Решала (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 50

— Толь, а чего мы от милиции бегаем? — спросил Артемьев у меня, — У тебя же целый генерал в знакомых!

— А смысл? Всех жуликов я не перебью тут, а милиция может и прикормленной быть. Я, конечно, выкручусь и вас в обиду не дам, но время потеряем, — пояснил я.

— Как это «прикормленной»? — Витька аж остановился. — Да мы сами из «Динамо»!

— Вот и доказывай им потом, что ты свой. Толик прав, слышал я про такую забаву — напёрстки, — неожиданно поддержал меня Цзю.

— На концерт ещё можно сходить. Рок-группа «Телевизор» сегодня выступает на зимнем стадионе, — предложил Артемьев, но все уже устали, и мы поехали в гостиницу.

— Как ты все успеваешь? И кооператив, и МЖК, и работа, и учёба, и спорт, — подивился Костя за ужином. — У меня только бокс, я и институт бросил, так как времени на все не хватало.

— Учись правильно им распоряжаться, — хвастаюсь я.

Следующий день у нас выходной —медицинский контроль. Сдавали кровь, флюорографию, узи и прочее. Вечером ещё тесты на выносливость. Как по мне, зря — всё парни роют землю за место в сборной, и дураков сачковать нет.

Бой с немцем Зигфридом начался для меня удачно, смог пару раз попасть слева. До этого я два боя провёл как правша, а сейчас сознательно стал работать в левосторонней стойке. До нашего боя поляк выиграл у КМСа, тоже питерского, хотя он пока ленинградский, и теперь наблюдает за нашим боем, прицениваясь к сопернику в финале. Я решил своих козырей не скрывать. Достаточно того, что Цзю проиграл Гонсалесу, и проиграл по делу, как по мне, недооценив малознакомого кубинца. И сейчас он крутился в моём красном углу вместе с Леонидычем. Тот смотрит на Цзю без одобрения, но не гонит, знает, что мы приятели.

— Раунд твой. Немец сейчас попрёт, встречай на контратаках и жди шанс. Он раскрывается, — советует мой тренер.

— А я думаю, надо самому активно работать, причём в ближнем бою. Этот немец у Шишова в прошлом году в финале чемпионата Европы выиграл, с защитой у него всё в порядке, а вот руки он часто опускает. Не пижонит, нет, просто работает уклонениями корпуса! — высказывает своё мнение Цзю под неодобрительный взгляд Игоря Леонидовича.

И кого слушать? Немец и правда частенько руки опускает, но по нему с дальней и средней дистанций не попасть — парень гибкий, как кошка, голова и корпус у него отклоняются быстрей, чем моя рука летит. Это я сообразил к середине второго раунда и понял, что слушать надо Цзю. Резко иду на сближение. Зигфрид не боится отступать к канатам, надеясь увернуться или уйти, ноги у немца тоже рабочие. Я достаю Менерта снизу, от апперкота сложнее увернуться корпусом. Потом ещё раз. И хорошо так достал! Соперник сразу повис на мне в клинче. Учат в ГДР сейчас на совесть, а парень и правда талантлив.

— Отлично поработал! Слушай тренера и победишь, — сказал на голубом глазу Леонидыч. — Работай в ближнем бою в атакующем стиле.

А ничего, что я Костину установку выполнял?

В третьем раунде немец, которому терять было нечего, попёр на меня буром, и я волей-неволей стал работать на контратаках, то, что и советовал мне тренер в предыдущем раунде. В итоге все пять судей отдали победу мне. Пять по шестьдесят — максимальные триста баллов. Да это и понятно, я доказал своё преимущество и в ближнем, и дальнем боях, да и на средних дистанциях. Толком Зигфрид меня ни разу и не ударил.

— Штыба опять слил третий раунд, — звякнул кто-то из тренерского штаба на разборе полётов.

— Ты говори да не заговаривайся, чисто выиграл мой боксёр этот раунд, — Леонидович осмелел после того, как я его прикрыл после конфликта в сборной на краевом уровне.

— Он имел в виду, что преимущество было не такое очевидное, как в предыдущих двух, — поправил старший тренер сборной Копцев. — Что обсуждать, финал с поляком, этот как его… дылда.

Народ засмеялся.

— Финал уже ничего не решает, Штыба едет в Сеул, Ерещенко запасной, если что. Толя, главное, не травмируйся. Будет ещё сбор в августе, в связи с твоей большой нагрузкой кубок можешь пропустить, — закончил прения по мне Копцев.

Глава 39

— Костя, ты чего? Путёвка на олимпиаду твоя, — утешал Цзю Артемьев.

— Тебя засудили, — поддакивал и я.

Вообще, бой был равный, и счёт 3−2 по судейскому решению отражает реальное положение. Другое дело, что два советских судьи должны были отдать два голоса Косте. Один вывел вперёд Костю, а второй, судья из Латышской ССР, вывел на первое место кубинца.

— Ладно, буду, парни, за вас болеть, — вскинул голову наш друг. — Уверен, победите оба.

А я вот нет. Посмотрел бой поляка Яна Дыдака и вижу — это серьёзный соперник. Очень техничный и ростом выше меня. В нем 185 сантиметров, а значит, мои длинные руки не такие уж и длинные. Плюс он мой ровесник и физически готов хорошо. Даже мне, положа руку на сердце, не уступает в физухе. Может, жрёт чего? Тут на турнире есть проверка на допинг, но она выборочная, и мы трое не попали под неё. Финалы у нас разбиты на два дня, мой пройдет в субботу, а у некоторых — в воскресенье.

Заказал междугородние переговоры с родными. Дома только бабушка. Мам Вера гуляет с детьми, отец ещё на работе. В очередной раз выслушал бабушкины горести о том, что корова-кормилица мало молока стала давать, и о том, что его никто не покупает. Чего тогда о потере производительности горевать? Потом позвонил Аленке Фарановой по поводу перегона автомобиля из Красноярска в Ростовскую область. Её муж в наш город прибудет только в понедельник, неожиданно приболел парень, билеты пришлось менять даже. Пообещал компенсировать. Значит, примерно числа двадцатого июня отец получит свою «Ниву». Решил ещё звякнуть Власову.

— Значит, отобрался окончательно в Сеул? Молодец! Давай там, не подведи. Ладно, у меня тут совещание по ярославским событиям…

— Ярославским, а что случилось? — удивился я.

От Ярославля ничего плохого не ждал.

— Там в эту среду у памятника Некрасову прошёл митинг протеста в связи с выдвижением делегатом от области на партконференцию главы обкома Лощенкова. Население собрало против него 6000 подписей. И вот сегодня опять митинг. Надо будет убирать его из делегатов, вот и обсудим это в тесном кругу… — раскрыл секрет Власов.

Чёртова гласность, попробуй рот закрой, когда меченый требует выискивать под лупой недостатки. Что, так плохо в Ярославле живётся? Рядом Москва со своим снабжением…

Всю пятницу работал по плану своего тренера. Леонидыч, после того, как я официально стал первым в своей категории, стал переживать, чтобы я травму ненароком не получил до сентября.

— Финал этот — тьфу, можешь не упираться, главное — не покалечься.

Поляк серьёзен перед боем, он единственный из делегации своей страны в финале, и в его синем углу пяток тренеров, врач и даже кто-то в деловом костюме, возможно, из посольских. Не знаю, есть у них консульство в Ленинграде или нет? Парня накачивают. У меня в углу один Леонидыч, и он посматривает на всю суету в польском углу с превосходством. Уже был бой Артемьева, и он выиграл в финале, чему и рад безмерно. За меня, гад, и болеть не стал, побежал домой звонить. Наконец, судья приглашает нас на ринг.

Я после недолгого прощупывания соперника джебами пошёл вперёд. Работать стараюсь в разных стилях — то парочками, то затяжными сериями. Хвалёный Дыдак ничего путного противопоставить мне не может.

«Зря я его переоценил», — мелькнула мысль в голове.

И тут меня настигла серия ударов — сквозь перчатки, снизу в туловище и правой боковой в челюсть. Хорошо хоть вскользь все прошли.

«Ай, хорошо-то как! Ай, молодец, Ян! Так тебе и надо! Зазнался, что ли? Получи по мордасам, Штыба!» — думаю про себя, ища пятый угол на ринге. Спасает меня гонг.

— Нормально, Толя, середина твоя, концовка его! — подбадривает тренер, а зрители, впрочем, немногочисленные, свистят.

Как говорится, «такой хоккей нам не нужен»! Выхожу на второй раунд взбодрённым и злым. Поляк, доволен концовкой предыдущего раунда, тем не менее, в обмен ударами не лезет. Даже когда я специально отступил к канатам, он продолжает работать одиночными джебами, зля меня и приглашая атаковать. Опущенный руки и молниеносные контратаки — это стиль Яна. Принимаю бой на средних дистанциях и старательно ищу дыры в защите оппонента. Внезапный сильный удар по корпусу настигает меня. Я не упал только потому, что канаты рядом, но боль страшная. И как продышаться-то? На морально-волевых при счете «восемь» встаю в стойку, и рефери, запнувшись, всё же даёт сигнал на продолжение боя. Рефери наш, советский, по шапке ему получать неохота потом. Как ни странно, удар окончательно прояснил мои мозги. Пара обнимашек, и я в норме, а к концу раунда просто загонял Дыдака, попав ему в корпус чуть ли на последней секунде.