Жизнь животных. Рыбы и амфибии - Брем Альфред Эдмунд - Страница 25

Она водится везде у берегов Европы, но встречается также у Японских островов и у южной оконечности Африки, редко покидает морскую глубину^[30], хотя любит, как говорят, подниматься с сельдями на поверхность воды, где иногда попадается в сети. Пища ее состоит из раков, ракушек и мелких рыб, живущих на глубине моря. Размножение происходит посредством яиц, которых в период размножения находят большое количество в яичниках самки, в разных степенях развития; самые зрелые окружены роговой оболочкой. Жесткое мясо химер в пищу не употребляется, яйца, напротив, считаются лакомством. В Норвегии больше всего ценят печень.

Третий род, рогозубы (Ceratodus), образуется, кроме одного родственного австралийского вида, известным нам только с 1870 г. видом — рогозуб (Neoceratodus forsteri). Туземцы Квинсленда называют его баррамунда. Это животное было найдено Креффтом в тамошних пресных водах. Туземцы и переселенцы очень любят его мясо, цветом похожее на лососину. Говорят, что эта рыба достигает 2 м длины и почти 10 кг веса; в желудке ее нашли большое количество гнилых листьев, упавших с растущих по берегам деревьев^[31]. «Баррамунда, — пишет Гюнтер, — очевидно, не может дышать ни одними жабрами, ни одними легкими, или теми и другими зараз. Нам кажется также невероятным, чтобы она охотно жила на суше, так как ее конечности слишком гибки, чтобы поддерживать неуклюжее туловище, и вообще слишком слабы, чтобы быть хоть сколько-нибудь полезными при передвижении на земле; возможно, однако, что она бывает иногда вынуждена покидать воду, но мы не думаем, чтобы она могла без вреда провести некоторое время вне воды».

Протоптер бурый (Protopterus annectens) — рыба 1–2 м длины. Фигура ее напоминает угря, но обыкновенно толще. Вместо грудных и брюшных плавников у нее длинные, несколько сжатые, нитевидные плавники длиной в ладонь с лучистыми краями. В сравнительно небольшой поперечной пасти стоят четыре крепких конусообразных, несколько подвижных зуба. Тело покрыто маленькими чешуйками. Темно-бурый цвет кожи становится к хвосту все светлее и испещрен бесчисленными кругловатыми бледно-серыми пятнами^[32].

Протоптер живет во всех теплых пресных водах Африки и встречается в некоторых местностях, как, например, в западной Африке, в огромном количестве. «Доко, как зовут эту рыбу на Верхнем Ниле, — пишет Гейглинь, — живет в Белом Ниле и его притоках к югу от 9 градусов северной широты и кажется там везде весьма обыкновенной рыбой. Это странное животное встречается чаще в иле, чем в чистой воде, однако ночью часто подплывает к баркам, вероятно, чтобы пожирать выброшенные остатки пищи. В сухое время года протоптер держится в довольно глубоких ямах, вырытых, вероятно, им самим в высоких берегах; лежит также иногда в сырой листве и оставляет свое убежище только ночью для ловли лягушек, мягкотелых и крабов, которые составляют его главную пищу. В дождливое время года, пробираясь по илу, он прокладывает в нем себе тропинки. Его движения на земле не очень быстры, но сильны; заметно, однако, что ему довольно трудно перебираться через значительные возвышения, так как в подобных случаях он приподнимает переднюю часть туловища и подвигается вперед с помощью хвоста, который, как у угря, извивается вправо и влево. Протоптеры бурые редко встречаются группами, потому что они в высшей степени неуживчивы и, если даже случайно встретятся, тотчас нападают друг на друга и так свирепо дерутся, что редко можно встретить протоптера с совершенно целым хвостом. Доко защищается и от человека, кусается, если случайно на него наступят, шипит при этом, как змея, которую он напоминает быстротой своих движений. Негры убивают его копьями, потому что охотно едят его вкусное мясо. Однако он попадается также на удочку».

Когда воды, в которых живет бурый протоптер, высыхают, он прячется как бы в футляр, слепленный из ила, и остается в нем все время засухи. В последние годы таких рыб нередко доставляют в Европу живыми в подобных футлярах. Они лежат в них, свернувшись, отчасти закинув хвост через голову, и занимают такое маленькое пространство, что по величине помещения едва ли можно судить о величине рыбы. Наружные стенки футляра состоят из обыкновенного ила, но внутренность покрыта слизистой массой. Сколько времени продолжается эта спячка, никто не знает, но известно, однако, что рыба может без всякого вреда в течение нескольких месяцев оставаться в своей узкой темнице^[33].

Если такую коробку положить в сосуд с водой, температура которой приблизительно равняется теплоте среднеафриканских вод, то ожившая рыба (оболочка из ила быстро растворяется) оказывается сначала крайне вялой и сонной, но по прошествии часа она уже совсем оживляется и становится очень подвижной, хотя все еще прячется в темные места бассейна и остается преимущественно на дне его. Через несколько дней пробуждается в ней голод, и с той поры всякое движение на поверхности воды возбуждает ее внимание, потому что в виновнике этого движения она видит добычу. Ловко и грациозно двигая попеременно плавниками и спинным рубцом, поднимается протоптер, извиваясь, на поверхность бассейна, тотчас хватает предложенное ему животное или кусок мяса, проглатывает его и возвращается опять к своему прежнему местопребыванию. В Лондонском хрустальном дворце несколько лет держали бурых протоптеров и тщательно наблюдали их нравы. Одна рыба жила там три года и выдержала бы еще дольше, если бы ее оставили в том же бассейне. Первое время ее кормили кусками мяса, которое бросали в бассейн, предварительно возбудив ее внимание быстрым движением на поверхности воды, позднее питали ее рыбами и лягушками. Мясо она схватывала своими острыми сильными зубами, после чего быстро начинала двигать всеми частями своего рыла, как будто хотела высосать мясо и в то же время разжевать его, потом выплевывала откусанный кусок, опять схватывала его, принималась за старое и наконец проглатывала все зараз. Когда протоптера поместили в бассейн, в котором до той поры жили золотые рыбки, он тотчас принялся гоняться за ними и выбирал при этом не только мелких рыб, но и тех, которые были больше его. Несмотря на свои медленные движения, он умело овладевал всякой высмотренной им рыбой. Внимательно наблюдал он за плавающими над ним рыбами, грациозно изгибаясь, подплывал снизу под самое брюхо своей жертвы, быстро бросался вперед и схватывал рыбу под грудными плавниками, потом сильным ударом челюстей отрывал соответствующий кусок ее тела и с ним опять опускался в глубину, в то время как смертельно раненная рыба уже через несколько секунд плавала мертвой на поверхности воды.

Предположив, что ему необходимо или по крайней мере приятно провести в спячке часть года, этого доко снабдили богатым запасом глины и ила; однако он вовсе не помышлял даже покидать воду, в которой чувствовал себя, очевидно, прекрасно, и в течение всех трех лет был постоянно бодр и подвижен. Иначе вели себя протоптеры, которых воспитывал Дюмерил. В известное время, к концу сентября, они стали беспокойными, быстро двигались туда и сюда, отделяли от себя большое количество слизи и старались зарыться в сырое дно бассейна. Их воспитатель пришел к ним на помощь и старался, постепенно спуская воду из бассейна, воспроизвести высыхание вод их родины. Три недели спустя вся глина, составлявшая дно бассейна, отвердела. Через 62 дня было осмотрено все дно водоема и каждая рыба найдена в своей капсуле^[34].