Итальянские каникулы - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 24

• Предыдущая
• 24/77
• Следующая

Изабел поколебалась, прежде чем шагнуть к «мазерати».

— Ладно, только за руль сяду я.

— Забудь. Ты уже сидела за рулем.

— Мне нравится вести машину.

— Мне тоже. И это моя машина.

— Вы наверняка включите третью скорость.

— Арестуй меня. Да ты сядешь наконец, ради всего святого?!

— Богохульство — не просто святотатство, — указала она с совершенно неуместным, на его взгляд, удовольствием. — Это признак человека с весьма ограниченным знанием английского!

— Думай что хочешь. Но ты рвешься за руль только потому, что любишь все контролировать.

— Так спокойнее и мне, и всему миру.

Ее намеренно самодовольная улыбка заставила его тоже ухмыльнуться. Она, возможно, права. Если доктор Фейвор управляет миром, в нем по крайней мере станет намного чище.

— Но прежде вы должны помочь мне убрать мусор, — велела она.

Он хотел посоветовать забыть все эти глупости, потому что ни одна женщина на земле не стоила таких неприятностей, но тут она нагнулась, шортики облепили бедра, и в следующую минуту он уже стоял с обрывком протектора в одной руке и разбитой пивной бутылкой — в другой.

Он выбирал проселочные дороги, которые вились мимо причудливых сельских домиков и спускались в долины виноградников области Кьянти. Не доезжая до Радды, он натянул бейсболку, идиотские очки и предоставил Изабел вести беседу, когда они остановились у небольшой винодельни. Владелец подал им стаканы своих запасов урожая девяносто девятого и усадил за столик, стоявший в тени гранатового деревца.

Сначала никто в маленькой группе туристов за другим столиком не обращал на них внимания, но потом молодая женщина с серебряными серьгами в ушах и майке с эмблемой Массачусетсского университета уставилась на парочку. Едва она поднялась, Лоренцо напрягся, готовясь к неприятной сцене, но, как выяснилось, бейсболка и очки оказались надежной маскировкой. Девица нацелилась явно не на него.

— Простите, вы доктор Изабел Фейвор?

Лоренцо ощутил непривычное желание броситься на защиту Изабел, но та только улыбнулась и кивнула.

— Поверить не могу что это вы! Простите, что навязываюсь, но я слышала вашу лекцию в Массачусетсском, и у меня есть все ваши книги. Я только хотела сказать: вы действительно очень помогли мне, когда пришлось перенести химиотерапию.

Рен впервые заметил, какой бледной и худой кажется женщина. Выражение лица Изабел мгновенно смягчилось, а у него, наоборот, что-то напряглось внутри. Он вспомнил похвалы своих фанатов: «Эй, пижон, мы с друзьями просто тащились, когда ты выпотрошил того типа!»

— Я так рада! — искренне вырвалось у Изабел.

— Мне очень жаль, что у вас столько проблем в последнее время, — выпалила женщина, но тут же осеклась и поспешно прикусила губу. — Мое имя Джессика, вы помолитесь за меня?

Изабел поднялась и обняла ее.

— Ну конечно, помолюсь.

Его горло сжалось. Изабел Фейвор — алмаз чистой воды. А он задумал развратить ее.

Женщина вернулась к своей компании. Изабел снова уселась, опустила голову и уставилась в стакан. Рен потрясенно сообразил, что она действительно молится. Прямо здесь, перед всеми, во имя всего святого!

Он потянулся за сигаретой, но вспомнил, что уже выкурил дневную норму, и вместо этого осушил стакан.

Изабел посмотрела на него и мягко, но уверенно улыбнулась:

— У нее все будет хорошо.

С таким же успехом она могла ударить его дубиной по голове, потому что он вдруг осознал, что не сможет этого сделать. Не сможет соблазнить женщину, которая молится за первого встречного, собирает мусор по обочинам шоссе и не желает ближним ничего, кроме добра. О чем он только думал? Это все равно что обольщать монахиню.

Очень знойную монахиню.

С него довольно. Он отвезет ее назад, высадит на ферме и забудет. И до самого начала съемок будет вести себя так, словно ее вовсе не существует.

От этого решения ему стало совсем худо. Ему нравилось быть с ней. Не только потому, что она смешила его, заводила и злила одновременно, но еще и потому, что ее порядочность была странно искушающей, как только что покрашенная стена, прямо-таки ждущая, чтобы ее разрисовали.

Она попыталась улыбнуться, но губы дрожали.

— Женщины вроде этой помогли мне выдержать последние шесть месяцев. Вернее, сознание того, что мои лекции и книги что-то значат для них. К сожалению, их не так много, чтобы заполнить аудиторию.

Рен мысленно встряхнулся. А.

— Возможно, их не так уж и мало, — возразил он, — и многим по-прежнему нравятся твои идеи, но, к сожалению, ты нынче не хит месяца. А им не хочется прослыть немодными.

— Я ценю вашу поддержку, но думаю, большинство людей предпочитают советы тех, кто не умудрился разрушить собственную жизнь.

— Ну и это тоже.

На обратном пути Изабел молчала, и он заподозрил, что она снова молится. Может, это знак ему собирать манатки и двигать в Лос-Анджелес?

Но он не хотел покидать Италию.

Добравшись до фермы, он рывком выдернул себя из мрачных мыслей и проделал все телодвижения, необходимые, чтобы проверить наличие электричества. Свет зажегся сразу, как ему и полагалось. Он оставался во дворе, якобы чтобы проверить, горят ли фонари.

— Очень мило, — заметил он, оглядывая сад.

— Вы никогда здесь не были?

— Очень давно. Приезжал пару раз на виллу, когда был еще маленьким, и тетка привела меня сюда познакомить со старым Паоло. Ворчливый сукин сын, насколько я припоминаю.

Но тут воздух прорезал дикий визг. Вскинув голову, Рен увидел троих ребятишек, летевших вниз с холма. Две шумные девчонки и один мальчишка бежали к нему со всех ног и вопили во все горло:

— Папочка!

Рен в растерянности отступил, когда девчушки бросились ему под ноги. Господи, откуда столько визга?!

Только мальчик держался в стороне.

У Изабел закружилась голова. Папочка?! Рен ни слова не сказал о детях. Только о бесславно и скоро кончившейся женитьбе в молодости, но троих детей вряд ли родишь за год!

На вершине холма появилась женщина с малышом на руках. Некоторое время она неподвижно стояла на фоне голубого неба. Ветерок прижимал юбку к огромному животу.

— Папочка, папочка, ты скучал по нас? — верещала старшая девочка на американском английском, пока младшая пронзительно хихикала.

Рен судорожно дернулся, словно дети были радиоактивными, и беспомощно пробормотал, глядя на Изабел с чем-то вроде панического ужаса:

— Клянусь Богом, я в жизни их не видел!

Изабел кивнула в сторону незнакомки:

— Может, вам лучше сказать это ей?

Рен поднял голову. Женщина помахала рукой:

— Эй, любовничек!

Он заслонил глаза от солнца:

— Трейси? Черт побери, Трейси, это ты?

— Ты сказал «черт побери»!

Младшая девочка, лет четырех-пяти на вид, ударила его по ноге.

— Ему можно, дуреха ты этакая, — проворчал мальчик.

— Дети, оставьте его в покое, — велела женщина. — Мы и так перепугали его до смерти.

— Мне кажется, он ужасно злой, ма, — сообщила младшая девочка. — Вы на нас сердитесь, мистер?

— Ты лучше держи ухо востро, — посоветовал мальчик. — Он убивает людей. Даже девчонок. Выкалывает людям глаза, верно?

— Джереми Бриггс! — воскликнула женщина, не двигаясь, однако, с места. — Тебе запрещено смотреть R-фильмы[25], и ты прекрасно это знаешь!

— Это не R, a PG-13[26].

— Тебе всего одиннадцать!

Изабел мгновенно напустилась на Рена:

— Вы выкалывали кому-то глаза в PG-13-фильме? Мило, ничего не скажешь!

Судя по ответному яростному взгляду, следующие глаза, которые будут выколоты, вполне могли принадлежать ей.

— А что вы с ними делаете? — допытывалась малышка. — Едите? Я ушибла свою пипиську в самолете.

Старшие дети гнусно захихикали. Рен побледнел.

• Предыдущая
• 24/77
• Следующая