Детектив для «Кока – Колы» - Шахов Максим Анатольевич - Страница 16
- Предыдущая
- 16/19
- Следующая
Рафик немного подумал, глядя в пол, потом снял трубку и потыкал неправильно сросшимся пальцем в телефон.
– Привет… Эта я, Рафик… Дай хозяина… Добрый день!.. Прашу пращения… Тут такоэ дэло. У меня сидит с писталэтом какой-та Андрэй, фамилия – Сызов… Да… Да… Нэт… Говорит, что он работаэт на какую-та фирму… Да… Говорит, у него свои дэла, у мэня – свои, зачэм, говорит, нам ссорица?.. Да… Даю.
Рафик протянул мне трубку.
– Добрый день, Андрей Витальевич! – услышал я в трубке приятный баритон человека, который был известен в Киеве как завсегдатай вернисажей, большой любитель футбола и вице-президент благотворительных фондов.
– Добрый день, – сказал я.
В нашей конторе на него имелось пять томов материалов, но он ни разу даже не ночевал за решеткой. Правда, как-то его взяли прямо с выставки, но началась такая кутерьма, что через пару часов пришлось везти его обратно. Все это время он вел себя исключительно вежливо, интересовался трудностями в работе, а на следующий день прислал в подарок с выставки картину с дарственной надписью. Какая-то белиберда с воронами, потом ее еще продали и купили пару «Мерседесов» для наружного наблюдения.
– Вон вы где пропадаете! А я тут ищу, с ног сбился, хотел, грешным делом, по старой дружбе предложить работу! Да, нехорошо с вами поступили! Нехорошо! Хотя, поверьте мне, старому человеку: когда смотришь на картины великих мастеров, понимаешь, насколько все это мелко – слава, деньги, богатство… Искусство – вот что вечно! Вот ради чего стоит жить! Искусство и дети – наше будущее! Да… Так какие там у вас проблемы?
– Ничтожные – в сравнении с вечностью.
Баритон на том конце засмеялся.
– Нет, я вам серьезно говорю: бросайте все, приезжайте ко мне, не пожалеете! Увидите – я умею ценить людей! Работа – министры будут завидовать! Я такими людьми не разбрасываюсь!
– Спасибо, – проговорил я. – Я работаю на «Кока-колу» и хочу, чтобы никто не совал нос в мои дела. Только и всего!
– Жаль! Очень жаль! Искренне говорю! Рад был засвидетельствовать свое уважение. Всего доброго! Но знайте: если вам будет трудно, в этой стране есть старый мудрый человек, который сможет вам помочь! Будьте любезны, передайте трубку…
Рафик протянул руку и за минуту произнес только три слова:
– Да… Да… Да…
Потом попрощался и положил трубку.
– Я здэсь бываю все врэмя. Кагда меня нэт, звани по этому номеру, хотя, минэ кажэца, что у тебя здэсь, в этот город, ужэ нэ будет праблэм… Ест хароший коньяк. Випьем?
– Спасибо, – отказался я, пряча визитную карточку в карман. – В другой раз. Меня ждет женщина.
– Женщин нэльзя заставлять ждать, – улыбнулся он первый раз за все время и поднялся.
Ни на кого не глядя, он проводил меня до самой машины. Все смотрели на него, как кролики на удава. На тротуаре стояла «девятка» с надписью «ГАИ», расплывшийся детина с жезлом шагнул ко мне:
– Старший ин…
Рафик отстранил его рукой:
– Куда лэзэшь? Нэ видишь, эта мой друг!
– Но… – промычал детина.
– Падажды…
Рафик пожал мне руку, я сел в машину и отчалил. Посмотрев в зеркало, я увидел, что они разговаривают с гаишником, то есть говорил Рафик, а гаишник переминался с ноги на ногу. Мальчики из белого «Форда» терпеливо ждали в стороне своей очереди.
Дебора сбежала по лестнице, как только я притормозил. На фоне угловатого серого здания универмага ее фигурка казалась такой же неуместной, как бабочка посреди тюремного двора. Я улыбнулся и открыл ей дверцу.
– Ну как ты? Я так волновалась!
– Нормально, – успокоил ее я. – Ребята обознались. Перепутали меня с типом, который выкопал у них перед окнами картошку.
Дебора закусила губку.
– Ты что… шутишь?
– Да нет, – сказал я. – В этом году с картошкой настоящее смертоубийство. Куда едем, в офис?
Похоже, она обиделась, отвернулась и тихо сказала:
– В гостиницу. Сегодня уже поздно. Я хочу отдохнуть.
«Вот тебе на, – подумал я, трогая машину. – Скажешь правду – обижаются, соврешь – тоже обижаются. Что же мне, глухонемым заделаться, что ли?» Всю дорогу Дебора меня подчеркнуто игнорировала. Я поглядывал на нее и молчал. Честно, я не чувствовал себя в чем-то виноватым. Подуется, подуется да и успокоится.
Я провел ее до номера и спросил, будем ли мы ужинать. Вместо ответа она хлопнула дверью у меня перед носом. Я пожал плечами и заскочил к себе за сумкой, думая, что это означает: будем или не будем?
Спустившись вниз, я забросил сумку в машину и поехал на заправку. После сегодняшних гонок бак был почти пустой. Объезд магазинов я начал против часовой стрелки. Купил икру, балык и немного красной рыбы. Меня так и подмывало пересыпать все это цианистым калием с мышьяком, поскольку угощение предназначалось для Дундукова, но я сдержался, надеясь, что пища и так станет ему поперек горла.
С водкой было сложнее. В принципе я не пил. Разве что нужно было для работы или по большим праздникам с друзьями. Поэтому всегда выискивал самую лучшую. Примерно в пятнадцатом по счету магазине мне попалась «Смирновская». Я купил три бутылки и добавил к ним пару шампанского. По дороге в гостиницу остановился у рынка и неожиданно для себя купил букет. Деборе.
Когда я вернулся, было двадцать минут пятого. Забросив сумку на плечо, я закрыл машину и подошел к обменному пункту посмотреть курсы валют. В этом городе кто-то явно играл на повышение. Доллар перевалил за две гривны, и налички в пункте не было. Она была у менял в услужливо потрескивавших зеленых пачках.
Сзади раздалось вежливое покашливание. Я повернулся. Один из двух сегодняшних бизнесменов приподнял шляпу в знак приветствия.
– Прошу прощения… Лоскутовский. Петр Тимофеевич. Директор МП «Алоизиус». Мы завтра устраиваем презентацию, так сказать, в тесном кругу. Милости просим! Двадцать ноль-ноль. «У дуба».
– Не думаю, – сказал я и прошел через строй расступившихся менял.
Кажется, я стал здесь уважаемым человеком. Открывая дверь, я оглянулся. Кроткий Лоскутовский с пеной у рта распекал водителя за какое-то пятнышко на крыле «СААБа». Я подумал, что нервы у него ни к черту.
- Предыдущая
- 16/19
- Следующая
