Дикая сердцем - Такер К. А. - Страница 79

– Правда?

В моем теле поднимается волна удивления. Но какое мне дело до того, что спрашивал этот хмырь? Мне плевать на Роя Донована.

– Что он натворил? – сочувственно спрашивает Тоби.

Я пожимаю плечами.

– Вел себя как Рой, только чуть хуже обычного. Вчера мы сильно поссорились по дороге из больницы. Он наговорил мне кучу гадостей и сказал, чтобы я больше не приезжала, а потом отправился домой пешком.

Я не хочу вдаваться в подробности и рассказывать о том, как Рой заявил, что у меня проблемы с отцом. Я знаю, что такое проблемы с отцом, потому что когда-то они у меня действительно были. Но теперь у меня есть только желание сохранить память о нем.

И Рой Донован никак с ним не связан. Только если он не выступает в качестве злого и чудовищного мистера Хайда Рена Флетчера.

Тоби усмехается и качает головой.

– Надеюсь, ты не мешала ему прогуляться.

– Не то чтобы у меня был шанс. Я боялась, как бы он не навернулся, выскакивая из двери, сломав себе кости, и все такое.

Лицо Тоби расплывается в широкой улыбке, которую он унаследовал от своей матери.

– Так он выглядел скверно сегодня? – уточняю я.

Тоби сводит брови.

– Вообще-то нет. Он был ничего. Не сильно жаловался. Теперь, когда я думаю об этом, это кажется даже необычным.

Странно. Может быть, он все-таки принял эти обезболивающие и они усмирили его до такой степени, что он стал «ничего». Если это вообще возможно в случае с Роем, в чем я сомневаюсь. Судя по всему, они покачнут его в противоположную сторону, если то, что он рассказал об уходе своей жены, было правдой.

Но насколько далеко, вот в чем вопрос. Что заставило ее сбежать от Роя, кроме его язвительного нрава?

Что он сделал не так?

Болезненное любопытство к прошлому старика, живущего на отшибе, снова поднимается во мне.

– В общем, если он передо мной не извинится, я больше не стану ездить к нему.

– Рой – и извинится? – Тоби с сомнением смотрит на меня.

– Именно. Так что прости, но помогать ему, видимо, придется кому-то другому. Может, твоя мать сможет найти дружелюбного убийцу с топором или кого-нибудь еще столь же безумного?

– Значит, он не шутил, когда сказал, что ты желала ему смерти? – улыбается Тоби. – Я подстрахую, пока твоя подруга здесь, но потом – будь готова. Мама попытается взять тебя измором. Она это умеет.

– Она может попробовать, если хочет. Я не соглашусь, пока он не извинится.

Ухмылка Тоби внезапно пропадает.

– Черт! Извини, но мне нужно спрятаться за барной стойкой.

И он убегает.

Я украдкой оглядываюсь через плечо и сразу понимаю почему. В тех же слишком узких синих джинсах и сапогах, что были на ней в прошлый раз, в дверях стоит Джесси Уинслоу.

Свой кроп-топ с леопардовым принтом она сменила на малиновый, который обтягивает ее изгибы ничуть не меньше.

Ее большие голубые глаза сканируют головы, быстро обнаруживая Джону. Она небрежно взбивает волосы, выпячивает грудь, а затем пробивается сквозь толпу к бару. Вдоль моего позвоночника натягивается еще одна ниточка напряжения. Как раз то, что мне нужно. Эмоциональных сил вытерпеть эту женщину, лапающую Джону, сегодня вечером, вдобавок ко всем остальным моим проблемам, у меня не хватит.

К моему столику подходит Мюриэль.

– А где твоя подруга?

– В уборной.

Вероятно, поправляет макияж. Я хмуро смотрю на мягкий камуфляжный чехол для ружья в руке Мюриэль.

– Вы куда-то собираетесь?

Она опускает его на стол, и тут я замечаю розовый бантик, прикрепленный к одному концу.

– С днем рождения, Калла.

Боже мой!

– Вы купили мне ружье?

– Не совсем. Это первое ружье, которое мне подарили родители. Винчестер, – с гордостью произносит она. – Хорошо подходит для хрупких девушек вроде тебя. Документы на владение им лежат в футляре.

Я не знаю, что и сказать. Мюриэль ведь знает, что я не люблю оружие и не собираюсь когда-либо из него стрелять. А еще она знает меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я не стану грубить и отказываться от подарка в день рождения.

Но, наряду со всеми моими опасениями, я также понимаю, что Мюриэль передает мне свое первое оружие – подарок родителей, который, вероятно, многое для нее значит.

Преодолев этот запутанный клубок отвращения и благодарности, я выдавливаю:

– Спасибо.

В конце концов, важно ведь намерение, а Мюриэль проявила сейчас ко мне большую заботу.

– Оно не для того, чтобы украсить твою стену, Калла, – предупреждает она.

Вообще-то я думала похоронить его в глубинах шкафа.

– Тебе нужно будет научиться защищать себя, особенно когда Джона уедет в сентябре работать с Джеком Томасом.

– О, я улетаю домой на это время.

– Что? – Между глазами Мюриэль образуется глубокая морщинка. – Но в это время надо собирать урожай! Делать заготовки!

– Не волнуйтесь, Мюриэль. Она будет сбивать черенки от яблок, даже не целясь. – Хрипловатый голос Джоны, раздавшийся у меня за спиной, становится настоящим бальзамом, спасающим меня от этого разговора.

На мои плечи опускаются теплые и сильные руки.

Я протягиваю ладони, чтобы сжать их, а затем продвигаюсь дальше, чтобы насладиться силой запястий и предплечий под кончиками моих пальцев, представляя себе эти руки на остальных частях моего тела сегодня ночью.

И как бы мне ни нравилось, что Диана здесь, предвкушение того момента, когда мы с Джоной останемся наедине, чтобы исправить все, что сегодня случилось между нами, просто переполняет меня.

Отвлекая Мюриэль, ее зовет какой-то постоялец гостиницы. Джона устраивается на стуле рядом со мной, и я, не теряя времени, сразу же провожу ногтями по его щетинистой бороде и наклоняюсь, чтобы поймать его рот в долгом и обжигающем поцелуе, который, вероятно, может быть слишком горяч для «Пивного домика».

Когда я отстраняюсь, он ухмыляется.

– Как вы тут?

– Отлично. А как ты? Веселишься в баре? – как можно непринужденнее спрашиваю я.

– Пожалуй. – Он кивает в сторону Джесси Уинслоу, чье впечатляющее декольте находится на одном уровне с глазами сурового рыбака за соседним столиком. – Твоя любимица здесь.

– Да, я заметила. Тоби убежал, сверкая пятками.

Джона смеется.

– Не вини его. Я слышал, ее муж – настоящий медведь.

Уголком глаза я вижу, что Мари наблюдает за нами. И если раньше я с пониманием относилась к ее статусу женщины, испытывающей безответные чувства к Джоне, то сегодня меня это уже не волнует и я полна решимости сделать свои чувства к Джоне – и его ко мне – максимально очевидными.

Дерзкий импульс во мне берет верх, и я перебираюсь со своего стула на колени Джоны, удобно устраиваясь, пока моя рука обвивается вокруг его плеч.

– Ты торчал у бара с тех пор, как мы пришли, – говорю я, стараясь сделать так, чтобы в моем тоне не прозвучало обвинения.

Джона нахмуривает брови.

– Да, я решил, что вы с Дианой захотите поболтать наедине.

Ладно, пусть Джона побудет деликатным.

– Что я на самом деле хочу, так это провести свой день рождения с моими самыми любимыми людьми. – Я провожу рукой по его широкой груди и вверх по толстому столбику горла, любуясь бугорком на нем. – То есть с тобой.

Он сжимает мое бедро.

– Кстати, а где Ди? Она там заснула?

– Почти, – объявляет Диана, появляясь как по заказу. Она скорее плюхается, чем садится на свой стул. – Я все-таки врезалась в стену. И в прямом, и в переносном смысле. Не могу сказать, действительно ли я так пьяна, или у меня сильная авиационная перегрузка, возможно, и то, и другое, но, простите, я уже заканчиваюсь. Но значок лучшей подруги я не верну. Я его заслужила. – Ее блестящий усталый взгляд падает на камуфляжный чехол. – А это что?

– Мой подарок от Мюриэль. Ружье, – медленно произношу я, глядя на нее.

– Вау. Ружье. – Глаза Дианы расширяются так, будто она хочет переспросить, не шучу ли я. – У тебя есть чертово ружье. И оно лежит прямо тут, на столе в баре, возле моего мартини.