Любовь по науке, или На практику в другой мир - Миленина Лидия - Страница 82

– «А остальное я расскажу тебе завтра», – закончила за нее я. – Вспомни, что случилось перед тем, как отец вышел из трапезной? Ты порезалась, а он перехватил твою руку с ножом и тоже порезался. Ваша кровь смешалась на столе, но не вспыхнула голубым пламенем, как это должно быть у кровных родственников. Просто никому прежде не приходило в голову проверить, его ли ты дочь. Я же… я боялась узнать правду. В тот вечер она ударила мне в сердце, подтвердила все мои сомнения. Вы думали, что я мучилась и сомневалась, правильно ли выбрала твоего отца, а не Гарона. И это так. Об этом я писала Гарону в письмах, которые ты нашла. Но было и куда более сложное сомнение – то, что по-настоящему разъедало мне душу; то, что я не доверила бумаге. Ты родилась на несколько недель раньше, чем ожидали. Была похожа на меня, по внешности невозможно было сказать, кто твой отец. Ты… с равной вероятностью могла быть дочерью Ардена или Гарона. Ведь тогда, перед нашей с Арденом свадьбой все происходило так быстро! Я встретила истинную пару, это было как гром среди ясного неба. И вот уже, обуреваемая новыми чувствами, я стою рядом с ним перед Правителем драконов! А еще спустя несколько недель узнаю, что жду ребенка! Господи, Лагерра, да я сомневалась! Сомневалась постоянно, боялась узнать правду… А потом, в тот вечер, она ударила в меня. Заставила смотреть себе в лицо, когда ваша с Арденом кровь растеклась по столу простой лужицей. Тогда мы с твоим отцом, конечно, повздорили – насколько может повздорить истинная пара! Но в итоге решили, что все должны узнать правду. Просто не прямо сейчас, а на следующий день, чтобы не тревожить тебя перед сном – ты ведь была еще совсем юной, а тебе, возможно, предстояло «поменять отца». Но на следующий день я умерла, – я помолчала, стерла слезу и продолжила: – У Ардена хватило любви, чтобы не выгнать тебя, чтобы не ломать твою жизнь и оставить тебе хотя бы привычного отца. Но не хватило, чтобы воспитать тебя как свою родную любимую дочь. А может, он тоже мстил Гарону, и тебе заодно… Подсознательно, снаружи сам не желая никому зла. Возможно, мстил Гарону и тем, что не открыл ему, что у него есть дочь. Позволил этой дочери ненавидеть своего истинного отца… В общем, прости, Лагерра, но, боюсь, ты ненавидела не того мужчину. Увы… Арден оказался слабее, чем я думала. У него не хватило сил любить тебя после того, что он узнал в тот вечер.

– Так вот почему все это! – воскликнула Лагерра и закрыла лицо руками. – Нет, мамочка, я знаю, что ты не виновата! Я знаю, я понимаю теперь. Но это… это так больно!

– Я знаю, моя хорошая! – я обняла ее, прижала к груди ее голову и долго гладила, пока моя «маленькая девочка» горько рыдала. А Град – заметила я краем глаза – стоял у двери и тоже лил слезы. Он ведь всех жалеет. Немного по-крокодильи, но жалеет.

Наконец слезы пошли на спад.

– А ведь Гарон любил бы меня… Любил бы меня… Был бы мне настоящим отцом… – прошептала Лагерра. – Я действительно ненавидела не того мужчину!

– Ну… – печально улыбнулась я. – Твоего папу Ардена тоже можно понять. К тому же он не выбросил тебя на улицу. И не отдал без предупреждения «какому-то чужому мужчине». Он все же дал тебе прекрасное образование, позволил развиваться, привез ко двору Правителя, насколько я понимаю. Если говорить совсем честно, то, получается, виновата только я. Это я должна была провести анализ отцовства еще в твоем младенчестве. Это я должна была взять на себя ответственность за все. Это я, проклятье, должна была вернуться к любимому мужчине и отцу моей дочери, несмотря на всю истинность с Арденом! Лагерра, сможешь ли ты простить меня…

Моя девочка еще похлюпала носом, потом подняла взгляд.

– Мамочка, милая, тебе я могу простить все, – искренне сказала она. – Я… понимаю тебя. И я буду любить его… как ты. Все равно тому моему отцу моя любовь не нужна.

– Очень интересно! – вдруг раздался от входа звонкий, переливчатый голос.

Дверь отворилась. Града, что метнулся наперерез, откинуло в сторону.

В комнату вошли – нет, влетели – три эльфа. Весьма помятого вида – лица грязные, одежда подпалена. Словно драконьим огнем.

Один из них – высокий блондин с высокомерным выражением лица – шагнул ближе.

– Очень интересно, – повторил он. – И просто прекрасно. Благодаря тому, что ты, драконица, не удосужилась поставить полог тишины, мы узнали просто бесценную информацию. Теперь мы можем взять в заложники не только его женщину, но и его дочь. Это весьма веский аргумент, чтобы договориться.

– Блериан?! – изумленно выдохнула Лагерра и встала, заслонив меня. – Так это ты руководишь всеми этими «чистокровными»? Сразу скажу, ты не тронешь эту женщину, она – моя мать. Иначе тебе придется иметь дело с драконицей!

– Придется – буду иметь, – презрительно бросил эльф. Говорил он очень непринужденно, без всякой «изящной словесности». – Но лучше сдайтесь добровольно.

– Что это за хрен? – шепнула я Лагерре, выныривая из обуревавших меня чувств. Охваченная ими, я не особо напугалась новых гостей. То, что произошло прежде – моя исповедь и прощение дочери, – было намного важнее всего остального.

– Верховный правитель эльфов и их сильнейший маг – Блериан. Говорят, ему где-то сто пятьдесят тысяч лет и он видел открытие порталов, – ответила Лагерра.

– Более того – я сам их открывал. А потом – закрывал, – сказал эльф, гадко улыбаясь. – И на этот раз мы закроем их навсегда.

– Зачем? – спокойно спросила я. – И зачем вообще вы напали на Академию?

Страха перед бандой странных эльфов я не испытывала. Даже высокомерный Правитель не казался слишком грозным.

Разум говорил, что такое древнее существо, несомненно, очень опасно. Возможно – опаснее всех в мире. Но Таратта внутри меня была драконицей. То есть – сильным бесстрашным существом. И она знала, что угроза Лагерры – не ерунда. Даже неопытный молодой дракон любого пола легко победит целую армию эльфов.

К тому же раз эти фанатики здесь, такие потрепанные, значит, они проиграли. В Академии им задали жару, и вот они как-то добрались сюда, чтобы взять заложницу – меня. Значит, желательно немного потянуть время. Ведь Гарон скоро будет здесь! Против декана-дракона, уверена, у эльфа нет приема.

Эльф, кстати, поглядел на меня без особого превосходства и презрения.

– Один раз наш мир уже совершил ошибку, – объяснил он. – Мы, бессмертные, совершили ошибку. Мы открыли порталы, это было такое интересное исследование, как казалось мне тогда. Я сам, еще молодой маг, руководил всем. Мы помогали пришельцам освоиться – в своем безумном тогдашнем милосердии. И что мы получили? – теперь в его голосе появилась сдерживаемая злость. – Хаос! Грязь! Беспорядок! Одна раса хотела мирового господства и нападала даже на нас! Другая – эти мерзкие низкорослые, которых вы зовете гномами, – принялась вырубать наши леса. Наши леса, прекрасные, как наша чистокровная раса! Третьи взялись похищать наших женщин, красивее которых нет в целом свете. И что мы? Мы пощадили всех. Будучи мудрейшими магами, мы могли их уничтожить. Но мы их пожалели. Научили жить правильно, по гармоничным законам – да, где-то принуждали силой, но ты же видишь, как гармоничен теперь Дамбиор при всем его разнообразии. И, конечно, мы закрыли порталы и стерли всю память о них. Ведь любое новое внешнее вмешательство могло нарушить порядок и гармонию, над которыми мы столько трудились. А теперь что?! Ваши, – он кивнул на меня, видимо, имея в виду людей, – смертные маги нашли порталы и начали открывать их. Как ребенок, нашедший оружие отца, крутит его в руках, не зная, что эта штука может убить его или покалечить. И, что еще хуже, может покалечить других! Опять в наш мир приходят неведомые создания! Рождаются дети, лишенные гармонии, лишенные извечного света Дамбиора! Скажешь, это хорошо? – он испытующе поглядел на меня: похоже, мнение Лагерры его мало интересовало.

– А мне нравится разнообразие, – ответила я. – Сейчас в Дамбиоре много рас, все нормально и мирно живут – полагаю, это и верно давняя заслуга бессмертных. Не думаю, что разнородные иномировые существа могут как-то навредить, их приходит слишком мало. К тому же вы убиваете не только неведомых созданий, вы убиваете и обычных людей или там… оборотней. Например, меня пытались убить.