Помечтай немножко - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 34

• Предыдущая
• 34/98
• Следующая

В голосе Гейба было так много сочувствия, что Рэчел посмотрела на него и нахмурилась.

— Не знаю, зачем я тебе об этом рассказываю, — сказала она, — и вообще не могу понять, с какой стати мне пришла в голову мысль о сексе с тобой. При моем-то везении вполне может оказаться, что в постели ты такой же болван, каким был мой муж.

— Может, и так, — сказал Гейб, приподняв в едва заметной улыбке уголок рта.

— А ты был верен своей жене? — поинтересовалась Рэчел, опершись бедрами на перила.

— Да.

— А женщин у тебя было много?

— Нет. Я полюбил мою жену, когда мне было четырнадцать.

При этих словах Гейб заглянул в глаза Рэчел, которая даже не сразу поняла смысл сказанного.

— Ты хочешь сказать…

— Да, у меня была только одна женщина, Рэчел.

— И у тебя никого не было даже после того, как она погибла?

— Как-то раз в Мексике я снял проститутку. Но как только она разделась, я ее прогнал. Вполне возможно, ты права насчет того, что в постели я полный болван.

Рэчел улыбнулась. После слов Гейба ей почему-то стало хорошо и легко на душе.

— И что, больше никого?

— Никого, — сказал Гейб и подошел к ней. — И вот что: пока хватит вопросов.

— Ну вот, а я рассказала тебе грустную историю своей сексуальной жизни. Мог бы, между прочим, быть хоть немного пооткровеннее.

— С тех пор я даже не думал о сексе., хотя прошло уже несколько лет. По крайней мере так было до того момента, когда ты устроила свой небольшой стриптиз.

Глядя на Гейба, Рэчел постаралась скрыть охватившее ее смущение.

— Я была просто в отчаянии. Сейчас я, понятно, не особенно привлекательна, но когда-то меня считали даже хорошенькой.

Гейб осторожным движением заправил мокрую прядь волос за ухо Рэчел.

— Ты очень красивая, — сказал он. — Это стало особенно заметно после того, как ты перестала морить себя голодом. У тебя даже румянец на щеках появился.

— Вот только нос у меня холодный. Ладно, все нормально. Я не напрашиваюсь на комплименты, и не надо мне врать. Мне только хотелось сказать, что когда-то я выглядела очень неплохо.

— Но мне действительно захотелось сделать тебе комплимент.

— И где же он? Что ты считаешь комплиментом? Слова насчет холодного носа?

— Я ни слова не сказал про холодный нос, это ты про него говорила. Я… — Гейб рассмеялся. — Ты кого хочешь с ума сведешь. Не могу понять, почему мне с тобой так хорошо.

— Подумай вот над чем, Боннер. Если то, как ты со мной обращался, было выражением твоего хорошего ко мне отношения, то тебе, пожалуй, следовало бы поразмыслить, достаточно ли хорошо ты владеешь искусством общения.

Гейб улыбнулся.

— Ты вся дрожишь, — сказал он.

— Мне холодно, — солгала Рэчел.

— Ну, уж эту-то проблему, мне кажется, я в состоянии решить, — заметил Гейб.

Рука его снова коснулась ее волос. Осторожно отодвинув в сторону закрывавшие часть ее лица пряди, Гейб наклонил голову и коснулся губами щеки Рэчел.

Тело ее так и льнуло к нему. Почувствовав губы Гейба на своей щеке, Рэчел охватила его руками за пояс и потянула к себе. Мышцы его напряглись и затвердели под ее ладонями. Ее обожгло тепло, исходящее от его груди. Рэчел ощутила бедрами его эрекцию, и внизу живота у нее что-то горячо запульсировало.

Губы Гейба стали ласкать мочку ее уха. Рэчел показалось, что она вот-вот оглохнет от его хриплого дыхания.

Она закрыла глаза и подумала о том, как много она вынуждена поставить на карту в этот момент. Ей казалось, что если она не остановит Гейба, то ни о каких нежных чувствах между ними потом нечего будет и мечтать — их отношения будут ограничиваться только сексом. Неужели ей придется оставить свою мечту о настоящей, единственной и неповторимой любви?

Впрочем, Рэчел тут же пришло в голову, что на самом деле она давно распростилась с этой мечтой. Возможно, это произошло потому, что ей слишком долго пришлось бороться за выживание, — в таких условиях людям бывает не до того, чтобы мечтать. Она очень долго не позволяла себе никаких излишеств — ничего, кроме удовлетворения самых насущных нужд и потребностей. Так стоило ли теперь отказываться от того, что могло доставить ей удовольствие?

Гейб отодвинулся на несколько дюймов, и его ладони накрыли груди Рэчел. Почувствовав тепло его рук, она разом отбросила сомнения. Большими пальцами Гейб стал осторожно поглаживать ее соски.

— Знаешь, — прошептал он ей на ухо, — как только я вошел в дом и увидел тебя в этом твоем мокром розовом платье, мне ужасно захотелось дотронуться до тебя.

Он осторожно провел по соскам ногтями, и из груди Рэчел вырвался тихий стон наслаждения. Гейб принялся повторять свое движение снова и снова, и вскоре Рэчел ощутила, как по всему ее телу прокатилась горячая волна желания.

Она осторожно дотронулась рукой до его джинсов и сразу же почувствовала всю силу его желания. Тогда она стала ласкать его все смелее и смелее.

Дыхание Гейба стало громким и хриплым, но Рэчел уже не могла остановиться. Пальцы ее охватили язычок его молнии. Он отшатнулся, словно это движение причинило ему боль. Грудь его так высоко вздымалась, что казалось, будто он вот-вот задохнется.

— Пожалуй, нам не стоит торопиться, — с трудом выговорил он.

Всего несколько секунд назад Рэчел буквально теряла голову от желания, но теперь ее словно окатило ледяной водой. Она услышала в голосе Гейба нотки сдержанности и благоразумия, так хорошо знакомые ей еще со времен замужества.

— Я не хочу тебя торопить. Не хочу, чтобы ты делала что-то, к чему еще не готова, — пояснил Гейб.

Слова его, полные трезвости и холодной рассудочности, глубоко оскорбили ее, — получалось, что Гейб считал ее неспособной принимать какие-либо самостоятельные решения, словно она была в его глазах не взрослой женщиной, а неким слабым, неполноценным существом.

«Вот так, — подумала Рэчел, — я открыла ему душу, а он ничегошеньки не понял».

— Тебе все это, должно быть, непривычно, — пробормотал Гейб и, отодвинувшись от нее еще дальше, рассеянно провел ладонью по груди, словно разглаживая футболку. — Пошли в дом.

Рэчел одновременно хотелось ударить Гейба по лицу, накричать на него и разрыдаться. С какой стати она решила, что он способен ее понять?

— Я вовсе не девственница! — выкрикнула она, не в силах больше сдерживаться. — И ты не мог сделать ничего такого, что показалось бы мне грубым или непристойным! Ты все испортил, Боннер, и теперь не смей даже прикасаться ко мне. И вообще, катись ты к черту!

Повернувшись, Рэчел бросилась по скользким деревянным ступенькам вниз, на заросшую, неухоженную лужайку.

Ветви кустарника нависали над вымощенной плитняком дорожкой, стебли травы хлестали Рэчел по лодыжкам.

— Рэчел!

Она оставила свои башмаки в комнате, отведенной для стирки, но сейчас ей было на это наплевать, — Рэчел скорее готова была взобраться на гору Страданий босиком, чем снова позволить кому-либо обращаться с собой, как с бесчувственной куклой.

Руки Рэчел сжались в кулаки. Внезапно она поняла, что ей вовсе не хочется удирать. Наоборот, ее распирало от желания вернуться и сказать Боннеру в лицо, что он толстокожий, тупоголовый болван.

Снова развернувшись, она пошла назад и увидела, что Боннер шагает ей навстречу, причем его крепко стиснутые челюсти да и все выражение лица не предвещают ничего хорошего.

— Тебе не кажется, что ты ведешь себя несколько неадекватно? — спросил он.

Рэчел ужасно захотелось выкрикнуть ему прямо в лицо что-нибудь грубое, даже непристойное, но она чувствовала, что пока еще неспособна на такие вещи. Ничего, подумала она про себя, еще несколько недель в компании Гейба Боннера — и в том, что касается ругани, она станет профессионалом.

— Пошел ты в задницу, — бросила она.

В три длинных шага Боннер покрыл разделявшее их расстояние и, схватив ее, принялся расстегивать на ней платье.

При этом вид у него был скорее раздраженный, чем злобный.

— Ты хочешь, чтобы я был грубым? — спросил он, продолжая расстегивать пуговицы. — Острых ощущений захотелось, да? Сейчас я тебе покажу, что такое острые ощущения. Тебе известно, что есть мужчины, которые получают удовольствие от того, что сначала доводят женщину до оргазма, а потом, когда он наконец наступает, душат ее, душат насмерть?

• Предыдущая
• 34/98
• Следующая