Восхождение Примарха 5 (СИ) - Борзых М. - Страница 27

— Теперь смотри внимательно, — едва слышно шепнул мне Магнус. Я, честно говоря, даже не уверен, что шепнул, а не передал мысленно, но шёпотом. — Орлов суетливо двигает руками, у него бегают глаза, да и вообще весь он — один сплошной тик. Не удивлюсь, конечно, что это после встречи со Штопором у него, но всё же. Смотри внимательно. Он знает, что виновен, но надеется избежать наказания. Точнее, не совсем избежать, конечно, за такие вещи не милуют. Но, по крайней мере, выжить.

Я смотрел. Всё внимание сосредоточил на Орлове. И даже приблизил его, словно у меня в глазах появился зум, как в камере телефона. Точнее, именно так и было. Какая-то из магий давала мне такую возможность.

Я видел трясущуюся нижнюю губу, ходящие ходуном руки и постоянно сгибающиеся-разгибающиеся пальцы. В порах кожи на лице скапливался пот, и я мог поставить что угодно на то, что пот этот был ужасно вонючим. От страха.

Вперёд вышел менталист Блок, а я в этот момент вспомнил, что его зовут Андрей.

— Михаил Николаевич Орлов, — начал он тоном самого натурального ботаника-заучки, которых в массе своей любят в учебных заведениях лишь перед экзаменами, — имел довольно тесные связи с Виталием Кирилловичем Разумовским. Они вместе планировали покушение на отца-императора Ярослава Ивановича Рюриковича из-за того, что он не допустил использование телепортов на территории Российской империи. Хотя, возможно, это было лишь предлогом, так как память Михаила Николаевича содержит информацию о том, что Разумовский собирался сделать своего сына Сергея Скуратова консорт-императором, женив на одной из принцесс.

— Я… я… я… нет! — запричитал Орлов, выслушав Блока до этого самого места. — Это всё не так. Он… он же заставил меня. Да… я… я же па-атриот до мозга костей. Я бы никогда. Я не предатель!

— Не предатель, как же, — хмыкнул Магнус себе под нос. — Не шлюха, а интим-волонтёр.

— После смерти Разумовского, — продолжал Андрей Блок, сверившись с какими-то своими записями и совершенно не обращая внимания на жалкого абсолюта, — Михаил Николаевич возглавил подпольную ячейку в Москве. Его завербовали из-за рубежа, пообещав трон в какой-нибудь европейской стране. Не в старой, конечно, а вновь образованной. И только после разрухи, которую там сейчас и производят. Михаил Николаевич согласился на это, не раздумывая.

— Это не так, — снова заблеял Орлов. — Мне угрожали, серьёзно. Проверьте… Мне и всему моему роду угрожали расправой, если я не приму предложение. Это правда! Проверьте.

— Проверим, — сказал кто-то за спиной абсолюта, и тот обернулся, но так и не нашёл, кто это сказал.

— А поняв, что Российская империя, скорее всего, выйдет из кризиса, решился на крайние меры, — продолжал Блок, постепенно входя во вкус и вещая уже гораздо интереснее. — Видя, что ещё несколько человек недовольны политикой отца-императора, он решил сговориться с ними, чтобы устранить императорскую семью, министра обороны и получить всю полноту власти. Так переговоры велись с Карякиным, Кошкиным, Пашковым, Шуйским, Тихоцким и Еремеевым. Прямым согласием на измену ответил лишь Карякин, с которым Михаил Николаевич имел общение раньше всех, в перерыве тайного совещания. Пашков обещал подумать, а все остальные наотрез отказались, решив сообщить императору об измене, но было уже поздно, так как прогремел взрыв в тоннеле.

— Я… я… я… — только и мог говорить Орлов, не веря, что всё это происходит на самом деле. — Простите меня!

— Сможешь сейчас дотянуться до его мыслей? — спросил меня Магнус.

— Если бы знал, как это делается, то обязательно, но я не умею, — мне, правда, было интересно, что думает сейчас этот человек.

— Сейчас освоим дошкольный вариант, — ответил мне пришлый маг. — А потом, когда будет момент, я тебя уже научу полноценной версии. Представь руку, растущую из твоего сознания. Ею тянись прямо к голове Орлова и погружай её в мозг. Так… Так… Отлично! Теперь почеши ему извилины! Да шучу, что ж ты! Попробуй установить связь. Но одностороннюю, чтобы ты слышал его мысли, а он тебя, соответственно, не чувствовал.

— А на что это может быть похожим? — рука сознания получилась у меня почти сразу, хотя и выглядела немного упрощённо, как будто ребёнок нарисовал. И дотянулся до Орлова я без проблем, даже руку погрузил внутрь и пощекотал тому мозг, отчего Михаил Николаевич смешно вздрогнул. А вот мысли его я не видел, хоть убей. — Куда смотреть? Что искать?

— Мне было проще всего представить огромный экран, на котором без перерыва бегут какие-то слова. Они разного размера, иногда связанные друг с другом, иногда нет. Порой их мало, а бывает заполнено всё. Цвета у них тоже разные и вес, — он реально рассказывал, как виделось ему, а я понимал, что этот экран есть, просто он вне зоны моей видимости, и мне надо… повернуться, тогда я всё увижу. — У других это было что-то вроде радио. У третьих мысли рисовались сразу картинами, у четвёртых…

Я поднял руку, призывая Магнуса замолчать, потому что увидел этот экран. И бегущие снизу-вверх, словно титры, слова.

— Помоги мне! Помоги мне Стрибог всемогущий! Если меня не казнят, я буду самым лучшим. Я буду самым хорошим. Я не стану делать плохо никому. Никогда меня больше не подобьют на преступление. Только пусть меня простят. Пусть всё забирают, но не жизнь! Хочу жить! Пожалуйста!

— Как же он жалок, — проговорил я, поворачиваясь к Магнусу. — И такого человека Разумовский выбрал себе в подручные? — мне это было на самом деле удивительно.

Умей я копаться в мозгах, никогда бы не взял такого на серьёзное дело.

— Так он и нужен был для всяческих мелких поручений, — пожал плечами маг. — Разумовскому льстило, что у него абсолют на побегушках. Опять же пригодился, чтобы стащить принцессу. Правда, и там облажался. А так — да, слабый сосуд с большой силой.

В этот момент за спиной Орлова произошло шевеление, и вот уже в шее мага торчит игла.

— Сыворотка правды, — шепнул мне Магнус, комментируя происходящее. — Жуткая отрава, если честно. Мозг после неё вообще не восстанавливается. Нервные клетки курят, садятся на стул, заряжают ружьё и вставляют дуло себе в рот, нажимая на спусковой крючок большим пальцем ноги.

Мне пришлось приложить ладонь ко рту, чтобы скрыть смешок.

— Ты так в красках это всё описываешь, — сказал я, переводя взгляд с Магнуса обратно на Орлова, — что я буквально представил.

Под сывороткой Михаилу Николаевичу задавали конкретные вопросы по поводу его предательства. Он, как мог, уходил от прямых ответов, но Андрей Блок был очень хорош. Он подводил всё именно к тем ответам, которые были нужны для признания вины.

Для меня самым главным облегчением стало то, что семья Орлова вообще ни сном ни духом о его предательстве не знала. И приговор о виновности зачитали лишь самому Михаилу Николаевичу.

— Помилуйте! — запричитал Орлов и бухнулся на колени, а затем и вовсе ударил лбом в пол. — Помилуйте, государь! Нечистая сила меня попутала! Не своею волею я это!..

— Казнить, — распорядился император, скорчившись от брезгливости, но обратился к Орлову. — Если сейчас же не встанешь и не начнёшь, наконец, вести себя достойно мужчины и абсолюта, вместо «героической смерти на границе», которую мы хотели тебе приписать, тебя ждёт позорная смерть от самоубийства. Ясно?

Орлов ничего не ответил, но встал, глотая слёзы. Как бы мне не было тошно, но я снова потянулся к нему в голову. И не увидел ни крохи раскаяния. Ему было жаль себя, и всё. Но ему не было жаль, что он поступил так, как поступил.

Следующим ввели Карякина.

— За этим следи в оба, — сказал мне Магнус и даже погрозил пальцем, словно наказ давал. — Это, как Шрам из мира магии.

— В смысле? — спросил я, понятия не имея, о чём говорит маг.

— Такой же подонок, — ответил тот, кажется, и не заметив моего непонимания. — Смотри: наглый, уверенный в себе. Он знает, что его ждёт, но пойдёт на казнь с гордо поднятой головой. А знаешь почему?

Вопрос был риторический, поэтому я просто сделал жест головой, означающий вопрос.