Приглушенные страдания (ЛП) - Джуэл Белла - Страница 12

— Что, во имя всего святого, ты делаешь, околачиваясь среди байкеров?

Я знаю, что она кричит шёпотом; я могу сказать это по тому, как двигаются её губы, по языку её тела. Когда вы убираете звук, вы можете многое узнать о человеке по тому, как двигается его рот, выражение лица и телодвижения. На самом деле, это совершенно невероятно. Вы узнаете гораздо больше о людях, когда их голоса перестают быть в центре вашего внимания.

— Парень Скарлетт является членом клуба, и поэтому они защищали нас. Ты должна быть благодарна; без них я была бы в гораздо большей опасности, чем сейчас.

Её глаза расширяются. О, да, всё проходит прекрасно.

— Ты шутишь, да?

Я выдыхаю.

— Нет, мам, не шучу. Они хорошие люди.

— И ты… встречаешься с одним из них! Что насчёт Кейдена?

Боже.

Я так устала от драматизма.

— Я не собираюсь ни с кем встречаться, я собираюсь сегодня вечером на пикник со Скарлетт. И мы с Кейденом не вместе, ты это знаешь.

Она сердито скрещивает руки на груди.

— Да, мы знаем почему.

Начинается.

— Мама, пожалуйста, хоть раз в жизни я хотела бы прожить целый день, не испытывая чувства вины. Позволь мне, я умоляю тебя. Я ухожу просто потому, что я взрослая женщина и на самом деле мне не нужно спрашивать.

— Ты не можешь быть серьёзной! — говорит она, вскидывая руки в воздух.

— Я серьёзно. И теперь я не могу заставлять его ждать.

— Этот человек выглядит опасным!

Я пристально смотрю на неё.

— Это самое лучшее в нём. По крайней мере, я знаю, что я в безопасности, когда он рядом.

У неё отвисает челюсть. Я беру свою сумочку и прохожу мимо неё, спускаюсь по лестнице к входной двери, где меня ждёт Малакай, выглядящий так невероятно великолепно, что я останавливаюсь как вкопанная и секунду просто смотрю на него. Его красота ужасает. На нём выцветшие чёрные джинсы и массивные чёрные ботинки. На нём куртка поверх темно-облегающей серой футболки, которая обтягивает мышцы груди. Его волосы влажные, падают на лоб и завиваются у основания шеи.

Хотя, его глаза.

Они забирают саму мою душу и заявляют на неё права.

Он мог бы завладеть мной в одно мгновение, и я бы никогда не оглянулась назад.

Мои щёки вспыхивают, когда я понимаю, что смотрю на него больше нескольких секунд. Я опускаю взгляд, накручивая локон на палец и нервно покручивая его. Я прерывисто вздыхаю и снова поднимаю взгляд. Интересно, не слишком ли я разодета? Мал пристально смотрит на меня, его взгляд пробегает по всему моему телу, заставляя моё сердце биться так быстро, что кажется, будто оно вот-вот выскочит из груди.

На мне пара синих джинсов и футболка с коротким рукавом. Мои волосы распущены, вымыты и завиты, и на мне моя любимая пара чёрных ботинок. Я не хотела выглядеть совершенно неуместно. Я встречаюсь взглядом с Малом, и уголок его рта приподнимается в абсолютно душераздирающей ухмылке.

— Готова ехать, дорогая?

Я киваю и направляюсь к двери. Я делаю один шаг вперёд, и мама берёт меня за руку. Я поворачиваюсь к ней и смотрю в её широко раскрытые глаза. Она переводит взгляд с Малакая на меня, потом снова на него. Наконец, внимательно посмотрев на него в течение минуты, она встречается со мной взглядом.

— Ты никуда не поедешь сегодня вечером.

— Мам, — говорю я, похлопывая её по руке, которую она держит на моей. — Я в безопасности. И я ухожу.

— Ты не можешь этого сделать, — говорит она, бросая на меня взгляд, который говорит: «Ты знаешь, о чём я говорю».

Кейден.

Всегда Кейден.

— Я могу это сделать, пожалуйста, не устраивай сцен.

— Если ты уйдёшь, Амалия, я буду так горько разочарована в тебе.

Я устала от этих слов.

Все разочаровались во мне. Все разочарованы моим присутствием. Я так чертовски устала от того, что всегда чувствую себя занозой у всех в боку. Я собираюсь открыть рот и сказать, что именно, я не знаю. Может быть, договориться с ней, чтобы она отстала от меня. Может быть, я поспорю с ней, потому что устала от этого. Я никогда не узнаю, что сорвалось бы с моих губ, потому что жёсткая рука касается моего плеча, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Малакая, стоящего позади меня и пристально смотрящего на мою мать.

Я читаю каждое слово, слетающее с его губ.

— Я вас не знаю, не утверждайте, что знаете. Что я точно знаю, так это то, что ни одна женщина никогда не должна разговаривать со своей дочерью так, как вы только что говорили со своей. В последний раз, когда я проверял, она взрослая девчонка. В последний раз, когда я проверял, это означало, что она могла делать всё, что ей заблагорассудится. Использование эмоционального шантажа — это не поступок хорошей матери. Как я уже сказал, я вас не знаю, да и не хочу знать, но я знаю её, и простите меня, мэм, но она грёбаный ангел. И я забираю её с собой. Доброй ночи.

Не давая моей матери возможности ответить, он обхватывает меня рукой за талию и прижимает к себе, а затем мы направляемся по дорожке к его… мотоциклу. Я смотрю на Малакая и останавливаюсь, но это его ни в малейшей степени не останавливает. Он не даёт мне шанса сразиться с ним и сказать ему «нет». Он хватает шлем с сиденья, разворачивается и натягивает его мне на голову.

Потом он забирается на байк и смотрит на меня.

Он не принимает «нет» в качестве ответа.

Я поворачиваюсь и смотрю на свою мать, которая в ужасе смотрит на нас.

На самом деле — это был выбор.

Впервые за столь долгое время у меня есть выбор.

Итак, я поворачиваюсь и забираюсь на мотоцикл.

Глава 5

Амалия

Сейчас

В ту секунду, когда мотоцикл заводится, я чувствую под собой его мощь. Это начинается с грохота, который проходит по моему телу, а затем, когда Малакай взлетает, я с силой прижимаюсь к нему, из моего горла вырывается громкий визг. Я совершенно напугана, и всё же, в то же время, адреналин, бегущий по моим венам, заставляет меня чувствовать себя живой.

Такой живой.

Мы едем всё быстрее и быстрее, огибая повороты, летя по прямым, и всё это время мои пальцы обвиваются вокруг его талии и проникают в его кожаную куртку. И я чувствую его запах. Всю мужскую силу. Он ездит на мотоцикле так, словно тот родился под ним. Он держит его так, словно это часть его души. Он с этим знаком. Это его дом.

Он продолжает ехать, пока, наконец, не замедляет ход и не останавливается, только я понимаю, что мы не в клубе, а в прекрасном парке. На заднем плане видны холмистые заснеженные горы, а густые пышные зелёные деревья простираются на многие мили. Малакай останавливает мотоцикл, соскальзывает и поворачивается ко мне. Я всё ещё сижу там, положив руки на сиденье, и смотрю на него.

Я на самом деле его не знаю, но я ему доверяю.

Я доверяла ему с того самого момента, как посмотрела в его зелёные глаза.

— Что мы здесь делаем? — спрашиваю я, как только снимаю шлем.

— Ты выглядела взвинченной. Знаешь, когда я взвинчен, я не хочу разговаривать с кучей незнакомцев. Подумал, мы могли бы приехать сюда ненадолго, пока ты не остынешь.

Я киваю, потому что для меня это звучит, как чертовски отличная идея. Я соскальзываю с мотоцикла, и мы идём пешком, пока не находим большой стол и стулья, сделанные из прекрасного дерева. Я сажусь с одной стороны, а он любезно садится с другой, чтобы я могла его видеть. Солнце скоро сядет, так что я знаю, что у нас не так много времени, и это немного разочаровывает.

Сидеть здесь с ним так приятно.

— Кажется, твоя мать… напористая.

Я мягко улыбаюсь.

— Можно и так сказать

— Она живёт с тобой?

Я качаю головой.

— Ты суровая, не так ли, дорогая? Как грёбаная закрытая книга, за исключением того, что все страницы накрепко склеены. Ты никому не доверяешь, да?

Я на секунду отвожу взгляд, чувствуя, как горят мои щёки. Неужели я такая плохая? Может быть, и так. Мне просто больше не нужно никаких суждений в моей жизни. Будет лучше, если люди просто не будут знать. Я оглядываюсь на него, но ничего не говорю. Я действительно не знаю, что я могу сказать, кроме как согласиться.