Неженка - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 79

• Предыдущая
• 79/122
• Следующая

Наоми, сложив ноги наподобие беременного Будды, расслабилась у кофейного столика.

— В принципе я против монархии, но, должна признаться, принцесса Франческа Бранкуцци — подлинная принцесса…

Тедди вернулся с шахматами и начал расставлять их на кофейном столике.

— Га этот раз сосредоточься, Наоми, а то тебя будет так же просто обыграть, как ма.

Когда во входную дверь неожиданно трижды резко постучали, все вскочили с мест.

— Ну, милая, — промолвила Наоми, опасливо взглянув на Холли Грейс, — я знаю только одного человека, который стучит подобным образом.

— Не смейте впускать его, пока я здесь! — Холли Грейс дернулась вперед, расплескав на белоснежный костюм земляничный «Дайкири».

— Джерри! — завопил Тедди, ринувшись к дверям.

— Не открывай! — подскочив, прокричала Холли Грейс. — Не открывай, Тедди!

Но было слишком поздно. Через жизнь Тедди Дея прошло не так много мужчин, чтобы пренебречь шансом побыть в компании любого из них. Холли Грейс не успела его остановить, и мальчик распахнул двери.

— Привет, Тедди! — воскликнул Джерри Джеффи, протягивая ему свои ладони. — Как дела, мужик?

Тедди хлопнул ему по рукам своей маленькой пятерней:

— Привет, Джерри! Тебя не было видно пару недель. Ты где пропадал?

— В суде, малыш, защищал кое-кого из людей, немного повредивших завод ядерных материалов в Шорехаме.

— Ты выиграл?

— Можно сказать, сыграл вничью.

Джерри ни разу не пожалел о решении, принятом в Мехико перед возвращением в Штаты десять лет назад, — решении явиться в судебные органы, снять с себя сфабрикованные полицией обвинения в занятиях наркобизнесом и затем пойти в школу юристов. Он увидел, как лидеры Движения один за другим изменили направление: душа Элдриджа Кливера уже не тот кусок льда — теперь он посвятил себя Иисусу; Терри Рубин подлизывается к капиталистам и делает для них черную работу; Бобби Сил продает соус для барбекю. Эбби Хофман занят все тем же, но серьезно увяз в судах по разным экологическим делам, и многие из них довелось вести Джерри Джеффи, последнему из радикалов шестидесятых — последнему, кто может напомнить об опасности ядерной зимы. Приняв все это близко к сердцу, Джерри решил, что на его плечи навалилось будущее, и чем тяжелее был груз ответственности, тем больше он паясничал.

Чмокнув Наоми в щеку, он наклонился и заговорил, обращаясь прямо к ее животу:

— Послушай, детка, с тобой говорит дядя Джерри! Мир летит ко всем чертям. Оставайся там, покуда сможешь!

Тедди решил, что все это безумно забавно, и начал кататься по полу, повизгивая от смеха. Это, естественно, привлекло к нему внимание всех взрослых, и он засмеялся еще громче, но в конце концов начал вызывать раздражение. Наоми считала, что детям нужно позволять самовыражаться, поэтому она не стала делать ему замечание, а Холли Грейс, которая так вовсе не считала, была слишком поглощена впечатляющим видом плеч Джерри, распирающих швы его поношенной кожанки, чтобы призвать Тедди к порядку.

Еще в восьмидесятом году, вскоре после сдачи экзаменов на адвоката, он перестал стричься в стиле «афро», но продолжал ходить с длинными волосами; они и сейчас падали поверх его воротничка, уже тронутые сединой. Под кожанкой был надет обычный для Джерри наряд — свободного покроя брюки цвета хаки и хлопчатобумажный рабочий свитер. На воротничке куртки красовался значок с надписью: «Нет ядерному оружию!»; рот — как всегда чувственный, нос — орлиный, горящие глаза — черны. Именно глаза и покорили год назад Холли Грейс Бодин; случилось это, когда оба они оказались на одной из вечеринок, устроенной Наоми.

Холли Грейс и до сих пор толком не могла объяснить себе, что заставило ее влюбиться в Джерри Джеффи. Конечно же, не его политика. Она искренне верила, что для Соединенных Штатов важно иметь сильную оборону, а такая точка зрения вызывала его гнев. Они неистово спорили о политике, и обычно это заканчивалось самыми невероятными яростными любовными схватками, в которых ей довелось принять участие в последние годы. Для Джерри и в обществе существовало мало запретов — еще меньше их было для него в спальне.

Но ее влечение к нему не сводилось к сексу. Во-первых, он и физически был так же активен, как она. За три месяца их романа они успели поучиться прыгать с парашютом, сходили в горы и даже попытались заняться дельтапланеризмом. Быть с ним — значило участвовать в нескончаемых приключениях. Ей нравилась та возбужденная атмосфера, которую порождал его дух. Ей нравились его страстность и фанатизм, то, как он ел, его заразительный смех, его бесстыдная сентиментальность. Однажды, войдя в комнату, она увидела, что он плачет, глядя по телевизору какую-то рекламу фирмы «Кодак», а когда начала над ним подсмеиваться, он не счел нужным оправдываться. Она даже полюбила его мужской шовинизм. В отличие от Далли, который, несмотря на свои добрые старые манеры, был самым свободным из всех известных ей людей, Джерри придерживался тех идей о взаимоотношениях мужчин и женщин, которые были свойственны пятидесятым годам. И Джерри всегда очень сбивало с толку, когда она противоречила ему, утверждая равноправие мужчин и женщин; он был настолько удручен, что не соглашался с одним из самых основополагающих принципов всей социальной революции.

— Привет, Холли Грейс! — сказал он, подойдя к ней.

Она наклонилась над кофейным столиком, чтобы поставить на него ставший липким бокал с земляничным «Дайкири», и постаралась изобразить, будто едва вспомнила его имя.

— О, привет, Джерри.

Ее замысел не удался. Он подошел к ней, и решительность приближения его плотно сбитого тела вызвала у нее панику.

— Не смей прикасаться ко мне, террорист-коммуняка! — предупредила она, вытянув вперед руки, словно держала перед собой распятие, способное его остановить.

Он прошел мимо кофейного столика.

— Ты слышал, что я сказала, Джерри!

— Чего ты боишься, прелесть моя?

— Боюсь?! — с издевкой вымолвила она, отступив на три шага назад. — Я? Боюсь тебя? Ишь, размечтался, либерал-левачок!

— Боже, Холли Грейс, что ты несешь? — Он остановился перед ней и, не оборачиваясь, сказал сестре:

— Наоми, ты не могла бы вместе с Тедди найти какое-нибудь занятие в кухне на несколько минут?

— Не вздумай уйти, Наоми, — приказала Холли Грейс.

— Прости, Холли Грейс, но стресс для беременных противопоказан. Давай, давай, Тедди. Иди приготовь немного поп-корна!

Холли Грейс сделала глубокий вдох. На этот раз он ничего не добьется, что бы ни делал! Их роман продолжался три месяца, и он все это время одерживал верх. Когда она влюбилась, он просто-напросто воспользовался ее известностью для получения доступа к средствам массовой информации, чтобы продолжать свою антиядерную деятельность. Холли Грейс не представляла, каким мошенником он может быть. Эти старые радикалы никогда не меняются! Они лишь добывают дипломы юристов и прибегают к новым уловкам.

Джерри протянул руку, чтобы коснуться Холли Грейс, но прикосновение могло затуманить ее рассудок, и она отдернула свою руку.

— Руки прочь, парень! — Она неплохо прожила эти последние несколько месяцев и не собиралась повторять старых ошибок, она уже не так молода, чтобы дважды в год умирать от мук разбитого сердца.

— Неужели ты не считаешь, что разлука была достаточно долгой? — спросил Джерри. — Я скучаю по тебе!

Она бросила на его холодный взгляд:

— А в чем дело? Сейчас тебе уже не удается попасть на телевидение, ты уже не представляешь прежней важности? — Ей раньше нравилось, как вьются его кудри на шее. Она вспомнила, какие они мягкие, шелковые, как раньше наматывала их на свои пальцы, прикасалась к ним губами.

— Не надо опять об этом, Холли Грейс!

— После того как мы расстались, уже никто не дает тебе толкнуть речь в вечерних новостях? — едко сказала она. — Ты извлек из нашего романа все, что можно, не так ли? Пока я как дура грезила тобой, ты рассылал свои пресс-релизы!

— Ты начинаешь меня доставать. Я люблю тебя, Холли Грейс.

• Предыдущая
• 79/122
• Следующая