Медовый месяц - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 21
- Предыдущая
- 21/104
- Следующая
— Послушай меня, Софи! Шанталь вышла замуж за парня, которого почти не знает. Мне нужна твоя помощь!
В трубке воцарилось долгое молчание, а потом раздался усталый голос Софи, не громче вздоха:
— Я тебе не нужна, Хани. Ты сама со всем справишься. Как всегда.
Глава 7
Хани удобно устроилась на коленях Дэша, прижавшись щекой к его теплому и крепкому плечу. У талии она чувствовала жесткую пряжку его ремня и вдыхала его особенный запах. Запах был свеж, отдавал сосной с чуть заметным оттенком ментоловых «Лайфсейверс».
— Я уже слишком взрослая, чтобы обниматься, — прошептала она, прижимаясь к нему еще крепче.
Руки Дэша обхватили ее теснее, а голос слегка охрип от нежности:
— Ты не станешь взрослой, пока я не скажу тебе, что ты выросла. Я люблю тебя, Дженни.
Их окутала тишина, ласковая и нежная. Голова Хани устроилась под подбородком Дэша, защищавшим ее. Его руки и грудь были теплыми — уютная гавань в этом мире, мире, который стал слишком опасным. Камера отъехала назад, давая более общий вид. Хани закрыла глаза, наслаждаясь каждым мгновением. Если бы он был ее отцом, а не отцом Дженни! Она накануне отпраздновала свое семнадцатилетие и знала, что была уже слишком взрослой, чтобы находить удовольствие в таких детских мечтаниях, но ничего не могла с собой поделать. У нее никогда не было отца, но она мечтала о нем, и ей хотелось оставаться в руках Дэша Кугана хоть тысячу лет.
Он взял ее руку в свою большую ладонь:
— Моя милая маленькая Джейн Мэри!
— Стоп! Записано. Прекрасно!
Дэщ отпустил руку Хани. Он пошевелился, и она неохотно поднялась. Дэш встал, и большое кресло-качалка, в котором они сидели, стукнулось о стену жилого дома. Еще совсем недавно ей было так хорошо, а сейчас опять стало бесприютно. Дэш пошел прочь, как обычно после окончания съемок, словно пяти минут в ее обществе оказалось для него более чем достаточно.
Она присела на ступеньки и сказала ему вдогонку:
— Мне кажется, это была действительно неплохая сцена, правда, Дэш?
— Пожалуй, все прошло хорошо.
— Более чем хорошо.
Она припустила за ним, перепрыгивая через мотки электрических кабелей:
— Вы были просто великолепны! В самом деле. По-моему, вы великий актер. Может, самый великий в мире. Я думаю…
— Извините, Хани. Я не могу с вами сейчас поговорить. Мне нужно сделать кое-какие дела.
— Но, Дэш…
Он прибавил шагу, и не успела Хани опомниться, как осталась далеко позади. Опустив голову, она поплелась в трейлер, выделенный ей на съемках. Может, это ее воображение сыграло с ней такую шутку? Может, воспоминания о том первом дне, когда он был так ласков, к ней, оказались ошибкой? Если бы только знать, что она сделала такого, почему перестала ему нравиться!
Ведь она с самого начала вела себя как можно дружелюбнее, все время предлагала ему кофе и бутерброды, отдавала ему свое кресло, говорила о том, как восхищается им, предлагала помассировать спину. Она развлекала его беседами в перерывах между съемками и приносила газеты. Чуть ли не умоляла дать ей постирать рубашку, когда он пролил на нее кофе. Почему же он отвернулся от нее?
Когда они были вместе на сцене, казалось, что она действительно его дочь и Дэш на самом деле любит ее. Иногда он смотрел на нее с такой нежностью, что Хани казалось, будто волна теплого вина растекается по ее жилам. Но вот камера выключалась, и вино превращалось в ледяную воду. Хани становилось ясно, что единственное желание Дэша — немедленно покинуть ее.
Она остановилась на минуту в тени одного из больших сикоморов, совсем забыв, что должна была сделать домашнее задание по истории, прежде чем приедет ее учитель. Хани попросили вернуться в школу. Это не вызвало у нее особого энтузиазма — тем более что приставленный к ней педагог оказался старым и нудным типом. Сидя на привязанных к дереву веревочных качелях, которые время от времени использовались на съемках, она стала слегка раскачиваться.
Шел уже январь, и «Шоу Дэша Кугана» превратилось в главную сенсацию конца сезона. Забравшись в карман фланелевой рубашки, она вытащила ксерокопию статьи, вышедшей в одном из самых влиятельных журналов страны. Сегодня утром весь персонал получил по копии этой статьи, но ей удалось взглянуть на нее только сейчас. Она мельком пробежала текст, а конец статьи прочитала более внимательно.
«Шоу Дэша Кугана» захватило воображение американцев главным образом из-за прекрасной игры актеров. Интеллект Лиз Кэстлберри сверкает сквозь образ Элеоноры, придавая облику изнеженного представителя высшего общества восхитительный ироничный оттенок. Эрик Диллон, которого многие критики считали очередным голливудским красавцем, играет ее сына Блейка с силой и легкой печалью молодого человека, еще только ищущего свое место в жизни, наделяя духовностью персонаж, который оказался бы просто заурядным в руках менее талантливого актера.
Но сильнее всего Америка влюбилась в двух главных персонажей. Дэш Куган искал эту роль всю свою жизнь и воплотился в искалеченного наездника родео без единого неверного шага. А тринадцатилетняя Хани Джейн Мун в роли бойкой маленькой девочки, которая желает обосноваться в настоящем доме, — безусловно, самая яркая звезда-ребенок последних лет. Она пылка без манерности и неподражаемо естественна — трудно поверить, что она лишь играет эту роль. Отношения между отцом и дочерью, изображаемые Куганом и Мун, — это образец любви между отцом и ребенком, любви, полной острых углов и противоречий, но глубокой и прочной.
Хани посмотрела на листок и болезненно ощутила всю издевку последней фразы. Ни разу с шестилетнего возраста не знала она глубокой и прочной любви.
Она презрительно фыркнула и решительно запихала статью обратно в карман рубашки — для Шанталь, чтобы она положила ее в картонную коробку из-под обуви, к другим вырезкам. Как-нибудь в свободное время сестра собиралась переклеить их в альбом. В коробке у Шанталь было уже множество вырезок, несмотря на то что Росс отгонял всех репортеров, домогавшихся получить у Хани интервью. Он говорил, что хочет защитить ее от чрезмерного любопытства публики, прежде чем она подрастет и сможет сама разбираться в делах. Однако Хани подозревала, что в действительности к ней не подпускают репортеров, зная ее простодушие, из опасения, что она сболтнет публике лишнее — например про свой настоящий возраст.
Хани спрыгнула с качелей, и, когда она увидела Эрика Диллона, направлявшегося в свой трейлер, у нее бешено заколотилось сердце. Он был в черной футболке и столь облегающих джинсах, что в заднем кармане виднелись очертания бумажника.
Эрик слегка повернулся, и, когда она увидела четкие линии его профиля, у нее пересохло во рту. Она смотрела на этот высокий лоб, тонкий прямой нос, на красивые твердые губы и резко очерченный подбородок. Ей нравился его рот, и почти все свое свободное время Хани грезила о том, чтобы поцеловать его. Но помочь осуществиться этой мечте могли только сценаристы, а сейчас это казалось слишком маловероятным.
Иногда ее охватывал озноб, когда сценаристы приглашали ее в комнату для заседаний и беседовали с ней. В своей прежней жизни она считала, что все во власти Божьей, и только теперь, столкнувшись с пятью сценаристами, Хани поняла, что такое реальная власть.
— Эрик! — Имя само сорвалось с губ. Она произнесла его пылко и смущенно.
Он повернулся к ней, и на мгновение ей почудился испуг на лице Эрика, но потом она решила, что это всего лишь раздражение. Вокруг него все время крутились люди. Некоторые из них выражали свое недовольство, поскольку у Эрика был неуравновешенный характер, но она не могла найти в своем сердце ничего, что бы могло настроить ее против него. И то бремя звезды, которое он нес, было здесь ни при чем. Она поспешила ему навстречу, уговаривая себя держаться как можно непринужденнее, но Эрик начал удаляться, так что ей пришлось даже прибавить шагу.
- Предыдущая
- 21/104
- Следующая
