Яков Тирадо - Филипсон Людвиг - Страница 39

• Предыдущая
• 39/63
• Следующая

И она протянула лорду руку, которую тот почтительно поднес к губам.

Напрасно ждал Цоэга возвращения Тирадо. Так и не дождавшись его, он на следующее утро сам отправился к лорду Барлею осведомиться, что случилось с его другом. От канцлера он получил такой двусмысленный ответ, что мог только догадываться об истине, но никак не знать ее. Поэтому негоциант счел за благо больше не расспрашивать, а так как кроме него Тирадо ни с кем в Лондоне не повидался, то его нынешнее местопребывание стало тайной. Однако с арестом яхты обошлось не столь незаметно. Пришлось доставить на нее необходимые припасы, и это обстоятельство дало повод к беседам между экипажем яхты и грузчиками. В ту пору, когда газет еще не существовало, люди, однако, были не менее любознательны, и устная передача новостей весьма ценилась и посему практиковалась широко. Существовали даже люди, делавшие своим ремеслом сбор всяческих известий и распространение их любыми способами, за что на их долю выпадало со стороны слушателей и нечто более существенное, чем бутылка пива, даже и с закуской. Каждый прибывающий корабль был для таких людей желанным местом, куда они проникали под всевозможными предлогами, не отступая даже перед полной маскировкой. Когда же прибытие нового корабля обставлялось таинственностью, он становился предметом самых жадных устремлений, неодолимого влечения к нему, не прекращавшихся до тех пор, пока темная пелена не спадала с глаз искателя истины. Что послы иноземных государств весьма дорожили такими шпионами и держали их на жалованье – это совершенно естественное Поэтому неудивительно, что весть о судьбе португальской яхты, бросившей якорь в лондонской гавани, быстро распространилась по городу, причем не исключено, что первым ее услышал испанский посол, герцог ди Оссуна. Благодаря этому обстоятельству то, что предвидела Елизавета, исполнилось уже на следующее утро: герцог обрушился на хранителя печати с протестами и запросами и дал довольно ясно понять, что его правительство может взглянуть на признание и принятие английской королевой португальского претендента как на повод к войне. Лорд Барлей поэтому в душе поблагодарил свою мудрую государыню за то, что она дала ему возможность успокоить посла, в то же время не делая ему никаких уступок. Он указал на арест командира яхты как на доказательство осторожности, с какой английское правительство подошло к этому запутанному делу, важности, которую оно ему придает, и того, что оно, по всей вероятности, в этом случае все решит в духе интересов испанского правительства.

В такой ситуации особую важность приобретало назначенное на этот день заседание тайного совета. Лорд Барлей видел, что в отношениях между Англией и Испанией наступил поворотный момент, ибо они уже довольно давно были отягощены различными неудовольствиями, взаимной поддержкой врагов этих государств, отказом Елизаветы принять предложенную ей Филиппом руку и многим другим. Сам он, в душе истый пуританин, всегда был решительным противником Испании и давно уже высказывался за открытую войну с ней – обстоятельство, служившее для графа Лейчестера, относящегося к религиозным вопросам с равнодушием и даже с насмешкой, достаточной причиной для самого энергичного противодействия такой войне и устранения всякого мало-мальски удобного повода к ней. Таким образом, сегодня предстояло раз и навсегда определить новый политический курс.

Совет собрался в назначенный час и ждал появления королевы. Она, строго аккуратная во всех государственных делах, и на этот раз была точна Прежде всего она предложила лорду Барлею зачитать доклад о вопросе, подлежащем обсуждению, и он исполнил это с присущими ему ясностью и апломбом: Елизавета одобрительно кивнула головой и пригласила его же высказать свое мнение:

– Милорды, – добавила, она, : – вы увидите что нам предстоит решить два вопроса, которые в сущности сводятся к одному: во-первых, следует ли нам признать португальскою претендента в его правах как короля союзного нам государства и, значит, принять его с королевскими почестями; а во-вторых, должен ли он получить от нас действенную защиту и возможную поддержку для возвращения утраченного престола. Но вы хорошо понимаете, что не подобает нашему королевскому величеству не отказать ему в первом, одновременно отказывая во втором. Вот почему эти два вопроса составляют один.

Елизавета произнесла эти слова вкрадчивым голосом, сопровождавшимся хитрым выражением ее голубых глаз, так что опытные царедворцы хорошо поняли, что означали и к чему вели эти логические соображения их государыни.

Но лорд Барлей обратил на все это мало внимания и начал говорить со свойственной ему убедительностью. Он изложил причины, требующие признания дона Антонио королем, постоянно имея в виду предположение, что это неизбежно повлечет за собой разрыв с Испанией. Что же касается законности прав претендента на престол, то они, по мнению Барлея, находили себе достаточное оправдание в признании их португальским народом. И если этот народ не выказал достаточного сопротивления Испании, то виной тому было полное бездействие предшествующего правительства в то время, как Филипп уже выставил на границе огромное войско. Останься Португалия в руках Испании, и Англия потеряет важного союзника, а Филипп в значительной степени увеличит свою мощь – стало быть, двойной вред для Британии. Война таким образом представлялась неизбежной: английская королева слишком откровенно и энергично объявила себя защитницей и покровительницей приверженцев новой религии в Европе, точно так же, как Филипп слишком явно доказал свою безусловную готовность бороться за папство для того, чтобы это столкновение могло быть устранено. Филипп в этой ситуаций является нападающей стороной. Он ведь поклялся уничтожать всех, не разделяющих его веру, как проклятых еретиков, и уж во всяком случае, снова подчинить папе Англию – некогда самый дорогой бриллиант в его тройственной короне – хотя бы это было достигнуто ценой кровавого потопа. Не кто иной ведь, как тот же Филипп непрерывно подталкивает ирландцев к восстанию, поддерживает их оружием и обещает скоро высадить на их берег испанское войско. Есть несколько явных доказательств того, что в Кадисе уже идут военные приготовления. Не кто иной, как Филипп поддерживает оппозицию папистов в Шотландии, снабжает деньгами бунтовщиков и посылает своих эмиссаров даже в горные ущелья северной части этой страны для того, чтобы побуждать кланы к вооруженной борьбе с их исконными господами и с Англией. Даже здесь, в нашей благословенной стране, он находится в секретных отношениях с католиками и своими происками подкапывает почву, на которой утвержден лучезарный престол девственной королевы. Ввиду всего этого, заключил Барлей, отнюдь не следует выжидать, пока Испания заключит мир со всеми своими оставшимися врагами, что должно случиться в очень скором времени, когда она сокрушит Нидерланды, а затем обратит всю свою гигантскую мощь против нашего благословенного острова. Вот почему он, Барлей, от души призывает к полному признанию португальского короля и нападения на Испанию в этой незаконно присвоенной ею стране. Британская нация счастливо выполнит свою задачу, и да благословит Бог королеву!

Эта мужественная речь произвела на присутствующих глубокое впечатление, но через несколько минут поднялся граф Лейчестер, который сказал примерно следующее:

– Я должен подать голос против предприятия, долженствующего вовлечь Англию в такую войну, результат которой невозможно предвидеть. Притязания приора монастыря на королевский престол крайне сомнительны и шатки. Мимолетное ликование глупой толпы не имеет в моих глазах никакого значения – о праве на корону следует судить только по законным документам, а отнюдь не по свидетельствам и показаниям неопределенного свойства.

При этих словах оратора на него упал пронзительный взгляд королевы, ибо он необдуманно коснулся в этом случае того теневого момента, который почти так же имел место в правах Елизаветы.

• Предыдущая
• 39/63
• Следующая