Б-11 - Рой Олег Юрьевич - Страница 43

– Разумно, – согласился Макс.

На это раз Игорь не вырубился, хотя, наверно, и рад был бы. В его тело впились иглы боли; боль проникала в него, как лекарство при инъекции; он чувствовал каждую ее каплю, вливавшуюся в его тело. Как будто сумасшедший стоматолог наматывал на крюк его нервы, начиная от тонких подкожных нервных окончаний и двигаясь все глубже, глубже…

Игорь сжал зубы до скрежета, стараясь не застонать – и все-таки, стонал, не размыкая сцепленных, буквально сведенных судорогой челюстей. А боль вливалась и вливалась, и Игорь понимал – конца этому не будет. Излишки боли вытекут из него, уступая место новой, и больно будет всегда….

Он не мог сказать, сколько это длилось. Даже если бы его глаза не застилала багровая пелена, в этом месте время словно не текло вовсе. День или ночь – было все равно здесь, в этой проклятой стране, вечно освещаемой подземным пламенем….

– В этот раз у тебя получилось лучше, – сообщил Биарей, когда пытка закончилась, уступив место тоске – Игорь, внезапно до самых корней души осознал, что это только начало. Боль не закончилась, она милосердно дала ему короткую, по сравнению с вечностью, передышку.

– С-спасибо, – процедил Игорь, – я с-старалс-ся.

– Подумай о награде, – сказал Биарей, – которая ждет тебя после победы…

– А если вам опять вставят, то наградой для меня будет вечный пляж с бодрящим купанием в магме, – кивнул Игорь. – Где там твоя лестница?

– …слушай, ну и здоровущая же это пирамида, – сказал Игорь Биарею, который шагал рядом, ничуть не заботясь о сохранности строений на своем пути. Из-под ног гиганта разбегались, расползались, даже разлетались многочисленные твари тошнотворного вида. Это место могло бы быть раем – для Иеронима Босха, например; таких отвратительных существ даже он бы не смог придумать. – Ты уверен, что эта лестница существует? Я уже с полчаса иду, а ее все нет.

– Уже скоро, – заверил его Биарей. – А пирамида, действительно, большая, пять на шесть беру… беру – это чуть больше вашего километра. Больше нее только Ба-беллети в Гилеаде.

– Мог бы предупредить, – проворчал Игорь. В этот момент он, наконец-то увидел лестницу. Но там его ждал очередной неприятный сюрприз – по лестнице вверх и вниз двигался нескончаемый поток тварей. Это были мантикоры, но не те, которых он так лихо избивал прикладом, а такие, как та, что была убита Таней из гранатомета. – М-мать твою, сколько же их здесь?

– Четыреста сорок три тысячи пятьсот пятьдесят шесть самок, – услужливо подсказал Биарей, – и примерно в сто раз больше самцов, не считая других д‘тупсу. Число самок почти не растет, оно всегда постоянно. А вот общее число д‘тупсу последнее время, к моей радости, сильно выросло.

– Как же я спускаться-то буду? – Игорь встал, не решаясь приблизиться к копошащимся тварям. Помимо всего прочего, самки дрались между собой, отрывая друг у друга куски плоти (некоторые при этом тут же отправляли оторванное в свои конусообразные пасти), и даже сбрасывая друг друга к подножью пирамиды.

– Ступеньки удобные, – ответил Биарей. – Зиккурат строили еще тогда, когда Биармия была населена людьми вроде тебя. Не вижу проблем спуститься вниз.

– А эти? – Игорь махнул рукой в сторону тварей, и чуть не свалился с пирамиды – ему сначала показалось, что у него прибавилось пальцев. Реальность оказалась еще хуже – между пальцами и с боков ладони свисали душееды – розовые, похожие на дождевых червей. Эти твари жили своей жизнью – они двигались, на их кончиках то и дело появлялись крошечные воронки ртов…

– А что эти? – удивился Биарей. – Они разбегутся, как только увидят тебя. Ты еще не понял? Ты – охотник, а они – в зависимости от настроения: твои рабы, твои псы, твоя пища. Кстати, если проголодался, можешь полакомиться какой-нибудь из д‘тупсу.

– Они ж у тебя наперечет, – сказал Игорь, несмело шагая вперед.

– Самки д‘тупсу регенерируют, – ответил Биарей, – если, конечно, повреждения не критичны. Взрослые самцы тоже регенерируют, но не так сильно. Сожрать целую д‘тупсу у тебя все равно не получится, а вот оторвать что повкуснее – вполне можно.

– Спасибо, воздержусь, – заметил Игорь, сдержав очередной рвотный позыв.

– Интересно, почему? – спросил Биарей.

– Стремно питаться тем, что может с тобой заговорить, – объяснил Игорь.

– Не так давно один царь какого-то западного захолустья велел купить тысячу говорящих птиц, обучить их стихам и песням, а потом зажарить и подать на пиру, – сообщил Биарей. – Забавный был юноша, я бы сделал его своим центурионом, но не мне решать, кто кем станет. Как-нибудь я тебе его покажу, когда у него отрастут конечности – их ему постоянно отрывают более сильные.

– Ты специально мне все эти мерзости рассказываешь? – спросил Игорь, с трудом сохраняя невозмутимость. – А что, все эти существа действительно когда-то были людьми?

– Да, – ответил Биарей. – Все д‘тупсу были людьми некогда.

– И как же они здесь оказались? – спросил Игорь. Он почти подошел к лестнице, и в душе уговаривал себя ступить на нее. Вот только уговоры действовали плохо – особенно после того, как прямо перед ним одна из тварей схватила другую за роскошные золотистые кудри и рванула, срывая скальп.

– Это долгая история, – сказал Биарей.

– У тебя все истории долгие, – заметил Игорь. – Рассказывай, пока я здесь, будет что вспомнить в элькибаль белети… если у меня останется возможность что-то вспоминать.

– Когда происходит зачатие, – сказал Биарей, – жизнь появляется не сразу, а через едва заметные доли секунды. Она возникает, как искра в аккумуляторе автомобиля (у меня на борту есть неплохой механик, так что об устройстве двигателей внутреннего сгорания я представление имею), и с этого момента человеческое существо пронизывают токи жизни. Мы называем это напсати, проще говоря, душой, а живое существо – сикнат напсати – то, что имеет душу.

Душа человека растет вместе с ним, и она меняется. У нее, в какой-то момент появляется знак – плюс или минус. Причем, в отличие от природного магнетизма, в этом случае плюс притягивается к плюсу, а минус – к минусу. Крупнейший отрицательный центр притяжения – ядро нашей планеты, но пока существо не освободится от плоти, притяжение этого полюса на него не действует.

Мои создатели построили три саггу – когда ты спустишься к подножию зиккурата, ты увидишь одно из них, стоящее на вершине. Эти саггу ловят души, опускающиеся вглубь земли, и трансформируют их в энергию, от которой рождаются д‘тупсу, и которой они питаются. Если напсати было сильным – рождается д‘тупсу с индивидуальностью того человека, которого он «впитал» – как Мормышкин, например. Кстати, тут скоро еще один твой знакомец появится, я тебе его позже покажу. Тоже интереснейшая личность. Ты так и будешь на террасе стоять, или все-таки спустишься? Между прочим, ради тебя я приму даже более привычный тебе вид, хотя перемещаться в том теле, что я сейчас, приятнее. Оно более соответствует моему характеру.

Сначала девушки носили легкие вещи, причем заносили их сразу в комнату, названную ими «кают-компания». Потом Тане стало плохо, точнее говоря – хуже. Началось это с того, что она попросила сигарету у проходящего мимо Генки.

– Что-то ты много куришь, подруга, – невинно пошутил тот, доставая пачку. – Гляди, станешь, как Макарыч, пыхтеть чем не попадя…

– Мне нужен дым, – сказала Таня, подкуривая от его зажигалки, – мне нужно много дыма. Мне нужно…

Что было нужно Тане, Генка не дослушал – ушел вместе с Волосатым за очередным ящиком. А Таня с сигаретой в зубах потащила свои баулы в кают-компанию, что-то бормоча себе под нос.

Жене вид Тани с сигаретой не понравился:

– Мало нам Макарыча с его вечной дымовой завесой, – сказала она Ире. – И Таня туда же.

– Ей, наверно, плохо, – сказала Ира. – Надо бы ей отдохнуть. Вообще, непорядок – она ранена, а вещи таскает наравне с остальными.

– Я пыталась ее отговорить, – пожала плечами Женя. – Ни в какую. Тань, – позвала она. – Ты как, нормально себя чувствуешь?