Конец заблуждениям - Кирман Робин - Страница 21

– Он в комнате.

– Сходите за ним, пожалуйста. Он нужен для протокола, – попросил офицер. Хоть это и звучало достаточно правдоподобно, однако когда Дункан вернулся в комнату, чтобы забрать документы, он осознал, что его мысли переключились на более опасные сценарии. Клерк сообщил полиции о его пребывании здесь, и они выяснили, кто он такой и что натворил.

Войдя в комнату, Дункан посмотрел на Джину, которая уже была одета и разговаривала с женщиной-офицером. Ему показалось, что Джина избегает смотреть на него.

– Очень хорошо, сэр, – сказал офицер, как только Дункан вернулся со своим паспортом. Офицер переписал информацию, а затем протянул Дункану блокнот.

– Пожалуйста, опишите все, что помните об этом событии, каждую деталь, особенно внешний вид нападавшего.

Дункан нехотя нацарапал несколько предложений. У него не было никакого желания видеть, как полиция задерживает обвиняемого и затягивает дело.

– Боюсь, я многое забыл. Может быть, из-за шока. И, честно говоря, до этого я выпил несколько кружек пива. А кружки здесь в два раза больше, чем в Америке.

– Пишите все, что помните, – коротко произнес полицейский, а затем вошел внутрь, чтобы пообщаться с напарником. Когда офицер вернулся, он изучал паспорта Дункана и Джины.

– Вы с женой приехали в Европу порознь?

– Да… эм-м… да. – Дункан не думал, что офицер обратит на это внимание, хотя на самом деле это было не так уж трудно объяснить. – Мне пришлось начать наше путешествие немного позже. – Он понизил голос, понимая, что Джина, скорее всего, не помнила, что они приехали в Европу порознь. – Мне нужно было закончить кое-какую работу дома. Это имеет отношение к делу?

– Только в том случае, если вас когда-нибудь вызовут для дачи показаний. Венские власти должны будут иметь возможность связаться с вами обоими. Поэтому мне нужно знать, будете ли вы далее путешествовать вместе.

– До тех пор, пока я не разозлю свою жену. – Дункан пытался вести себя непринужденно, хотя перспектива того, что венские офицеры будут следить за их передвижениями, встревожила его. Он прочистил горло. – Мы будем путешествовать вместе. Да.

– Очень хорошо. Также мы хотели бы иметь информацию о том, где вы планируете остановиться в дальнейшем, чтобы иметь возможность связаться с вами в случае необходимости.

– Вы действительно хотите быть в курсе каждого нашего шага?

– Это проблема? – Выражение лица мужчины стало суровым. – Я понимаю, что это доставляет вам неудобства, но мы действительно серьезно относимся к преступлениям, совершаемым в нашем городе, сэр. Этот человек напал на вас. Я уверен, что вы не хотели бы, чтобы то же самое случилось со следующим туристом, который приедет к нам.

– Нет-нет, конечно нет. – У офицера не было способа узнать, скажет ли Дункан правду, поэтому разумным подходом было бы улыбнуться и согласиться на все, о чем его просят, а потом солгать. – Мы с женой любим быть спонтанными, вот и все. Но да, я сообщу, куда мы направимся дальше, когда сами определимся.

Он протянул офицеру блокнот с написанным им заявлением, надеясь, что их беседа закончена.

– Хорошо, сэр. – Полицейский снова извинился за то, что ворвался к ним. – Надеюсь, что не напугал вас.

– Что ж, это был довольно эффективный сигнал к пробуждению.

Наконец полицейский улыбнулся, и Дункан почувствовал облегчение. Он вернулся в номер, где Джина и второй офицер, очевидно, тоже закончили разговор. Женщина сунула блокнот в нагрудный карман и пожала руку сначала Джине, затем Дункану. Полицейские направились к двери; мужчина достал визитку.

– Когда вы решите уехать, позвоните по этому номеру, – попросил офицер и вручил карточку Дункану.

– Вообще-то, – вставила Джина, – я думаю, мы уедем из Вены сегодня.

Сегодня? Они не обсуждали отъезд. Напротив, они заприметили несколько мест в Вене, которые намеревались посетить. Внезапно Дункан понял, что не понимает, куда клонит Джина. Они двигались не синхронно. Он неловко повернулся, чтобы посмотреть на нее, но Джина настойчиво избегала зрительного контакта. Она продолжала обращаться к полицейским:

– Мы отправляемся в Прагу. У меня там есть подруга, которую мы планировали навестить.

– Можете сообщить адрес? – спросила женщина-офицер.

– Есть место, где с ней можно связаться. Ее зовут Вайолет Шарп, она получает свою почту через Национальный театр марионеток, улица Затецка, 1.

Она помнит адрес, с ужасом осознал Дункан. И когда Джина успела принять такое решение?

Наконец офицеры вышли, и Дункан закрыл за ними дверь. Он почувствовал нервное желание рассмеяться, разрядить сдерживаемую энергию, но лицо Джины было серьезным.

– Что-то не так? – спросил Дункан. Его мысли вернулись к напряжению прошлой ночи. У нее было так много вопросов о Марине – ей даже удалось правильно угадать, что именно ей он позвонил из отеля у озера Валензе. Теперь он шагнул вперед, видя, что Джина отступает, и затем к нему пришла параноидальная мысль, что, возможно, пока его уводили в коридор, другой офицер разговаривал с Джиной о реальном деле. – Эта женщина сказала что-то, что тебя расстроило?

– А что она могла сказать?

– Я понятия не имею, просто спрашиваю. Но ты внезапно форсируешь поездку в Прагу, называешь адрес Вайолет, который еще вчера ты даже не могла вспомнить.

Дункан пытался подловить жену, проверяя, не выдаст ли она себя – не просматривала ли она его бумаги? Он счел разумным сохранить адрес Вайолет на случай, если обстоятельства потребуют, чтобы он с ней связался. Как же неосторожно он поступил, оставив эту открытку!..

– Память в этом смысле забавна, не так ли? – Джина смотрела в стену все с тем же неподвижным и лишенным намека на улыбку выражением лица.

– Джина, в чем дело? – Дункан пытался сдержать нарастающую в нем панику. – Ты ведешь себя странно.

– Я веду себя странно?

– Да. Просто скажи, что у тебя на уме?

Джина все еще стояла лицом к стене, и Дункан подошел, чтобы дотронуться до нее. Когда он это сделал, она повернулась и посмотрела прямо в его глаза, так, чтобы увидеть его первую реакцию на свой вопрос, который потряс его гораздо больше, чем полиция:

– Кто, черт возьми, такой Грэм Бонафер?

Это произошло в начале апреля, всего за несколько месяцев до отъезда в Европу. Дункан был дома один и готовил ужин, когда услышал звонок в домофон.

– Кто там?

– Грэм Бонафер, – послышался голос.

– Мы знакомы?

– Не напрямую, – ответил незнакомец, – но у нас есть общая знакомая. Джина Рейнхольд.

Дункан впустил мужчину в дом и оглядел свою гостиную, внезапно почувствовав неловкость, осознав, что его посетил человек, который знал Джину и который мог бы сообщить ей о том, что увидел. С тех пор как она ушла, Дункан ничего не сделал, чтобы убрать свидетельства ее прежнего присутствия. Открытки с их выступлений, совместные фотографии – все это до сих пор висело на стенах. Дункан почувствовал укол стыда и печали, думая о последних семи месяцах, о том, что стал словно парализованным – не написал никакой новой музыки, отказался от заказа Марины и не искал других. В доме было грязно – Дункан редко убирался. Какое это имело значение? Уборка предполагала, что он избавится от вещей, оставленных Джиной, что означало бы признание – это больше не ее дом, она ушла. Он пока не был готов, и у него появилось предчувствие, что посетитель был здесь именно по этому вопросу.

Раздался звонок в дверь, и Дункан открыл ее, оказавшись лицом к лицу с молодым человеком. Грэм был высоким и худощавым, с длинными светлыми волосами, телосложение схоже с телосложением Дункана. Определенно хорош собой, хотя немного бесцветен. На нем были недешевые вельветовые брюки, намеренно порванные на коленях, и льняная рубашка. Дункан заметил ожерелье, которое носил Грэм: плетенное из кожи, с турмалиновым камнем.

– Вы из Санта-Фе? – рискнул спросить Дункан.

– Так и есть! – Грэм широко улыбнулся. – Как вы узнали?