Объект контроля (СИ) - Глебов Макс Алексеевич - Страница 20

Появление у меня ясной цели и наличие внятного пути её достижения загоняют подступающую панику куда-то глубоко внутрь, и я уже почти спокоен, насколько это возможно, когда ползешь по минному полю. Полностью сосредоточившись на максимально скрытном движении, я не сразу замечаю, что чувство опасности, постоянно долбившее звонкими молоточками по моей черепной коробке, неожиданно умолкает. Нет, тревога и напряжение никуда не уходят, но теперь это только мои собственные, родные, так сказать, тревога и напряжение. К приобретенной способности чувствовать опасность они никакого отношения не имеют.

В окружающем энергетическом фоне что-то неуловимо меняется, и я неким неясным образом понимаю, что мины тайкунов больше не считают меня врагом. Союзником, впрочем, тоже не считают. Между нами как будто возникает странный недружелюбный нейтралитет. Близко к себе артефакты меня, конечно, не подпустят, но пока я не пытаюсь сократить дистанцию до некоторого критического минимума, никакой агрессии они проявлять не станут. У меня возникает дикая мысль, что своими странными сигналами, больше похожими на некие локационные импульсы, я что-то изменил в отношении ко мне конструктов тайкунов. За своего они меня, конечно, не признали, а вот из разряда целей, похоже выкинули. Иди себе, мальчик, своей дорогой и в следующий раз думай, куда лезешь, если, конечно, хочешь пожить подольше.

Возможно, всё это лишь мои домыслы, но на душе у меня как-то резко становится легче. Ползу дальше, старательно продолжая бросать перед собой невидимые энергетические импульсы, действующие на артефакты тайкунов, как код «свой-чужой». Ну, насчет «свой» я по-прежнему сильно сомневаюсь, а вот «не чужой» — это, видимо, ближе к истине. Вскоре обнаруживаю, что генерация этих сигналов меня довольно сильно утомляет. Возникающее чувство слабости очень напоминает откат, возникающий при спонтанной активации обостренного восприятия. Похоже, это явления одной природы, но сейчас мне не до теоретических изысканий. Нужно ползти дальше, а силы уходят всё быстрее.

За условную границу минного поля я выбираюсь уже практически без сил, но валяться и отдыхать здесь нельзя. У голема, создавшего эту ловушку, могут оказаться самые неожиданные планы, а вновь попадаться на его пути я почему-то не испытываю ни малейшего желания. Встаю и бреду дальше. Локационные импульсы больше вперед не бросаю. Если я не навоображал себе всякого бреда, мины тайкунов отреагировали на них относительно благожелательно, но это почти наверняка означает, что эти же сигналы подействуют на устройства кибов, как красная тряпка на быка, и они тут же переведут меня в разряд объектов, подлежащих немедленному уничтожению.

Силы восстанавливаются довольно быстро. Похоже, слабость, возникающая после активации умений — это не физическая усталость, а что-то другое, хотя эффекты очень схожи. Как бы то ни было, до нашего почтового тайника я добираюсь без новых проблем и обнаруживаю в нем послание от Данжура.

«Товар продал, но возникли новые обстоятельства. Меня отправляют в дальнюю экспедицию. Если хочешь получить свою долю быстро, встречаемся на прежнем месте одиннадцатого в обычное время. Подтверждения от тебя ждать не буду, просто приду на встречу. Если тебя не дождусь, встретимся позже, но, думаю, не раньше, чем через пару месяцев, так что лучше бы тебе быть на месте в назначенное время. Если есть ещё что-то на продажу, захвати с собой, а то ведь долго теперь не увидимся. Денег я принесу с приличным запасом»

Одиннадцатое — это послезавтра, так что успеть вполне можно, вот только полученная записка мне совершенно не нравится. Почерк, несомненно, Данжура. Эти угловатые буквы и их специфический наклон трудно не узнать. Проблема в другом. Вернее, даже не одна проблема, а сразу несколько. Мой торговый партнер обычно пишет довольно небрежно, хоть и разборчиво, а тут каждая буква выведена предельно аккуратно. Но это так, мелкий штрих. Гораздо хуже то, что это вообще не стиль Данжура. «Лучше бы тебе быть на месте в назначенное время» — это точно не его фраза. Он бы такое никогда не написал. Ну, если, конечно, ему это предложение не продиктовали, держа нож у горла. Впрочем, мог и сам, если хотел, чтобы я насторожился, прочитав его послание.

Напрягает и последняя фраза про деньги, которые Данжур якобы возьмет с собой с запасом. Мой партнер отлично знает, что мне нужны не монеты, а товар на обмен. Однако пишет он зачем-то именно о деньгах.

И, наконец, главное. На подобные непредвиденные случаи у нас есть договоренность. Если я или Данжур должны друг другу что-то передать, а встреча почему-то не состоялась, у нас неподалеку оборудован общий тайник. Обычно он пуст, если не считать вместительного герметичного контейнера, куда можно положить товар или деньги, причитающиеся партнеру. Данжур в письме об этом тайнике не говорит ни слова, что, мягко говоря, странно, ведь мою долю он вполне мог бы оставить там. Для меня это очень серьезный сигнал, заставляющий думать, что послание написано Данжуром под чьим-то контролем.

Я, естественно, немедленно вспоминаю слова партнера о нездоровом интересе, проявляемом к нему какой-то из городских криминальных группировок. Идти или нет? Вопрос далеко не праздный. Деньги на кону очень немалые, но и риск велик. С другой стороны, выяснить, что произошло с Данжуром жизненно необходимо. Во-первых, есть шанс ему помочь, если, конечно, мой приятель ещё жив. Впрочем, вряд ли его стали бы убивать до того, как сработает написанное им письмо. Во-вторых, нужно понять, что за люди теперь знают о моих походах в Змеиный лес и по возможности сделать так, чтобы они больше никому не смогли ничего обо мне рассказать.

Неожиданно осознаю, что для себя я уже всё решил. На назначенную Данжуром встречу я обязательно пойду, хотя прекрасно понимаю, насколько это опасно. Вот только кто предупрежден, тот вооружен, и готовиться к этому походу я буду очень и очень тщательно.

Рассчитывать я могу только на себя. Это давно вошло в привычку, но в данном случае помощь мне бы точно не помешала. Увы, я одиночка. Детские друзья отвернулись от меня ещё в восьмилетнем возрасте, а новыми я так и не обзавелся. Для деревенских парней и девчонок дружба со мной всегда была чревата проблемами, так что наладить со мной тесные отношения никто из них не стремился, а я очень быстро стал отвечать им полной взаимностью. Даже женщина, с которой я иногда делю постель, скрывает от окружающих наши отношения. Впрочем, я не в обиде. Наверное, по-другому этих отношений просто бы не было. Да и чем мне может помочь Лера в предстоящем деле? Ну а единственный человек, которого я мог бы назвать если и не другом, то хотя бы приятелем и партнером, сейчас сам нуждается в помощи, если вообще жив.

О потенциальном противнике я не знаю ничего. Сколько их, чем вооружены и насколько хорошо подготовлены? Ответов на эти вопросы у меня нет, а есть вместо них только предположения. Вряд ли для засады на одинокого охотника привлекут слишком много людей. И смысла особого в этом нет, да и добычу делить придется на большее число участников. Прикидываю разные варианты и решаю, что рассчитывать нужно на четыре-пять достаточно умелых бойцов, уже не раз убивавших людей, но вряд ли имеющих большой опыт походов в Змеиный лес. Откуда бы взяться такому опыту у городских лихих людей? Впрочем, хороший следопыт среди них наверняка будет. Возможно даже не из банды, а привлеченный со стороны.

Один против пятерых — это очень неприятный расклад. К тому же я охотник за артефактами, а не солдат и не профессиональный убийца. У меня и оружия-то подходящего нет. Арбалетом я, конечно, владею неплохо, но зарядов в нем всего два, и быстро нейтрализовать с его помощью всех врагов я не смогу. Вряд ли мне вообще дадут возможность перезарядиться. Есть, конечно, ещё трофейный арбалет, взятый с грабителей, вот только один дополнительный выстрел вряд ли сможет решить мои проблемы.