

– А ты не хочешь ее разочаровывать?

– Нет, дело не в этом. Я просто… – Мой голос затихает. Действительно, что?

– Что произойдет, если ты позвонишь этой Мюриэль и сообщишь ей, что Рой не позволяет тебе помогать ему?

– Скорее всего, она скажет, что я плохо пыталась. А потом она будет торчать у него каждое утро и каждый вечер, хотя я знаю, что у нее нет на это времени. У них полно дел в гостинице.

У меня же, с другой стороны, куча свободного времени.

– Значит, ты будешь чувствовать, что каким-то образом подвела ее?

– Нет, но… она нам очень помогла.

Независимо от того, просила я ее об этом или нет.

– И ее мнение для тебя важно?

– Нет.

– Уверена? – переспрашивает Саймон в своей мягкой подталкивающей манере.

– Я не знаю. Может быть, совсем немного.

Она – хорошая девушка. Умная, усердная.

Я не могу не признать, что в моей груди всколыхнулся всплеск гордости, когда Мюриэль сказала Рою эти слова, как бы шокирована я ни была ее указанием помогать Рою. Так, может быть, мне не все равно, что обо мне думает Мюриэль? К тому же я знаю, что Рой разозлится, если я натравлю ее на него. Он предложил мне договоренность держать Мюриэль подальше. Все от этого только выиграют, сказал он. Но, похоже, кроме сильно затянувшегося выздоровления, он мало что получит сам.

– А его мнение важно для тебя?

Я фыркаю.

– Шутишь? Он плохого мнения обо всех. Но это грустно. Не думаю, что он вообще понимает, как принимать помощь. Мне кажется, он оскорбляет окружающих намеренно, чтобы держать их на расстоянии. А возможно, он так долго был один, что уже не знает, как быть с кем-то.

И все же он сделал исключение, придя в «Пивной домик» в вечер чили, чтобы поблагодарить меня за спасение Оскара и предупредить Мюриэль о потенциально проблемном медведе. Сделал ли он это потому, что чувствовал бремя ответственности, или это было из искренних побуждений, я не могу сказать.

– Возможно, правда и то, и другое.

Я вздыхаю.

– Может быть.

– Знаешь, с возрастом мужчины обычно становятся ворчливыми, если не сказать больше. Это связано с уменьшением уровня тестостерона.

Я морщусь.

– Я не хочу говорить об уровне тестостерона Роя, Саймон. Кроме того, по словам Мюриэль и Тедди, он был таким, еще когда переехал сюда.

– Хм… ты сказала, он был женат?

– Ага. Думаю, у него есть дочка. Или была.

Любопытство к прошлому Роя не отпускает меня с тех пор, как я увидела вчера ту фотографию. Я заинтригована тем, что могло произойти и не это ли сделало Роя таким, какой он сейчас.

– Что ж, моя дорогая, похоже, у тебя нет выбора.

Саймон прав. Из чувства вины или из чувства ответственности, а может, потому, что я понимаю, что это будет правильно, утром я снова должна отправиться к Рою и еще раз предложить ему свою помощь. Даже если он ее и не заслуживает.

– Как мне сделать это так, чтобы он не потянулся к ружью?

Слава богу, выстрелить в меня в данный момент он не сможет.

– Обольстив его, разумеется. – Я улавливаю улыбку в голосе Саймона. – Если он так долго живет в изоляции, то, возможно, стоит дать ему привыкнуть к твоему присутствию для начала.

Я качаю головой, хотя Саймон этого и не видит.

– Не могу поверить, что я действительно пытаюсь придумать способ помочь этому засранцу подоить его глупых коз.

Саймон смеется.

– Помнишь, как ты раньше боялась этих животных?

– Смутно. Забавно, но по сравнению с медведями они уже не кажутся такими страшными.

– Да, пожалуй, эту часть истории нам лучше не упоминать при твоей маме, хорошо? Она и так волнуется. – Он замолкает на секунду. – А как обстоят дела в остальном?

– Все хорошо. – Это мой стандартный ответ в последние дни. – Джона постоянно на работе.

– И как ты себя чувствуешь по этому поводу?

Я сдерживаю стон – это любимый вопрос Саймона.

– Одиноко? – небрежно предполагаю я, хотя на самом деле это чистая правда. – Иногда мне кажется, что работа для Джоны важнее, чем провести время со мной.

Я впервые говорю об этом вслух, и это ощущается как предательство.

– Ты с ним разговаривала об этом?

– Не в таких выражениях. – На самом деле нет, не разговаривала. – Я пытаюсь поддерживать его.

– Ты обижаешься на Джону из-за этого?

– Нет. То есть как я могу? Я сама подбила его согласиться на эту работу. – В основном потому, что почувствовала себя виноватой после того, как подслушала его разговор с Мари, конечно. – И то, что он делает, очень важно. Лесные пожары в этом году просто чудовищны.

Дым стал таким плотным, что из Анкориджа теперь даже не видно Чугачских гор.

– Это важно, да, – соглашается Саймон. – Но признать свои чувства и решить, как с ними справиться, тоже важно.

– Я справляюсь с ними, занимаясь всякими делами и с нетерпением ожидая таких вещей, как мой день рождения.

Совместные выходные – вот что нужно нам с Джоной.

– К тому же это всего на пару месяцев.

А потом он улетит на три недели, чтобы катать богатых охотников Джека Томаса. Спокойные дни – это одно. Но у меня желудок сводит от ужаса, когда я остаюсь здесь в одиночестве, прислушиваюсь к каждому скрипу в доме, пока мое чересчур бурное воображение представляет, что может скрываться там, снаружи.

Мне нужно начать присматривать рейсы в Торонто.

На другом конце телефона повисает долгая пауза – настолько долгая, что я начинаю думать, что линия оборвалась.

– Саймон?

– Я здесь, здесь. Мне показалось, что я слышал, как ворочается твоя мать.

Я улыбаюсь при мысли о том, как мой отчим будет пытаться скрыть свою провинность.

И понимаю, как сильно я скучаю по ним обоим.

* * *

Переднее колесо пикапа проваливается в глубокую выбоину на дороге Роя, и я подпрыгиваю.

– Дерьмо!

Я хмуро смотрю на брызги вспененного соевого молока на своих спортивных штанах. Я и так была раздражена тем, что встала так рано.

Почему я снова это делаю?

Рой стоит у входа в сарай с граблями в здоровой руке, а его лицо выглядит таким же побитым и пепельным, как и вчера.

Точно, вот почему.

Оскар и Гас с лаем выбегают из сарая. Но как только я выпрыгиваю из грузовика, они успокаиваются и подходят достаточно близко, чтобы обнюхать мою ногу, прежде чем снова убежать.

– Что ты здесь делаешь? – ворчит Рой.

Я продолжаю идти прямо к нему.

– Тебе нравится клубника?

Его взгляд опускается на миску в моей руке, а затем сужается.

– Может быть.

Я подавляю желание закатить глаза.

– Это да или нет, Рой?

Уголок его рта приподнимается.

– Я давно ее не ел, но да, нравится. А кому она может не нравиться?

– Мне, я не люблю клубнику. И у меня в саду растет целая грядка, оставшаяся от Колетт. Она помыта, почищена и готова к употреблению. – Я протягиваю ему миску.

Какое-то мгновение Рой просто пялится на нее. Прислонив грабли к стене, чтобы освободить руку, он берет миску и ставит ее на маленький столик. Не поблагодарив, замечаю я.

– Тебе лучше ехать, девочка. У меня куча дел. – С этими словами он разворачивается и шаркающей походкой направляется в заднюю часть сарая, к пустому загону для коз.

Подкрепив свою решимость глубоким вздохом, я следую за ним.

– Так, как часто ты доишь своих коз?

Он бросает на меня взгляд.

– Сказал же, не нужна мне твоя помощь.

– О, я знаю. Но мы оба понимаем, что однажды Мюриэль появится здесь, чтобы проверить, как идут дела, и если она поймет, что ты отсылаешь меня домой, то… Думаю, она будет наведываться к тебе дважды в день весь следующий месяц или даже два.