Титан империи (СИ) - Артемов Александр Александрович - Страница 19

— А ты философ! — хмыкнула Нина, начищая ствол шомполом.

— Нина, обязательно делать это именно здесь⁈ — не выдержал Костя, с неодобрением поглядывая на ее занятие.

— Мой покойный папка всегда повторял: «Постреляла — почисть!», «Чистое оружие — целая голова!», «Меньше грязи — меньше геморроя!»

— Обязательно это делать прямо в машине⁈

— А тебе, чего жалко? — насупилась Нина. — Ты на нее снаружи-то смотрел? Такую только на свалку или в музей.

Костя снова что-то буркнул себе под нос, но ничего не ответил.

— Василий, а напомни мне, в чем обвинялся мой отец, когда его подозревали в измене? — спросил я.

Ответил он после значительной паузы.

— В сношениях с Нексусом. Самое страшное обвинение, которое способно выпасть на долю подданного Императора. Наказание за это одно — смерть и вечный позор.

— Кис-кис-кис! Барсик, иди сюда! Я принесла кое-что вкусненькое!

Красавка бросил жирного крысюка, пойманного на чердаке пару минут назад, и подбежал к блюдцу. Белая жидкость — выглядит вкусно!

Раздвоенный язык коснулся угощения, а в следующую секунду красавку едва не вырвало.

— Фу, гадость!

— Не нравится? — всплеснула руками низенькая старушка с почти полностью выцветшими глазами. — Тогда колбаски!

И на дощатый пол чердака легла тарелка с тонко нарезанной докторской колбаской.

Да… вот это кушанье Красавке зашло и даже очень!

— Какой хороший! — лепетала старушка, поглаживая неведомую зверушку за ушами, пока он заглатывал колбасу, урча, как тигр в брачный период. — Милый котик!

Красавку передернуло. Красавка? Кот…

Новое бытие его угнетало. Да так сильно, что он даже не стал доедать колбаску, а решил принюхаться к самой старушенции.

Фу! Кожа да кости! Надо бы найти чего посытнее… Вроде внизу еще оставалась парочка жирных человечков, которых растрепал вовсе не Красавка. Означало ли это, что он мог их сожрать?

Или нужно было ждать приказа «жрать»?..

Обуреваемый непростыми гастрономическими вопросами, Красавка услышал рев двигателей и, вскочив на слуховое окно, высунул голову наружу.

Он разглядел хозяина в мгновение ока. Его создатель как раз садился в машину, а за ним полез и тот лысый хрен с хмурой рожей. Хлопнули двери, и они рванули прочь с места стычки. А вокруг жрачки — завались!

Но… жрачка или хозяин?

Конечно, хозяин!

Красавка вылез на крышу и, перескакивая с одного козырька на другой, бросился в погоню.

— Котик, ты куда⁈

Красавка не слышал ее крика. Аппетит как отрезало.

Хозяина увозят! Хозяина похитили! Красавка спасет!

Не успел Красавка пробежать за машиной и ста метров, как у него снова заурчало в желудке.

Поместье Скалозубовых располагалось на склоне, неподалеку от речного берега. Нас встретили огромные решетчатые ворота, увитые плющом. По сторонам расселись два каменных дракона, выкрашенные зеленой краской.

Скрипящие ворота медленно отворились. Шурша шинами, машина проехала в дикий парк, окружающий двухэтажную усадьбу.

Здание было мрачным, молчаливым и, с первого взгляда, крайне неуютным. Пусть и довольно обширным.

На крыльце уже выстроилась цепочка из десятка слуг.

— Рады, что вы вернулись, ваше благородие! — хором поприветствовали они меня, когда мы вышли из машины, и дружно поклонились.

Впрочем, во взглядах особой радости не наблюдалось.

Я кивнул им и взвалил на плечо сумку со Сферой. Наверху лестницы Зубр уже открывал дверь.

— Прошу, ваше благородие. Мы вас давно ждали.

Я ступил на красный ковер и окунулся в гулкий торжественный полумрак. Зал с высоким потолком и хрустальной люстрой огибала массивная лестница, ведущая на второй этаж. Стены были обшиты деревянными панелями.

С дальней стены на меня воззрился престарелый, но еще крепкий мужчина с редкой проседью в черных волосах и бороде. Рядом с ним на стуле сидела русоволосая молодая женщина в красном платье и едва уловимой грустью в серых глазах. На коленях она держала меч в ножнах, окованных серебром.

Возможно, я смотрел на портрет четы Скалозубовых слишком долго — позади меня раздалось покашливание.

— Это ваши родители, Евгений Михайлович, — обошел меня Зубр справа, сложив руки за спиной. — Пройдитесь по коридорам, загляните в каждую комнату. Быть может, это освежит ваши утерянные воспоминания. И вот. — Он протянул мне ключ. — Это от кабинета Михаила Александровича. Я не посмел входить без вашего ведома. Внутри все так, как и оставил граф.

— Где он? — спросил я, принимая ключ.

— До вечера тело Михаила Александровича пролежит в его спальне, — кивнул дворецкий. — Вернее, в вашей. Нина!

— Да! — девушка с винтовкой за плечом возникла будто из ниоткуда.

— Будь так добра, проводи Евгения Михайловича к отцу, — велел Зубр и слегка наклонил голову. — И покажи ему все, а я пока распоряжусь насчет обеда. Если буду нужен, дерните за красный шнурок. Он есть во всех жилых комнатах.

— Спасибо, Василий, — улыбнулся я и протянул ему руку.

Он несколько удивился, но пожал ее в ответ. Что выражало его гладко выбритое лицо, я так и не понял.

Пустые коридоры сопровождали нас гробовым молчанием. Повсюду шелка, ковры, гобелены, мебель резного дерева, под потолком лепнина, а на стенах куча картин в дорогих рамах и оружие.

Видно, когда-то дела у рода шли куда лучше.

Однако весело тут было, как в могиле. Даже Нина, стоило нам подняться на второй этаж, растеряла свою обычную непосредственность и болтливость. Дверь за дверью, поворот за поворотом — и ни одной живой души.

Наконец мы застыли перед высокой дверью, которая была слегка приоткрыта. За порогом ни звука.

— Пришли, — шепнула мне Нина и, изменив своему обыкновению, пугливо юркнула в сторону.

Я слегка толкнул дверь в комнату, и она без скрипа скользнула в полумрак. А когда я вошел, закрылась за моей спиной.

Михаил Александрович лежал на широкой постели, под шелковым балдахином. В головах горели свечи. Маленькая, сморщенная фигура совершенно не походила на того сурового властителя, которым он предстал на портрете. Полностью седой, ни следа черноты ни в поредевших волосах, ни в обвислых усах, ни в бороде. На сомкнутых глазах две серебряные монеты с профилем Его Величества. Тонкие губы полностью запали в рот.

Я подошел вплотную к ложу, не зная, что делать дальше, и тут вдруг понял, что нахожусь в комнате не один.

— Вот и вы, молодой лев, — прозвучал женский голос с легкой хрипотцой. — А я все гадала, успеете ли вы проститься хотя бы с его телом.

Она смотрела на меня с другой стороны ложа. Под два метра ростом — ей пришлось слегка наклонить голову, чтобы балдахин не закрывал обзор.

Облаченная во все черное, бледная как вампир, но красоты нечеловеческой. Грива черных волос едва не подметала пол, когда она, не сводя с меня темных глаз, обходила кровать. Высокие скулы, точеный профиль, чувственные губы…

— Ты кто? — поднял я бровь, сбросив с себя наваждение. — И кто пустил тебя сюда⁈

— Никто, — пожала великанша плечами, приближаясь ко мне. Бедра и большая грудь слегка покачивались в такт шагам. — Я захожу сюда время от времени, чтобы еще чуть-чуть побыть с ним. Через несколько часов Михаила Александровича предадут земле, и больше мы никогда не увидимся. К тому же, мне очень хотелось увидеть вас рядом. В последний раз.

Она остановилась и некоторое время внимательно меня разглядывала. Потом ухмыльнулась и добавила:

— Вы достигли порога.

— Порога? Между чем и чем? — спросил я, продолжая рассматривать странную женщину.

Она двигалась так, словно была тут хозяйкой, но на даму в красном платье с портрета не походила ни капли. Любовница?..

— Между детством и зрелостью! — отозвалась женщина. — Ведь вам, юный Евгений Скалозубов, смерти не избежать…

И тут ее глаза сверкнули зеленым пламенем Нексуса. Я отскочил назад, но когти выпустить не успел.