Жена прокурора - Черно Адалин - Страница 9

Мужчины пожимают друг другу руки, обмениваются парой ничего не значащих фраз. Я мну пальто в руках, которое забрала у Амато. Вслушиваюсь в их разговор, чтобы ничего не пропустить.

Когда мужчины замолкают, я неловко перетаптываюсь с ноги на ногу. Вроде как причин дольше задерживаться нет. С Дани я поговорила, воздухом подышала, шок от встречи с бывшим получила, но ни шагу с террасы сделать не могу. Продолжаю упорно стоять, осматриваясь по сторонам. Тишина давит, но еще сильнее давят взгляды обоих мужчин. Они направлены на меня. Удивленный и растерянный – Амато, и вопросительный и наглый – Ярослава. Не знаю, почему он так на меня смотрит, словно я сделала что-то не так, словно нарушила все его планы, хотя я, конечно же, не могла. У него жизнь наладилась, он получил повышение.

– Я… рада была увидеться, – выдаю с улыбкой и делаю шаг к Амато.

Судорожно нахожу его ладонь и переплетаю наши пальцы. Мы никогда так не делали. Максимум я могла расположить руку на сгибе его локтя, так что понимаю, что провалилась. С лихвой выдала свое волнение, показала, что на самом деле не так спокойна, как кажусь внешне.

– Лера… – тормозит Ярослав. – Ты же открываешь магазин? Все, как и планировала?

– Я… Да. Будет линейка деловой и вечерней одежды.

– Пригласишь?

– Да, конечно.

– Буду ждать приглашения.

– Отправлю тебе приглашение на двоих. Думаю, твоей спутнице будет интересно. Линия мужской одежды тоже будет, но… позже.

– Я приду один.

Я киваю, стараясь не слишком зацикливаться на этих словах. Один так один. Новая должность может сулить новые секреты. Может быть, выберет что-то на свой вкус и потом подарит. Концентрируюсь на этом, отвлекаюсь и позволяю Амато увести меня с террасы.

– У тебя руки холодные, – говорит, растирая ладони.

– Все же там было прохладно.

– Отец Миры… старше, чем я думал.

– Старше. У нас двадцать лет разницы. Так получилось.

Вижу, что Амато о многом хочет спросить, но молчит. Сдерживает свое любопытство. Мне же, наоборот, хочется, чтобы задавал вопросы. Разговор лучше гнетущей тишины и неизвестности. Если он сомневается, я должна об этом знать, но Амато молчит. Что-то обдумывает.

– Он не должен знать о Мире, – произносит серьезным тоном, не терпящим возражений.

Лера

– А мы вас… – Дани тут же замолкает, видимо, заметив вначале лицо Амато, а затем и мое.

– Привет, – улыбка на моем лице появляется автоматически, как только в поле моего зрения попадает Мира.

Я забираю ее из рук подруги, целую в пухленькую щечку и прижимаю к себе. Она – мое успокоительное в любой сложной ситуации.

– Что-то не так? – шепотом спрашивает Дани. – Вы зашли мрачнее грозовых туч.

– Повздорили. Все нормально, не переживай.

Делиться с Дани произошедшим прямо сейчас, пока Амато находится в другой комнате, считаю неправильным. Мы обязательно об этом поговорим, но позже. Пока же иду проводить подругу и закрываю за ней дверь, убедив ее, что точно все в порядке и ничего ужасного не случилось.

Вместе с Мирой иду в спальню, чтобы переодеться, и тут же наталкиваюсь на Амато. Он стоит у окна спиной к двери. Когда слышит, как мы заходим, поворачивается.

– Тебе помочь? Я подержу Миру, пока ты переоденешься.

Я молча киваю. Мы с ним сегодня повздорили. Шли в ресторан, чтобы сблизиться, пообщаться на отвлеченные темы, а в итоге ни о чем другом, кроме Миры и Яра, не говорили. Поссорились, уже сидя в такси. Я сказала, что сама буду решать, рассказывать Ярославу или нет. Оставила последнее слово за собой, вынудив Амато замолчать.

– Да, если не сложно.

– Мими, иди ко мне.

Мира охотно протягивает руки и идет к Амато, улыбается и смеется, когда он начинает болтать с ней на итальянском. Пока переодеваюсь, не перестаю думать о том, что сближаться нам нужно было дома. Когда я вижу, как Амато коммуницирует с дочерью, во мне просыпаются самые нежные и трепетные чувства к нему. Он – молодец.

Не каждый мужчина переложит на себя половину ответственности за чужого ребенка, не каждый будет любить его так же, как своего собственного, а Амато ведь любит Миру, умеет с ней обращаться. Даже когда она болеет, я могу на него положиться и не переживать. Единственным человеком в моей жизни, кроме Амато, кому я могу доверить дочь, является Дани, но я стараюсь просить ее редко, потому что первое время помогала именно она. Подменяла меня, когда у Миры болел животик, помогала кормить дочку смесью. Она вовсе не обязана, поэтому я стараюсь ее не нагружать. С Амато сложнее – он охотно нагружает свою жизнь присутствием в ней Миры.

– Подумай о том, что я сказал, – говорит Амато, передавая мне дочь.

Я моментально вспыхиваю. Если бы не ничего не подозревающая Мирослава у меня на руках, я бы снова начала отстаивать свою точку зрения, но с дочкой замолкаю и киваю. Остаток вечера уходит на то, чтобы уложить Миру спать и принять душ. Когда я захожу в спальню, то впервые жалею, что отговорила Амато снимать номер в гостинице. Мне казалось это лишним. Я сняла квартиру, решив, что Амато может пожить у нас. Сейчас же я хочу остаться одна. Думать о сказанном Амато сложно, когда он рядом. Ощущение, что он настаивает на принятии решения прямо сейчас и ни минутой позже. Проходится по мне вопросительно-ожидающим взглядом, едва я переступаю порог комнаты.

Мне сложно, потому что так, как сегодня, мы ни разу не ссорились. У нас были конфликты, недопонимания, но мы всегда их быстро решали, сегодня же… Никто из нас не хотел идти на компромисс. Я – потому что давно приняла решение, и встреча с Ярославом только убедила меня, что оно правильное. Амато – потому что эта встреча познакомила его с Яром. Понятия не имею, что такого он рассмотрел в Барсеневе, но идея рассказать ему о дочери теперь категорически ему не нравится.

– Обижаешься? – спрашивает Амато и, не получив ответа, кивает. – Знаю, что обижаешься. Идешь ко мне?

Он раскрывает свои объятия, кивает на пустующее место в кровати. Я мечусь некоторое время. Сомневаюсь, потому что мы сильно повздорили, но его взгляд, искрящийся ожиданием, подталкивает меня к ответному шагу. Подхожу к кровати, забираюсь сверху и нерешительно придвигаюсь поближе. Амато обнимает меня за плечи, тянет к себе, поглаживает пальцами щеку.

– Прости, если был резок.

Я не хочу возвращаться к разговору снова. Хочу закрыть эту тему, спрятав голову в песок, но дело в том, что Амато не позволит этого сделать. Он всегда со мной разговаривает, разрешает спор, чтобы между нами не было недопонимания. То, что мы приехали домой молча и разбрелись по комнатам, скорее исключение, чем правило. Ни я, ни Амато никогда прежде так не делали. Но это лишь потому, что он никогда не позволял мне носить в себе обиды. Впрочем, раньше их и не было. Покупка цветов, на которые у меня аллергия, никак не сравнится с попыткой запретить мне рассказывать отцу моей дочери о ее существовании. А именно это Амато сегодня пытался сделать. Ненавязчиво, но решительно. Мне не понравилось.

– Я не изменю своего решения, – ставлю Амато перед фактом.

Хочу, чтобы он понимал – ничего не изменится. Я все равно скажу Ярославу про Миру. Он должен знать, потому что он ее отец.

– Хорошо. Когда ты планируешь это сделать?

– Нужно было сегодня, но как-то не возникло подходящего момента.

– Подходящего момента, чтобы сказать мужчине о ребенке, которого ты скрывала столько времени, не будет.

– Думаешь?

– Уверен.

– Почему ты вдруг стал против?

– Мне никогда не нравилась эта идея, Лера. Ты почти ничего не рассказывала об отце Миры. Я узнал тебя раньше, чем о беременности, поэтому мужчина, от которого ты решила скрыть ребенка, для меня априори это заслужил. Сегодня я в этом убедился.

Больше Амато ничего не говорит, замолкает, а мне хочется, чтобы говорил дальше, чтобы объяснил, что такого увидел в Ярославе, что мы поссорились.