Грифон торжествует (ЛП) - Нортон Андрэ - Страница 45

— Его создали не силы Тьмы.

— Я знаю, — просто согласилась Джойсан, еще раз ласково проведя ладонью по грифону на груди. — Он бы предупредил меня. Кольцо такое красивое — и странное — и то, как оно попало ко мне… Мне кажется, это дар.

В ее голосе ощущалась вызов, словно она думала, что мне захочется заставить ее избавиться от этого кольца. Но у меня и в мыслях такого не было. У Джойсан с той поры, как она со своим народом покинула Итдейл, а может, и до этого не было почти никаких красивых вещей, да и сам я ничего приличного ей не дарил — если не считать грифона, которого я тоже случайно нашел в Пустыне. Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы и это кольцо также явилось для нее моим подарком, который бы она берегла как зеницу ока.

Я наугад начал поиски Джойсан и нашел ее… Но в этом моей заслуга не было. Едва ли это был счастливый случай. Мне помог или же меня направил в нужном направлении какой-то иной разум — я все больше и больше склонялся к такой мысли. Это был горький вывод, и мне не хотелось его принимать. Я… быть может, мы… пойманы в… в чью-то паутину… но чью?

С тем, что мы должны держаться теперь вместе, вероятно, придется смириться, потому что теперь у меня не было проводника, чтобы покинуть Пустыню, да и не маг я оставить Джойсан одну — она и сама этого не хочет.

А это означало, что я должен незамедлительно надеть на себя внутреннюю броню, заставить себя поверить, что любые более близкие отношения между нами — только к несчастью, что если я поддамся ей сейчас — то это будет только хуже для нее.

Пока она сражалась одна, полагаясь лишь на свои силы и не получая помощи от меня, она избегала той куда более серьезной опасности, которой подвергался я. Не хотелось загадывать наперед… ждут ли нас новые опасности? Но пока я изводил себя этими мыслями, никак не решаясь твердо объявить Джойсан о своем выборе, как она вновь обратилась ко мне:

— Здесь вовсе не мирная земля, участки которой попадаются и у нас в Долинах. Однажды я побывала в таком месте — той ночью, когда Торосс вырвал меня из рук захватчиков в Итдейле. То было замечательное место… и он нашел там последнее успокоение. Я навсегда запомнила в своем сердце, что он покинул этот мир легко. Здесь же лежал только многолетний толстый слой пыли. Но все-таки мы находимся туг в безопасности — как и обещали кошки. Разве ты этого не чувствуешь?

Она протянула руку с кольцом и схватила мою. Я ничего не мог поделать, кроме как обхватить ее пальцы. Вот она Джойсан, рядом со мной — в безопасности — а снаружи ревет ураган, льются потоки воды… не в силах добраться до нас. Я не ощущал никакого затаенного присутствия древнего Могущества в этом месте. Как бы вступая в противоречие с ее рассказом об этой заколдованной давным-давно комнате здесь рождалось тепло — но от присутствия наших тел, а не из-за каких-то чар.

Ночью, пока мы с Джойсан укрывались в этом разрушенном замке, мне вновь приснился сон — такой же яркий, как и несколькими днями раньше. Но в нем совсем не было света — одна лишь беспросветная темь (а может, я был слепым?) — потому я ничего не смог уловить. Я мог только чувствовать… или слышать.

— То, что ты делаешь, бессмысленно, — раздался резкий, словно удар кинжалом, надменный голос. — Слишком много лет назад возникло наше отличие.

— Отличие? — переспросил удивленно другой искаженный голос, и в нем не чувствовалось никакой робости перед собеседником, хотя по голосу того явно ощущалось, что его обладатель владеет Могуществом. — Как-то странно ты, Галкур, описываешь то, что произошло потом между нами.

Я увидел как бы материализовавшуюся алую волну ярости, ударившую по мне в этом мраке, словно чтобы сжечь дотла. Затем эта волна поднялась вверх — и исчезла. Я понял, что теперь гнев снова взят под контроль, загнан в стены, которые невозможно разбить.

— Ты играешь словами, — теперь в голосе мужчины (а, может, это было оно?) прозвучало ледяное презрение или мне это только показалось?

— Ничего подобного, — вновь раздался второй голос ровный, ничем не выдававший своей заинтересованности в беседе. — Ведь людям почти ничего не подвластной лучшем случае их можно использовать как слуг. Ты что, Галкур, не знаешь этого?

— Ты произносишь имена! — рявкнул первый голос, так же яростно как тот снежный кот, в которого превращался Херрел. Хотя я и знал, что это не Всадники-Оборотни, но они не были и людьми.

— А почему бы и нет? Ты все еще веришь, подобно людишкам, что называя имя, ты даешь кому-то власть над обладателем имени? Ха, Галкур, вот уж не думал, что ты настолько ослаб за все эти годы!

— Время нисколько не изменило меня! — вновь промелькнула волна ярости. — Я такой же, каким был и прежде, и таким же останусь навсегда!

— Вот это-то меня и интересует, Галкур, — казалось, второй голос просто упивается, раз за разом повторяя это имя. — Кто ты есть и кем ты станешь, несмотря на всю твою спесь. И кем ты был той ночью, когда то человеческое существо, самка, обладавшая весьма посредственными магическими способностями, вызывала тебя? Как прекрасно был задуман тот план, по крайней мере ей так казалось. Ты должен был точно так же влиться в ее лорда, как вода наполняет чашу. И после стать отцом его сына, которого он так страстно желал, пока она видела в этом смысл и пока это соответствовало ее целям. Ты никогда не был глупцом, Галкур. Разве мог ты предвидеть, что заклятье, наложенное таким чародеем, окажется неспособным сохранить даже частицу Могущества, все равно какого — Темного или Светлого? Так ли сильна в тебе прежняя потребность в материальной жизни? И, будучи в таком плохоньком состоянии, ты все еще продолжаешь утверждать, что ты такой же, каким был раньше?

В этом вопросе ощущалась нотка жалости — и она немилосердно жалила. А, может быть, это была и не жалость, подумал я, а ее отголосок, смешанный с презрением.

— Кроме того, — продолжил второй голос, — ты по своей воле прибегнул (или попытался прибегнуть) к наложению чар на девушку, чья гордость и высокомерие, присущие ее племени, почти сравнимы с нашими. И что вышло из этого?

Ответа было не разобрать, а сам собеседник полностью потерял контроль над собой. Я услышал громкий вскрик увидел вспышку бешеного гнева.

— Ты потерпел неудачу. ТЫ, Галкур, тот, кто в прошлом двигал холмы, как шахматист пешку на шахматной доске… ты не смог сотворить обманное заклинание. Поэтому, несмотря на всю твою спесь, ты в действительности способен совершать только мышиные дела, но ничего выдающегося. Но эта игра еще не закончена. Ты что, думаешь, что спящий не чувствует, какой ход ты сейчас делаешь? Думаешь, что тебе удастся еще раз использовать людей для достижения своих целей? Он проснется, и ты убедишься, что вторая встреча не сулит тебе снова ничего приятного. Ты что, этого так и не понял? Ты так и не смог добиться, чтобы вся его сила передалась тебе. Заняв его место, когда происходило то зачатие, ты получил только частицу его Могущества. Он даже не шевельнулся, пребывая в своей спячке, и ему хватило всего одного удара воли, чтобы разрушить твои планы.

Лорд Долины получил сына, хотя, конечно, и непохожего на остальных из его рода. Но когда приходит призыв о помощи от существ нашего рода, существует возможность занять его сознание или тело, и это всегда обнаруживается в подобного рода сделках. Твоя девушка с самого своего рождения знала, что несет в себе нечто необычное. Она заплатила за это, разве не так, Галкур. И теперь тебе придется принять во внимание спящего, потому что в этот раз, как я думаю, он не отправится вновь в спячку. Ты достаточно наломал дров и теперь столкнешься с последствиями. Поэтому не думай, что твои новые планы окажутся более удачными, чем предыдущие.

Еще раз волна гнева опалила меня искрами ненависти.

— Наши дороги не пересекаются. Куда ведет моя — тебе никогда не понять.

— Не думаю, что ты, Галкур, и сам знаешь это. Ты всегда был слишком нетерпелив и эмоционален, чтобы довести все до ума.

Это снова заговорил тот спокойный второй голос. Я как можно внимательнее прислушивался к беседе, но не только чтобы улавливать слова, но и еще по одной причине… Какое-то воспоминание? Я уже слышал об этом раньше, в этом я был уверен… Тот мужчина в сером, который дал мне лошадь, на вершине холма… Глаза его были такими пронизывающими, что я почувствовал, как они глубоко вонзились в мой разум, читая каждую хранимую там мысль.