Синайский мираж - Тамоников Александр Александрович - Страница 13

– Вы пойдете с нами, – сказал журналистам незнакомец на белом коне. – Раненого можете взять с собой. Иначе мы его убьем.

– Да кто вы, черт возьми, такие? – возмущенно спросил Никита, когда Марина перевела слова незнакомца.

Незнакомец, судя по всему, понял Никиту и без перевода. Он произнес несколько фраз и при этом усмехнулся колючей, неприятной усмешкой.

– Его зовут Гюрза, – перевела Марина. – Он говорит, что он – хозяин пустыни. Все ему должны подчиняться, и никто не имеет права с ним спорить. Кто с ним не согласен, того он убивает. Мы должны идти с ними. И при этом мы не должны спрашивать, куда они нас ведут и что с нами будет дальше.

– Значит, Гюрза… – в раздумье произнес Алексей Кудря. – Тот самый, о котором нам говорил Максум. Разбойник… Похоже, мы вляпались, и очень сильно. Конкретно вляпались, без вариантов. Предупреждал же нас Максум – надо уходить отсюда. Здесь, говорил он, смерть. Вот она и пришла, наша смерть.

Ни женщины, ни Никита ничего на это не сказали. Никита молча подошел к Евгению и помог ему подняться.

– Надо идти с ними, – сказал он. – Иначе…

– Я слышал и понял, – отозвался Снегов. – Ты забыл, я ведь тоже понимаю по-арабски…

К ним подошел Алексей.

– Давайте я помогу, – предложил он.

– Собери с женщинами разбросанные вещи, – сказал ему Никита. – Пригодятся… И смотри за женщинами. Помогай им, если что. А я – с раненым…

– Да я и сам… – попытался возразить Евгений. – Ноги-то у меня вроде целы! Как-нибудь дойду.

– Ладно, – согласился Никита. – Дойдешь – и хорошо. А не дойдешь, так я рядом. Пошли, что ли…

Все пять журналистов сбились в тесную группку. Их сразу же окружили пешие люди с оружием. Тронулись.

Пройдя сто или, может, сто тридцать шагов, все остановились и обернулись. Они стояли на возвышенности, мертвый оазис оставался внизу. Рядом с оставленными машинами суетились люди. Затем они дружно отбежали, и вскоре над машинами взвилось пламя, и раздались два взрыва.

– Вот так, – сказал Алексей. – Похоже, теперь у нас не осталось обратного пути.

Тронулись дальше и скоро увидели мертвые тела. Много мертвых тел, десятка полтора.

– Похоже, что тут и наши охранники, – сказал Алексей. – И наш Максум тоже где-то здесь. Они защищали нас до последнего.

– Что ж их никто не хоронит? – спросила Марина.

– Пустыня их похоронит, – сказал Никита. – Заметет песком, вот тебе и могила.

– Это мы во всем виноваты, – печально произнесла Прокопьева. – Во всем… И в смерти наших охранников, и в том, что мы сейчас идем непонятно куда и непонятно с кем. Надо было нам послушаться Максума. Говорил же он нам – пойдем отсюда. Здесь, говорил, гуляет смерть.

Никто на это ничего не сказал, да и что можно было сказать? Да, надо было послушаться Максума и уходить.

Шли долго. Солнце жгло немилосердно. Вскоре журналисты почувствовали, что устали. Особенно тяжело приходилось женщинам и раненому Евгению. У него опять начала кровоточить и болеть рана.

– Все! – выдохнул Никита, останавливаясь. – Марина, переведи, что дальше мы не пойдем! Так и скажи.

Марина перевела. Один из сопровождавших куда-то отлучился и вскоре вернулся. С ним на лошади подъехал и Гюрза.

– Мы – устали, – сказала ему Марина. – Мы хотим пить и есть. Вы не имеете права…

Гюрза не дал ей договорить, взмахнул рукой и произнес несколько отрывистых команд. Один из сопровождавших отстегнул от пояса небольшой кожаный мешок и бросил его к ногам Марины. Никита наклонился, поднял мешочек и встряхнул его. В мешочке была вода.

В первую очередь дали пить Евгению, затем – женщинам, и напоследок Никита и Алексей напились сами. Гюрза молча и внимательно наблюдал за журналистами, а затем что-то стал говорить.

– Он предлагает положить раненого на повозку и женщинам тоже сесть на повозку, – сказала Марина. – Вон на ту, с двумя большими колесами, запряженную лошадьми… Остальные мужчины, сказал он, должны идти пешком.

– Переведи ему, что мы согласны, – проговорил Никита.

– Но… – попытался протестовать Евгений. – Я тоже могу идти.

Никита и Алексей, ничего не отвечая и поддерживая Евгения, повели его к повозке. К ней же пошли и Анастасия с Мариной. Евгения уложили в повозку, женщины сели в нее. Тронулись далее.

Путь казался нескончаемым. Солнце давно уже перевалило зенит и стало клониться к закату, а они все шли и шли… А скорее всего, уставшим и напуганным журналистам просто так казалось, что их путь – бесконечно долгий и прошли они многие километры, а на самом деле – прошли они не так уж и много.

Наконец, когда солнце одним своим краем коснулось далеких барханов, остановились. Местность несколько изменилась. Тут и там виднелись торчащие из-под барханов кустарники, на некоторых из них были даже жесткие пыльные листья. Дальше виднелись пальмы, а среди них – небольшие, сложенные из камня хижины. Похоже, это был оазис, а в нем – поселение.

– Сдается, мы прибыли, – сказал Алексей. – Знать бы еще куда. И что будет дальше.

К ним приблизился Гюрза. На этот раз он был пешим.

– Мы прибыли, – сказал он журналистам. – Вы останетесь здесь.

– Здесь – это где? – спросил Никита, а Марина перевела.

– Здесь, – повторил Гюрза.

– И как долго? – спросил Никита.

– Все будет зависеть от вас, – сказал Гюрза. – И от тех, кто вас сюда послал.

– Нас послало наше правительство, – проговорил Никита.

– Точнее сказать, ваши спецслужбы, – жестко усмехнулся Гюрза.

– Какие еще спецслужбы? – с возмущением спросил Алексей Кудря. – Мы журналисты.

– Вы шпионы. – По губам Гюрзы пробежала презрительная усмешка. – А здесь идет война, и потому вы наши враги. Вы у нас в плену, и мы можем сделать с вами все, что захотим. Например, то, что мы сделали с теми, кто вас охранял. Хочу, чтобы вы это поняли и не лгали нам. Мужчина бесчестит себя ложью. Женщина, которая лжет, приравнивается к распутнице. И тех, и других мы можем убить. Так требует наш закон.

– Но… – попыталась возразить Анастасия.

– Женщина не должна перебивать мужчину, когда он говорит, – сказал Гюрза. – Перебивать мужчину – это тоже признак распутства. Вы на нашей земле и у нас в руках. И потому вы должны соблюдать наши законы.

– Что вам от нас надо? – спросил Никита.

– Об этом мы поговорим завтра, – ответил Гюрза. – Сегодня мы будем отдыхать. И вы тоже будете отдыхать. Разумеется, мужчины отдельно от женщин. Так велит наш закон.

– А что ваш закон говорит о сострадании? – угрюмо спросил Никита. – У нас раненый. Ему нужна помощь.

– Ваш раненый – тоже наш враг, – ответил Гюрза. – Но мы поможем вашему раненому. Аллах велит проявлять милосердие к врагам.

С этими словами Гюрза взял у одного из людей санитарную сумку и швырнул ее к ногам Никиты.

– И на том спасибо, – мрачно произнес Никита, поднимая сумку.

– Вас накормят и напоят, – сказал Гюрза. – И ваших женщин – тоже. Ваших женщин никто не тронет. Ночь вы проведете под охраной. А потом взойдет солнце…

Гюрза умолк и взмахнул рукой. К Никите, Алексею и Евгению подошли несколько человек и молча отделили их от Анастасии и Марины. К женщинам также подошли несколько человек и знаками велели следовать за ними. Уходя, Анастасия и Марина растерянно оглянулись на мужчин. Никита в ответ ободряюще улыбнулся: ничего, мол, все будет в порядке. Все обязательно должно быть в порядке, ничего иного и быть не может.

Мужчин подвели к какой-то яме и знаками велели им остановиться. Затем, также жестами, приказали им спускаться в яму. Никита подошел к самому краю ямы и заглянул в нее. Яма была глубокой, не меньше двух с половиной метров в глубину. К краю ямы была приделана веревочная лестница.

Один из сопровождавших подтолкнул Никиту и знаками велел ему спускаться по лестнице в яму. Никита покачал головой. Сопровождавший что-то выкрикнул на арабском языке. Никита молча указал на раненого Евгения. Конвоир стал знаками объяснять, что, когда Никита и Алексей спустятся в яму, конвоиры туда же спустят и Евгения, а Алексей и Никита примут его.