Леди, будьте паинькой - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 74

• Предыдущая
• 74/80
• Следующая

Он ринулся к Далли.

— У меня новая идея! Играем мы с Франческой. На каждый мой удар приходится ее два. Мяч Франчески меньше чем в футе от лунки, а мой — в двадцати пяти. Если я не уложу его в лунку, она выиграла.

Франческа надулась с видом несправедливо обиженной малышки, что совершенно не вязалось с ее хваткой барракуды.

— Ни за что! Мы с Эммой так мило развлекаемся! Правда, Эмма?

Эмма позеленела, и Кенни понял: она все-таки что-то сообразила. Поняла, что на кону стоит нечто куда большее, чем они пытаются показать.

— По правде говоря, Кенни неплохо…

— Ну уж нет! — провозгласила Франческа, упершись кулачком в стройное бедро. — Кенни — один из лучших паттеров в лиге. Даже с такого расстояния он попадет в лунку, и тогда я проиграю. А с тобой, Эмма, у меня все же есть хоть маленький, но шанс. — Она ткнула наманикюренным ноготком в мяч Кенни. — Бей, Эмма.

Кенни зажмурился. Франческа обязательно промахнется. Но сумеет ли Эмма уложиться в два пата? Ни малейшей возможности, если она не подкатит его поближе.

— Плавно, — наставлял он. — Тебе всего-навсего нужно добросить его сюда.

Он стиснул челюсти так сильно, что они заныли.

Эмма послушно встала по центру, но головка клаба тряслась. Кенни закрыл глаза, услышал стон Тедди, поднял веки.

Мяч остановился в двух с половиной футах. Мяч Далли лежал всего в одном. Если обе промахнутся, будет ничья. Но мяч Эммы дальше!

— Моя очередь! — объявила Франческа.

На самом деле очередь была не ее! Кенни ожидал, что кто-нибудь остановит зарвавшуюся нахалку, но, видя, что все молчат, попытался было вмешаться сам. Однако в последний момент заткнулся. Если он откроет рот, все станут пялиться на него с таким видом, будто он только что отвернул голову котенку. Кровь Кенни кипела, он из последних сил удерживался от взрыва.

— Как вы считаете, — начала Франческа, — не стоит мне снять очки?

Подумать только, речь идет о жизни и смерти, а она беспокоится за свои очки!

Далли, однако, нашел ее вопрос вполне уместным.

— Как пожелаешь. Вернее, как тебе угодно.

— А ты, Эмма? — окликнула она подругу. Эмма повернулась к Кенни, и тот почти физически ощутил, с какой скоростью теряет самообладание.

— Не знаю, — нерешительно протянула она. — Как по-твоему, Кенни?

— Да наплюй ты на эти гребвные очки!

Франческа недовольно нахмурилась.

— Маленькие питчеры[38] , — велела она, многозначительно посмотрев на Теда.

Тед вздохнул.

Далли ухмыльнулся.

Кенни чувствовал себя так, словно ему отстрелили верхнюю часть черепа.

Франческа отошла на позицию.

— Это так волнующе! Никогда раньше не выигрывала, а этот мяч даже я могу уложить. Ты не расстроишься, если я выйду победительницей, Эмма? Правда, я не слишком… ой!

Да!!!

Кенни едва сдержал радостный крик, когда мяч задел бортик лунки и откатился на шесть дюймов.

— Чертовски идиотская игра.

Да! Да!! Теперь, когда напряжение спало, даже Эмма сумеет это сделать! Ей нужно пробить всего на два с половиной фута! Его драгоценная, собранная, хладнокровная Эмма!

Он встал перед ней, повернувшись спиной к остальным, чтобы никто ничего не слышал. Всеми фибрами души побуждая ее сосредоточиться, Кенни тихо попросил:

— Послушай меня, милая. И запомни каждое слово. Ты можешь победить! Можешь! Встань на линию, плавно отведи клаб, не так, как в последний раз. Не хочу даже видеть, как у тебя дрожат руки. И не шевелись. Только руки, ясно? Отводи паттер прямо и целься в лунку. У тебя есть ко мне вопросы? Хоть один?

Эмма прикусила губу и воззрилась на него из-под полей соломенной шляпки.

— Ты любишь меня хоть чуточку?

Боже! Только не здесь! Не сейчас! Как это похоже на женщин!

Кенни едва не разразился потоком проклятий, но вовремя одумался и призвал на помощь рассудок.

— Поговорим об этом позже, хорошо? — как можно спокойнее попросил он.

Эмма покачала головой. Вишенки заплясали.

— Только сейчас.

— Нет, Эмма, для этого еще есть время.

Он видел в ее очках свое отражение. Дикие глаза, взъерошенные волосы…

— Только сейчас, — упрямо повторила она, вздернув подбородок.

Кровь, отчего-то превратившаяся в кислоту, разъедала его вены.

— Не нужно, Эмма! Не делай этого. Что тебе в голову взбрело?

— Не знаю. Понимаю только, что либо сейчас, либо никогда.

Ее подбородок задрожал. Эмма стянула очки, и он увидел, как потемнели от боли ее глаза. Его непокорный желудок вновь взбунтовался, когда он увидел, как тщетно, но решительно она пытается взять себя в руки.

— Не важно. Я веду себя глупо. Кроме того, уже знаю ответ. — Она сунула очки в карман. — Что я за безмозглая гусыня. По уши втрескалась в тебя. Но тебе, разумеется, это известно. Что же, нужно положить конец всей… — Она осеклась и даже выдавила гримасу, отдаленно напоминавшую улыбку. — Сделаю все, чтобы забить твой мяч, Кенни. И навсегда исчезну из твоей жизни.

Его желудок… похоже, это хроническое.

— Ты несешь вздор. Я и слышать ничего не желаю.

— Тем не менее когда-то это следовало сказать. И кому как не тебе понять меня, Кенни? Не помнишь? — Снова эта душераздирающая улыбка на слегка дрожащих губах. Ничего печальнее он в жизни не видел. — Любовь, которую можно заслужить подвигами на поле для гольфа или где-то еще, не стоит и гроша. Любовь должна быть подарена по собственной воле, иначе она не имеет ни малейшей ценности.

Вот так. Двумя словами она вышибла почву у него из-под ног.

Эмма старательно обошла его, встала на позицию, схватила паттер. И в этот момент Кенни вспомнил своего отца, Пети и Гонку Памперсов и с каким видом Эмма вскочила в туристический автобус «Грей лайн».

Его передернуло. Все утро Кенни исходил потом, а сейчас озноб пробралчего до костей. И он ясно понял, что если позволит ей ударить по мячу, то потеряет навсегда.

Осознание этого пришло откуда-то изнутри, из крохотного, потаенного местечка, где было скрыто, спрятано и заперто так много чувств. Его словно озарило светом, и Кенни понял, что безумно, каждой своей клеточкой любит эту женщину.

Она уже отвела паттер, стоя строго, как было указано, и сердце Кенни ушло в пятки.

— Эмма!!!

Паттер дрогнул. Замер. Эмма подняла глаза.

Кенни улыбнулся жене. Или по крайней мере попытался. Перед глазами все расплывалось. Но он, кажется, возвращался к жизни.

— Игра окончена, солнышко, — прохрипел он. — Мы едем домой.

— Что?!

Далли метнулся вперед, сверкая глазами.

— Не имеешь права! Ты слышал, что я сказал? Ес.ш сейчас сбежишь, вспомни, чего тебе это будет стоить!

— Знаю, — кивнул Кенни. — Но Эмме это не при вится, следовательно, нам лучше уйти. — Он выхватил у жены паттер и сунул Далли. — Плевать мне на этот матч. Считай, что выиграл, и делай как захочешь.

Он обнял Эмму за плечи и повел с грина.

— Но твой пат, — бормотала она, — я же сказала, что пробью…

— Ш-ш-ш, все хорошо. Тебе совершенно ни к чему зарабатывать мою любовь на проклятом поле, леди Эмма. Она и так твоя.

Эмма застыла и уставилась на него.

Кенни только что пустил по ветру свою карьеру, но, глядя в ее невыразимо трогательное лицо, понимал: эта женщина стоит тысячи карьер. И вооруженный этим знанием, он наконец осознал то, что так долго от него ускользало. Каждый раз, выходя на поединок, он старался каким-то образом оправдаться перед всеми, но больше этого не будет. Он способен не только хорошо управляться с клабом! У него есть ум, честолюбие и мечты о будущем, о которых он даже не подозревал. И в жизни есть вещи куда важнее гольфа, а самая главная — всепоглощающая любовь к жене.

Кенни наклонился, придержал поля соломенной шляпки и коснулся губ Эммы поцелуем.

Мягкий смешок Далли поплыл над грином.

— Поздравляю, приятель. Так и знал, что рано или поздно до тебя дойдет. И добро пожаловать назад, в наши ряды. Ты снова в игре.

• Предыдущая
• 74/80
• Следующая