Я вам что, Пушкин? Том 1 (СИ) - Рубин Ричард - Страница 50

Не надо об этом. Почему-то мне кажется, что сейчас все совсем иначе идет. По крайней мере, ТАКОГО в сцене с пробным чтением точно не было, думал я, глядя на то, как Нацуки покатывается, сидя за партой, а Саёри торопливо приводит в норму свою прическу. Хлопнула дверь — Моника успела добраться до кладовки. Проклятье.

— Гару, ты опоздал, тормоз! — возмутилась Нацуки.

— Вот и нет, — ответил я, — ничего еще не кончено! Юри, пусти!

Она лишь усилила захват.

— И–исключено. Моя лояльность непоколебима.

— Я тебе книжку подарю! — предложил я.

Конечно, будь это серьезный переплет, просто локтем бы двинул и вырвался, но:

а) мы же просто дурачимся, херней страдаем.

б) это, блин, Юри. Не смог бы ее ударить, даже если бы захотел.

(и ту с ножом из второго акта? если она на тебя нападать будет)

Ну, тут на самом деле возможны варианты. Самый вероятный — если Юри из второго акта нападет на меня с ножом, я, скорее всего, от потери крови отъеду. В результате десятка ножевых ранений.

— Жалкие потуги, Гару, — отмела мое предложение тихоня, — с-сдавайся, п-признай наше п-превосходство, и все закончится.

— Три книжки, — предложил я, — толстенных романа… тебе каждого минимум на неделю хватит. Магический реализм, фэнтези, хоррор… как звучит, м?

Руки дрогнули, и, может, мне показалось, но у нее участилось дыхание. Отлично, Игорян, ты на верном пути!

— Пять книг, — повысил я ставки, — сегодня же электронный каталог скачаю и…

— Не слушай его, Юри, он лжет, он искушает тебя! — заорали из кладовки.

Последний козырь на стол.

(придется все-таки за кредиткой сходить)

— Полное. Собрание. Сочинений, — четко и расстановкой произнес я, — любого автора. По выбору. Хоть тридцать пять томов. Все они будут твоими, если только отпустишь, Юри. Выбор за тобой.

И выбор был сделан. Через мгновение кольцо разжалось, и я ощутил свободу. Тут же ломанулся к кладовке. Подскочил к ней и схватился за ручку двери. С той стороны пискнули. Сильно потянул на себя раз, другой, третий… Черт возьми, да это почти кинговское «Сияние», не хватает только пожарного топорика.

(а вот и Гарик!)

— Сейчас, Моника, я как дуну, как плюну, и весь твой домик улетит прямо в гребаный Канзас, обещаю!

— Ты путаешь сказки, Гару! — она еле сдерживала смех.

— И хрен с ними! — отозвался я.

Что ж, раз на себя не получается, попробуем по-другому. Я навалился на створку…и влетел в кладовку. Дверь больно хлопнула по спине, закрываясь. Черт, а тут тесновато. Лишь бы не разбить чайный сервиз Юри, иначе она прирежет меня раньше второго акта. Не кладовка, а закуток, чисто чулан Гарри Поттера под лестницей. Только и хватает места, что на пару стеллажей со всяким барахлом, моющие принадлежности и…

— Поздравляю, — снова знакомый тон, глубокий и соблазнительный, — ты меня поймал.

Моника стояла, облокотившись на полку. На полу у ее ног валялась пара книг. Наверное, свалились, когда я влетел. Было темно, из классной комнаты пробивался только лучик света, но мне показалось, что я вижу сияние в ее глазах. Совсем даже не кинговское.

— Паровозик, который смог, — ляпнул я первое, что пришло в голову.

— Что-что? — не поняла Моника.

Мне чертовски не хотелось рассказывать ей про шедевр комедийного кино девяностых, поэтому пришлось прибегнуть к самому доступному варианту.

Уж не знаю, может, это адреналин добавил остроты или что еще, но сейчас поцелуй вышел лучше всех предыдущих. Настолько лучше, что мне пришлось насилу себя отрывать. А то бы сорвал с нее этот мерзкий серый пиджак прямо здесь. Вот был бы номер, конечно…

— Гару, — прошептала Моника, — это совсем не по сценарию.

В ответ я смог только глупо усмехнуться. Не знаю, как люди подбирают слова в такие моменты. У меня один только белый шум в ушах шипел.

И когда Моника обхватила меня за шею и притянула к себе, он только усилился. Впрочем, когда ее язык заткнул мне рот, усилился не только шум.

(слушай, может, не будешь останавливаться? что если остальные захотят присоединиться? вот и твой ХЭППИ-ЭНД настанет)

(слышишь?)

(эй)

(прием, брат)

(Хьюстон, ответьте)

В ноздри набилась причудливая смесь запахов какой-то химии, хлорки, наверное, и шампуня Моники. От этого коктейля кружилась голова.

— Гару, ты там убил ее, что ли? — послышался голос Нацуки.

Пришлось прерваться.

— Не, все норм, ща идем, — ответил я, а сам тем временем закончил расстегивать ее пиджак.

— Гару, мы не можем… сейчас, — выдохнула Моника мне в лицо, — и з-здесь. Подожди еще… немного.

Я ничего не ответил. Она права. Конечно, права. Не стоит так рисковать. Я даже порнуху с «публичным» сценарием смотреть не люблю, а уж участвовать так тем более. Нет уж, это, может, и стариковский майндсет, но секс должен быть дома, в комфортной обстановке, на чистых простынях и все такое.

Да только вот тело Гару совсем со мной не соглашалось. Гормоны шарашили мама не горюй, и я думал, что если еще хоть секунду проведу рядом с Моникой, то буду похож на Рэнди Марша, покрытого… эктоплазмой.

— Пойдем, — мягко сказала Моиика.

На выходе из кладовки нас встретили солнечный свет и три пары любопытных глаз.

— И че? — коротко поинтересовалась Нацуки.

— Через плечо, — ответил я, — встречай победителя, народ.

— Да-да, Гару, ты очень ловкий и упорный и вообще большой молодец, но давайте вернемся тогда к стихам, — заявила Моника, — скоро наше время выйдет, и мне нужно будет аудиторию закрывать. Кто следующий?

— А давайте я и буду следующий тогда! — вырвалось у меня.

(ты дурак, что ли? у тебя нет не то что стиха, даже идеи для него нет!)

Да черт с ней, с идеей. Главный перс же как-то писал просто рандомные слова, и ничего. Я щас тоже попробую.

(хорошо, брат. не сдавайся, позорься до конца)

Одернув пиджак и стряхнув с него клочья пыли (по иронии судьбы, в кладовке с чистящими средствами было довольно грязно) я вышел на середину аудитории и заявил:

— Импровизация!

(фристайло, ракамакафо)

Откашлялся и драматично отвел руку в сторону, как в школе учили:

— Утки, кексы, тля, кессон,

Саламандра, патиссон.

Робот, киви, пастила,

Рыцарь Круглого Стола!

Секс, папье-маше, бобрята

Разноцветная пиньята,

Гроб, стамеска, мишки Гамми,

Гобелен в подарок маме!

Тапок, пряник, цифра «восемь»,

Лёд, майор, галоши, осень

Брат, шаверма, лопухи —

Я люблю писать стихи!

Когда закончил, в аудитории повисло молчание. Тяжелое, вязкое. Почти звенящее. Даже слышно было, как уборщица где-то в коридоре своей шваброй шоркает. Я вытянул руки по швам и искоса поглядел на девочек. Наверняка решают сейчас, сразу выпереть меня из клуба или сначала поглумиться хорошенько. Так сказать, гоните его, насмехайтесь над ним. Ничего, кроме презрения. Наконец молчание нарушилось. Лопнуло как гнойный прыщик.

— ПХАХАХАХАХАХ, — загоготала Нацуки, — а ты шаришь!

— Что? — не понял я.

Она поправила волосы и радостно ухмыльнулась.

— Я ж говорю, что у тебя есть зачатки. Не пытайся в заумную чушь всякую, все начинашки так делают, пиши то, что тебе по вайбу, даже если это дичь рандомная… как сейчас.

— Д-да, — Юри застенчиво улыбалась, — э-это, конечно, не то, что я бы с-стала п-презентовать на ф-фестивале, словесная «нарезка» будет уместнее на менее ф-формальных мероприятиях, но действительно п-получилось креативно. Молодец.

Саёри соскочила со стула и направилась ко мне. Явно с намерением хорошенько потискать. Надо было, конечно, свалить куда-нибудь в безопасное место, но после рандеву в кладовке сил как-то не осталось. Поэтому я покорился судьбе и терпел. Да вру, конечно, наслаждался. Только идиот будет кринжевать, когда привлекательная тяночка его лапает.