Драконье питание (ЛП) - Дюньяк Жан-Клод - Страница 8

Он комкает пустой пакет из-под арахиса и бросает его в пропасть с небрежностью типа, которому никогда не приходилось прибирать за собой. Я изо всех сил стараюсь не показывать шока. Расколотить сталагмит-другой — это форма естественной эрозии, и в конце концов он всегда отрастает заново. А вот отходы от людей так и норовят укорениться в ландшафте.

Вновь появилась магическая сфера. Босс хватает заказчика за локоть и тащит прочь. Дракон у моих ног издает фырканье, которому вторят струи сернистого пара.

— Я его забираю тоже?

— Оставьте его, — говорит босс, — сходите за ним, когда завершатся переговоры. За этим или за каким-нибудь другим... — (Заказчик безропотно взирает на меня, и я отвечаю ему взглядом.) — После вас!

После вони пещеры запах в кабинете директора кажется почти нормальным. Заказчик расположился у окна и наблюдает за аэровышкой, ритмично мигающей красноватым глазом.

— Недурное зрелище, — бормочет он, что-то царапая в блокноте. — Думаю, мы это используем.

Босс протягивает ему чашу, полную железненой воды, которую тот с благодарностью принимает. Затем он возится с чудным приспособлением, которое носит на перевязи через плечо, и улыбается.

— У меня есть все, что нужно, — говорит он, поворачиваясь ко мне. — Дракон идеально подходит. А вы — вас вырежут при монтаже.

— У меня и так уже много несчастных случаев на работе, — ворчу я.

— Это просто фигура речи, — успокаивает он меня. — Я считаю, что контракт выполнен, я могу отправляться домой!

Он осушает свою чашу и протягивает руку большому боссу.

— Провожать меня не стоит, ваша секретарша найдет мне такси или хотя бы мага. Оплата за оружие и кольца поступит в ближайшие дни. Мне не терпится приступить к работе. Эта трилогия станет хитом!

Я замечаю, что он выходит бочком, чтобы не слишком приближаться ко мне. С человеками часто так бывает.

— Вы что-нибудь поняли? — спрашивает меня босс, когда дверь в его кабинет закрывается.

— Драконы иногда так действуют на народ. Надо было выбрать покрупнее, повиднее.

— Может быть... — Он машинально перелистывает блокнот с заказом, полный чертежей невообразимого оружия. — Эти люди такие отсталые. Не хотел бы я жить в их реальности.

— Интересно, кем они видят нас, — размышлял я вслух.

— Существами из грез, волшебниками или королями. Кем же еще?

Заявилась группа взволнованных гномов — поглазеть на нового кузничного дракона. Когда я вернулся в пещеру, он только-только очнулся. Думаю, он был рад получить работу в шахте. Как знать, какая напасть на тебя может сверзиться, пока ты безработный.

Уже пошел слушок о крупном заказе, и я дал понять, что внутри бригады будут приветствоваться сверхурочные работы. С тех пор все вокруг выражают мне преувеличенную почтительность. Я чувствую себя звездой.

По возвращении в контору меня ждал еще приятный сюрприз. Мой травмированный стажер снова на ногах и готов к работе.

— Я исцелен, шеф!

— Вижу... — (Вместо зиявшей сквозь все его брюхо дыры — свежий камень, черный и твердый, как обсидиан). — Что они тебе пересадили?

— Медсестра сказала, что обычным способом заращивание пойдет почти так же медленно, как эрозия, но можно применить василиска. Я воспользовался возможностью окончательно окаменеть навсегда там, где следует.

— Твоя подружка, наверное, должна быть в восторге...

— А как у вас, шеф, хорошо все прошло? — продолжает он, не клюя на крючок. — Похоже, вы произвели просто фурор с новым драконом?

Пожав плечами, я тянусь к бланку заявки на оплату командировочных расходов и помахиваю им в сторону стажера:

— Главное, сынок, чтобы клиент остался доволен. Остальное — всего лишь пыль в глаза!

Каждое живое создание имеет свое предназначение на земле, учил меня отец. Его любимой фразой было: «Если что-то нельзя сожрать, все равно на него можно сесть». Идея та же самая, или почти та же, если немного поразмыслить. Я знаю, что для старых троллей размышлять — все равно что болеть постыдной болезнью, но новые-то поколения должны приспосабливаться к меняющемуся вокруг них миру, или хотя бы делать такой вид. Моей карьере не повредит, если я стану сосредоточенно морщить лоб пару-тройку раз в день, даже если это будет мне стоить некрасивых трещинок в уголках глаз.

С учетом уже сказанного я понимаю, почему в той истории с единорожкой все сразу подумали на меня...

Я засел в своем кабинете и просматривал бухгалтерский баланс за неделю: водил указательным пальцем по рядам крошечных цифр, нарисованных гоблинами из финансового отдела. А поскольку самый маленький из моих пальцев прихватывает сразу четыре ряда, это происходило довольно быстро. За прошедшие годы я уяснил пару вещей: я могу различить большинство цифр и знаю, что гоблины делают куда меньше ошибок, когда видят, что балансовые отчеты возвращаются с отпечатками пальцев тролля посередине.

Гном-бригадир, как обычно, вошел без стука; надо сказать, что дотянуться до дверного молотка у него нет ни малейшего шанса, разве что он взберется на плечи кого-то из своих товарищей. А это водится только у профсоюзных деятелей — когда у них получается договориться, кто из них будет самый верхний.

— Ты бы не оставлял следы после своих делишек валяться где попало, — заявил он, постукивая рукояткой топора по своей ладони. — Мои парни этого не любят!

— У вас же должен быть перерыв?

— Ну, и? Мы во время обязательного отдыха делаем, что хотим, и на дне четвертого туннеля нашли жилу, которая многообещающе смотрится. Свинец и серебро, со следами...

— Ага, конечно. А на квоты добычи, как водится, сел своей задницей и сижу я, да?

— Ты не только на квоты сел своей здоровенной задницей, — с необычной яростью бросил гном. — Поэтому мы бы хотели, чтобы ты прибирал свои игрушки, когда заканчиваешь.

Я отложил баланс обратно на гранитную плиту, служащую мне вместо стола, и посмотрел на него округлившимися глазами.

— Придется тебе объясниться, малыш, и в твоих интересах, чтобы я все правильно понял с первого раза.

— Пошли со мной...

Следует пользоваться любой подвернувшейся возможностью размять ноги. Неплохо расслабиться на офисной работе, однако от нее мои суставы со временем зарастают мхом, если вы понимаете, о чем я. Я попал туда, где я сейчас, будучи исключительно сообразительным для тролля, но в глубине души я ничем не отличаюсь от мелюзги, которая машет кирками там, внизу, — ну, отличаюсь, но это просто вопрос размеров. И бороды.

Мой кабинет выходит прямо в главную пещеру. Меня встречает оглушительная тишина. Гномы сгрудились в кучки по семеро, и в основном стоят ко мне спиной. Даже кузничный дракон дышит чуть слышно, его пламя установлено на минимум. Если бы я так не сосредоточился на том, чтобы отличать тройки от восьмерок, я бы уже почувствовал, что назревает нечто. В этом-то и заключается проблема с балансовыми отчетами. Когда вы слишком в них погружаетесь, то забываете о реальной жизни.

Четвертый туннель открывается сразу за складом слитков. Это достаточно широкий проход, чтобы по нему могли пройти в ряд с полдюжины гномов. С потолка свисают гроздья фосфоресцирующих грибов. Тащась за бригадиром по вбитым в пол рельсам, я осматриваю состояние подпорок. Давно я не проверял этот участок, но запах пыли вроде бы свежий.

— Я думал, этот участок уже не разрабатывается, — говорю я, указывая на недавние раскопки.

— Это детвора развлекается, — отвечает бригадир, избегая моего взгляда. — Брось это, тут есть кое-что похуже!

Я делаю мысленную пометку повторить для всего коллектива общий обзор квартальных квот. Проблема с гномами в том, что они никак не поймут, что такое регулируемая экономика — пока они могут добывать что-то хоть сколько-нибудь ценное, им все равно, будет ли на него спрос. Это у них в крови. В результате большинство из них спит на матрасах, набитых драгоценностями, и насаживают об них себе синяков на пояснице, отчего делаются сварливыми.