Сладкий апокалипсис. Ты моя (СИ) - "Сумеречная грёза" - Страница 21

Дария Роттвид, 26 лет, медик. Положительный иммунный статус, замужем не была, половых партнёров не было. Психологически устойчива, обучаема… — я беглым взглядом проходился по каждой, все дальше загоняя свое настроение в задницу.

София Кельми, 30 лет. Служила в армии, по результатам анализа и личного опроса бывших половых партнёров — двое, замужем не была, психологически устойчива, однако, имеются некоторые проблемы с самооценкой. Обучаема… — я оставил личное дело, откинувшись на спинку стула.

Ну и дерьмо.

Я в Квартейле чуть больше пяти лет, почти уже шесть. Когда мир пошел прахом, армия еще несколько лет пыталась собрать его куски воедино. Полегло много наших ребят, очень много. Ведь мы были на красной линии соприкосновения. Три года ада, тысячи смертей, миллионы. Страшно вспоминать, какие приказы нам тогда приходилось исполнять. А потом не стало тех, кто отдавал эти приказы. А потом не стало страны, которой я присягал. Нашими усилиями отдельные группы людей отводились в горы, где мы пытались сохранить им жизнь. У кого-то получилось, у кого-то нет. У нас получилось. И я за это держусь. Остались в живых и кое-кто из правительства. И один из них — Николас. Министр здравоохранения решил, что должен выполнять свою работу и в новом мире. Квартейл провозгласил себя приемником старой цивилизации, и армия закономерно дала присягу ему. Вот только законы там были уже совсем другие. Не без усилий Николаса.

— Пойми, Курт, — тяжёлая рука Николаса тогда опустилась мне на плечо, — Старые законы не сохранят новый мир, и тем более не возродят его. Нужны новые методы, которые, может быть, чужды старому миру. Но так нужно. Иначе у нас нет будущего.

И я присягнул новому миру, вместе со своими ребятами, и другими солдатами, не из моей группы, которые так же положили голову за этот новый мир.

— Вспомни, что тебе приходилось делать, чтобы выжила эта несчастная кучка из трёх тысяч человек, — добивал меня Николас, — Никогда не забывай об этом. Только помни, что на этот раз тебе не придется выбирать, марая собственную совесть. За тебя выбор будет делать Квартейл.

Да, я помню, что мне приходилось делать. Жертвовать тысячами, чтобы выжили сотни. Ясно, в чем истоки этой чертовой бессонницы. Как все мы ещё не сошли с ума… А, может быть, и сошли. Учитывая, что мы продолжаем делать. Мозги плавятся…

Я все тянул время, тянул… в принятии любых решений. Ведь Квартейл четко дал понять, какие именно действия от меня ждёт. Но если я начну действовать, выводку рыжули сладко не покажется. Но желания Анны я тоже не мог выполнить — это означало нарушить приказ. Меня просто разрывало на части.

Я задрал голову, разглядывая деревянный потолок. Люблю деревянные комнаты, поэтому и выбрал этот дом. Здесь пахнет природой. Это расслабляет.

Директива 3-01. Директива о том, как из двух зол выбирать меньшее, или кучку большого дерьма променять на кучку поскромнее. Я знал, что она значит, и меня вполне устраивал этот выбор, когда я присягнул.

Правительство Квартейла имеет право применять методы и средства, противоречащие текущему законодательству и законодательству прошлой цивилизации, если это служит сохранению, выживанию, и развитию общества. Я думал, прошлые времена уже не вернутся. Но нет. Мы продолжаем возиться в грязи.

Мелисса Брэнквуд, 14 лет. Активна, психологическое развитие полностью соответствует возрасту, половых партнёров не было, не вступила в физиологический возраст деторождения. Отсрочка до полного полового созревания.

— Твари, просто твари, — невольно выдохнул я.

Девчонке дали от силы полгода. Как только у нее пойдут месячные, она сразу сможет родить. Я твердо решил выбить для Милы отсрочку в несколько лет, потому что её «психологическое развитие» хоть и соответствовало норме, на самом деле это был просто ребенок. Да и Дэн к ней сильно привязался. Наверное потому, что она единственная, кто разделяет его увлечения супергероями и всякого рода подростковой лабудой. Мила — юла, у которой шило в одном месте. Не знаю, как он ее выдерживает. Дэн парень упрямый, может и вспылить, если тронуть Милу. В своей группе я не хотел сеять раздрай.

Во мне все больше и больше поселялось сомнение, смогу ли я на этот раз выполнить то, что вызывает во мне отвращение. Когда вокруг хаос, как-то не замечаешь в общем ужасе, как палец давит на курок. Особенно, когда на твоих людей несётся обезумевшая толпа зомби. Особенно, когда твои люди — мирняк.

Но зомби тоже был мирняком, временно лишившимся разума. Просто оказавшимся не в то время и не в том месте… Мы уже долго живём относительно стабильно, и подобные вещи бьют по нервам.

Анна требовала наказания для Говарда, не зная, что я ещё в тот же день, когда он изнасиловал Бетти, пересчитал ему ребра. Он пролежал в интенсивке Квартейла неделю. Хорошо, что Николас на это ничего не сказал — в понятии «все решения по поддержании дисциплины в компетенции Курта Ортейла» есть некоторые преимущества. Он сам же мне их дал. И я ими активно пользуюсь. Говард больше не вернётся в поселок. Что с ним будут делать — не моя забота. Подозреваю, как оклемается, осядет в первой контрольной. Боевую единицу они не изгонят — как пить дать. Вот только на моей территории ноги его больше не будет.

Я взял папку с фотографией уже знакомой девушки. Уже много лет знакомой. Рыжая… умная, с характером и за своих людей в огонь и в воду. И красивая до сумасшествия. Для меня красивая… я подозревал, что запал бы на нее, даже не будь этого чертового плаката.

— Рива Анна, 28 лет, зафиксированных половых партнёров по результатам анализа и личного опроса — один, была замужем, муж — Марэль Рива, мертв. Психологически устойчива, отмечаются лидерские качества… — читал я про свою рыжулю, с жадностью поглощая строки, — Рива Анна… так, стоп. Кто? — наконец, дошло до меня. Я сначала подумал, что буквы меня обманывают, и от бессонницы у меня уже поехала крыша.

Рива… значит, получила фамилию от мужа… так… девичья фамилия Олим. Я отрыл и это, хотя понимал, что информация о прошлой фамилиии мне совершенно не интересна.

Судьба решила меня добить контрольным в голову. Моя Аннарива действительно оказалась АннаРивой даже в таких мелочах. Я гадал, это такое совпадение, или есть какие-то высшие силы, которым нравится нас иметь и при этом скалиться, когда мы пытаемся хоть как-то сопротивляться?

Я и так пялился на нее, как идиот, каждый раз, когда мы встречались. Рассматривал ее лицо, ловил каждую эмоцию, изучал. В отношении меня у Анны не намечалось ничего, кроме ненависти и злости, но даже эти эмоции я ловил с удовольствием, как долбанный маньяк. Ведь она была живая, из плоти и крови, и пахла вкусно. Я ощущал пару раз ее аромат, когда она проходила мимо. Я чувствовал, как возвращаюсь в свои шестнадцать, снова попадая в нездоровую зависимость от своей Аннаривы. Патовая ситуация. Нужно быть ещё строже. Держаться до конца. Если будет нужно — оттолкнуть. Грубить-то я умею.

Я не заметил, как кто-то вошёл без стука. Не имею привычки закрывать дверь до ночи.

— Добрый вечер, — услышал я знакомый голос за спиной и у меня пошли по коже мурашки, — Или почти вечер. Странно, солнце даже не думает садиться.

Я обернулся. Действительно она. Стоит в плаще, накрашенная, в руках чашка с какой-то жидкостью, от которой тащит валерианой. Макияж был таким ярким, что создалось ощущение, что она вышла на охоту. Но необыкновенно красивая, по-хищному. Не к добру это.

— Зачем ты пришла, рыжая?

— Я просто принесла тебе чай.

— С каких пор ты такая заботливая?

Рыжая прошла до старого комода, поставив чашку. Я заметил, как дрожат ее руки. Что происходит?

— Если ты насчёт этого долбанного решения, зря стараешься. Я сказал — приму, значит, приму. В советах не нуждаюсь. Тем более твоих.

— Я пришла совсем не по этому поводу. Говорят, у тебя бессонница. Дария нашла куст валерианы в лесу, это должно помочь.

— Какая забота.

— Ты мне не веришь?

— Не верю. Сначала я должен убедиться, что у тебя нет ножа за пазухой.