Тафгай. Том 8 (СИ) - Порошин Влад - Страница 3

— Всё парни! Брейк! — Горланили арбитры. — Брейк!

— Газеты читать надо, товарищ Скотти! — Ответил я с трудом перекрикивая рёв обезумевшей публики. — Тренер Рэй сегодня из горящей избы вынес кота! Ему сейчас в больнице кровь чужую переливают!

— Какого кота? — Заинтересовался один из арбитров.

— Монреальского, какого ещё? — Буркнул я и будущий наставник Детройта, вывалив на меня несколько неприличных ругательств, подостыл и оставил в покое мой хоккейный свитер.

Уже на скамейке запасных, когда возобновилась игра, после минутной паузы, во время которой чистили лёд от набросанных зрителями шапок, перчаток и одного ботика, Стэн Микита шепнул:

— Всё, спёкся Монреаль, не отыграются. Ну и концерт сегодня, ха-ха!

— Погоди, дружище, последние две минуты самые важные, — пробормотал я и оказался прав.

При счёте 0: 2 в нашу пользу Скотти Боумен снял вратаря и шестёрку полевых игроков бросил на последний штурм. Жак Лемер, Иван Курнуайе, Ги Лафлер, Марк Тардиф и сладкая парочка игроков обороны Ги Лапуэнт и Серж Савар заперли нас в зоне защиты. Но голкипер Тони Эспозито, проводивший лучший матч в этом сезоне, стоял буквально насмерть. Дальние броски четко отбивал в углы, а если шайба вдруг отлетала на пятак, то там в драку вступал я, Билли Уайт и Пэт Стэплтон. Короче говоря «пятак» на сегодня был зачищен под ноль.

Но эти в две финальные минуты, хитрые монреальцы сменили тактику и перестали лупить со всех точек. Лемер, Курнуайе, Лафлер передавали шайбу, что называется до верного, периодически заигрывая защитников на синей линии. Я уже дважды попался на ложный замах Савара, бросаясь под шайбу, чтобы своим израненным в хоккейных баталиях телом перекрыть ворота.

— Не дай бросить, парни! Не дай бросить! — Орал через прорезь во вратарской маски Эспозито.

Однако спустя 40 секунд Иван Курнуайе, получив отличный пас от партнёра, мощно выстрелил из точки в левом кругу вбрасывания, которую позже назовут офисом Александра Овечкина. Шайба зацепила в полёте конёк нашего оборонца рыжеволосого Стэплтона и с громким звуком вонзилась в штангу.

— Ееее! — Заорали раньше времени болельщики на трибунах.

Но непослушная шайба, вместо того чтобы влететь в сетку, отрикошетила в плечо голкипера и выпорхнула на центр нашей зоны защиты, где я только что успел и полежать, и вскочить на ноги. На противный чёрный резиновый диск словно коршуны налетели сразу трое — Жак Лемер, Марк Тардиф и ваш покорный слуга, которому вся эта котовасия порядком поднадоела. Удар локтем от Тардифа в бок и случайный хук по касательной от Лемера стали для меня дополнительным стимулом, чтобы шайбу вырвать с мясом!

— Куда прёте, суки! — Заревел я по-русски и каким-то чудом, получая оплеухи, выцарапал этот чёрный диск первым и шлёпнул в сторону чужих ворот полагаясь наудачу.

18-ти тысячная толпа разом смолкла и вперилась в полёт маленькой чёрной шайбы, которая подпрыгивая по льду, словно лягушка, упрямо летела точно в рамку!

— Давааай! — Рявкнул я и красный фонарь тут же вспыхнул за воротами «Монреаль Канадиенс».

— Ееееее! — Загорланил все наши парни, выскочив на лёд и устроив там кучу малу, ведь на табло вспыхнул окончательны счёт — 0: 3 в пользу нас, «Чёрных Ястребов» из города Чикаго.

На следующий день, в понедельник 7-го мая, я позволил себе поваляться в кровати как можно дольше. Даже моя подруга Лиза Савьер, рано утром собираясь на работу, старалась не шуметь, ведь домой из аэропорта я вернулся ближе к пяти часам утра, без сил, без каких-либо эмоций и с красивым живописным фингалом под левым глазом.

Вообще шишки и синяки в команде давно уже никто не считал, хуже приходилось тем, кто играл на уколах, буквально выживая в конце сезона. К примеру: Стэн Микита, получив травму плеча перед Рождеством лишь каким-то чудом выкладывался каждый матч кубка на все сто процентов. Так же и первый вратарь команды Тонни Эспозито страдал весь плей-офф из-за травмы колена и скорее всего дострадался. Ещё в самолёте врач сказал, что 8-го мая лучше поставить в рамку Гэри Смита, если не хотим доломать старину Тонни окончательно.

В общем мыслей и приятых, и неприятных в голове в эти утренние часы хватало, поэтому я ворочался с боку на бок, забываясь во сне короткими отрезками. Но затем прибежал кот Фокс, сунул мне под нос свой чёрный пушистый хвост, дескать нюхай хозяин воздух Родины, и вынудил открыть глаза. Этого черного котищу я подобрал ещё выступая в чемпионате СССР за горьковское «Торпедо», когда проживал на местной хоккейной базе. А имя Фокс дал из-за банды «Чёрная кошка» из «Места встречи изменить нельзя», потому что он бандит.

— Всё, встаю, обжора, — пробурчал я и протёр глаза.

Последние дни доживаю в этом уютном домике на Норт-авеню. Куда дальше занесёт меня кривая изменчивой хоккейной карьеры, к сожалению, спросить было не у кого. Поэтому выйдя из спальни и спустившись в большую и просторную гостиную объединённую с кухней, я открыл холодильник. В дверцах пепси-кола, в сковороде парочка стейков из свинины, которые требовалось лишь подогреть, дальше яйца, колбаса, молоко, мёд и кошачий корм.

— Жить можно, — улыбнулся я своему питомцу, который тут же нарезал восьмёрки у моих ног, и выдавил ему в миску свеженького кошачьего деликатеса. — А ведь с тобой брат тоже надо что-то решать. Теперь тебя разбойника либо в Союз везти, либо оставить семейству Микиты, чтоб ты у него в пруду всю рыбу выловил? Чего молчишь?

Вдруг в мою дверь кто-то отчаянно забарабанил, словно за ним гнался Фредди Крюгер, размахивая когтистой перчаткой. Естественно пришлось впустить бедолагу, которым совсем неожиданно оказался товарищ Даниил Смирнов, рыжеволосый 35-летний плюгавый мужичок, сотрудник советского консульства и агент КГБ по совместительству.

— Я вчера к тебе целый день ломился! — Выкрикнул он и прямо с порога ломанулся в мою уборную комнату.

— А расписание Кубка Стэнли посмотреть была не судьба⁈ — Гаркнул я ему в спину и подумал: «Ну, кто сказал этому остолопу, что он мой непосредственный начальник? Сейчас как только облегчится, будто терпел со вчерашнего дня, и начнёт сыпать распоряжениями. Лучше кофе приготовлю, иначе психану и удавлю этого горе специалиста-консультанта».

— Слушай приказ! — Заорал Смирной, умывая руки.

— Если требуется убить Ричарда Никсона, то увольте! Никаких претензий к 37-ому президенту США не имею.

— Шутишь всё? — Показался в гостиной КГБэшник и тут же ринулся к моему холодильнику.

Судя по покрасневшим глазам мужчины вчерашний вечер в мотеле специалист-консультант провёл в приятной компании под виски и колу. И теперь душа работника консульства горела, требуя продолжения банкета.

— А чё, пива-то нет что ли?

— Могу таблетку дать от головы, — буркнул я, разлив кофе по кружкам.

— Давай таблетку, — Смирнов схватил холодную бутылку пепси и прижал её к своему лбу. — Значит слушай приказ. Получено срочное распоряжение из самого ЦК, в котором тебя обязуют передать поздравительную телеграмму этому… как его чёрт побери! Ну, к этому! Камбале какой-то. Есть такой в НХЛ? Ну, самый главный кто у вас?

— Есть только президент НХЛ Кларенс Кэмпбелл, — ответил я, потешаясь про себя на эти чудиком.

— Я и говорю Камбала, — захихикал КГБэшник. — Передашь этому президенту телеграмму, где сам товарищ Брежнев предлагает создать целую нашу команду в НХЛ. Опыт твой выступления здесь, на загнивающем западе, признали положительным, теперь пора остальных запускать! Ха-ха-ха! Деньги, валюта стране нужна как никогда. Это понимать надо.

«Вот это поворот, — подумал я. — Разговаривали с ВХА, подписывали предварительные соглашения, почти договорись, затем сдали назад, а теперь вынь да положь саму НХЛ! Блеск».

— Ты хоть, Даниил Денисович, соображаешь где я, простой хоккеист, и где президент всей лиги? — Я постучал себя костяшками кулака по лбу. — Такие вопросы решаются минимум год на совершенно ином уровне.