Держи меня, соломинка! - Абалова Татьяна - Страница 6

– А я Матерью, – успела вставить дама за пятьдесят, явно из дачниц.

Бабушка, видя, как молниеносно расходятся роли, выкрикнула, сорвавшись на высокие ноты:

– Бабушка моя! И только попробуйте вякнуть! Будете иметь дело с моим Полканом.

Оба полкана подали голос одновременно.

Господин Рубинчик цвел от счастья. Старожилы, не успевшие застолбить роли, возмущались. Но у одного из них еще будет шанс проявить себя. Подложу свинью Волкову. Пусть на репетиции узнает, что Красную Шапочку играю не я, а Сара Леопольдовна.

Я дождалась, когда старожилы, не получившие роли, перестали рвать режиссера и покинули клуб. Задержав господина Рубинчика у выхода, я напрямик заявила:

– Зря вы назначили меня на роль Шапочки. Я в деревне надолго не задержусь. Москва, работа и все такое, – я не стала вдаваться в подробности.

– Ничего не зря! – воодушевленно откликнулся Аркадий Матвеевич, пальцем возвращая съехавшие очки на переносицу. – Это был продуманный ход. Спасибо Сарочке, надоумила!

Он с умилением посмотрел на супругу, застывшую в дверях с кипой бумаг, букетом, что недавно украшал стол, и початой бутылкой воды. Супруга режиссера зарделась от похвалы и, видя, что я ничего не понимаю, терпеливо пояснила:

– Я сразу заметила, что сын Волкова с тебя глаз не спускает. Поэтому решили поймать его на живца. Если бы не ты, не видать нам в спектакле Максима и его компании. Как ни крути, а из семидесятилетнего Петровича никудышный волк.

– Кашляющий волк и забывающий реплики герой – это на самом деле не смешно, – Рубинчик не мог не улыбаться. Он упивался привалившим ему счастьем.

– Молодой и сильный волк – это хорошо, – кивнула я. – Но на ближайшей же репетиции он поймет, что я взяла самоотвод. Что вы тогда будете делать?

– Когда ты возвращаешься домой? – Рубинчик устал бороться со съезжающими на кончик носа очками, снял их и принялся тереть салфеткой. Без очков его светлые на выкате глаза уже не ужасали размерами.

– Через две недели, – я немножко убавила срок отпуска. А то от заведующего клубом можно ожидать, что он побежит в правление договариваться о досрочном проведении Дня деревни.

– Ты же не откажешь старому знакомому в маленькой просьбе? – произнес он воркующим голосом. – Походи на репетиции, подыграй нам. А к тому времени, когда Волков с друзьями втянется, мы подберем ему другую Красную Шапочку.

– В крайнем случае, я возьму эту роль на себя, – кивнула Сара Леопольдовна. – Твой дед прекрасно исполнит музыкальную программу один.

«Вот же лиса, – подумала я. – Как ловко она обошла мою бабушку, мечтающую о роли Шапки. Выиграла битву титанов, всего лишь щелкнув пальцами».

Я вздохнула. Бабушка расстроится, если узнает о хитрости Сары.

– Хорошо. Я постараюсь не подвести. Но через две недели меня здесь не будет. Когда репетиция?

– Раз задействованы все местные, то назначим на среду, – радостно отозвался Рубинчик.

– Учи роль, – Сара сунула мне в руки потрепанный экземпляр. Наверняка его в сердцах измял кто-то из обиженных.

Дома я застала обсуждение собрания в клубе. Бабушка кипятилась наглостью молодых, Надя, хоть и не присутствовала, поддакивала, дед прерывал реплики пассажами на баяне, который дотащил назад сам. В спине не обломился. Перед ним лежал листок со списком композиций для спектакля, которые следовало выучить. А моя сестра сосредоточенно дегустировала пирожки, братья которых однажды займут место в корзинке Шапки.

– И что? – бабушка отвлеклась на меня, стоило мне появиться на пороге. – Ты решила остаться? А как же работа?

– Возьму без содержания, – вяло отбилась я. Не хотелось травмировать бабушку рассказом о заговоре Рубинчиков. Пусть все идет своим чередом. Я сама не представляла ба в роли молоденькой девочки, но упаси меня боже, сказать ей об этом.

Помыв руки, я села рядом с Ксюхой. Пирожковый аромат начисто выбивал все мысли из головы.

– Остальные уже поели, одна ты голодная ходишь, – известила меня сестра, пододвигая ближе тарелку. – С грибами попробуй. Чудо.

– Боюсь, на сцену Шапка выйдет с пустой корзинкой, – прошамкала я с полным ртом. – Очень вкусно. Массовка не удержится, расхватает пирожки. Надо готовить реквизитные. Из папье-маше.

– Ну это вы сами, – обиделась Надя. Я и не подумала, что своим предложением отнимаю у нее причастность к праздничному событию. – Я только по настоящим пирожкам мастер.

– А ты чего молчала в клубе? – я пихнула сестру локтем. – Тоже могла бы роль получить. Про роль Охотника, например, никто не вспомнил. А его ух как можно было бы сыграть. Положительный герой.

– Мне к свадьбе надо готовиться, а не в куклы играть, – сестра еле дожевывала пирожок с капустой. Объелась. – И не с руки мне мотаться сюда каждые выходные. Вам и без меня будет весело.

***

В понедельник вечером домочадцев переполошил рокот мотоцикла и резкий сигнал у калитки. Надя по пояс высунулась в окно.

– А Аня выйдет гулять? – скалясь во весь рот, спросил Волков-младший.

– Иду! – крикнула я на весь дом, на ходу собирая волосы под резинку.

Совсем вылетело из головы, что согласилась на свидание с Максимом. Весь день провозилась с бабушкой, перешивая наряды для спектакля. Тарахтела на швейной машинке в основном бабушка, а я была подмастерьем. Подай-принеси. Создание театральных костюмов увлекательное дело, вот и забыла о времени.

– Куртку надень и капюшон натяни, – Надя наблюдала, как я прыгаю на одной ноге, ища запропастившийся второй кроссовок. – Вечерами холодно. А на мотоцикле так вообще можешь мозги выветрить. Привезут назад дурочкой.

– Я в шлеме буду, не выветрит, – я схватила с крюка куртку и вылетела на крыльцо.

Это я вырядилась как попало – рубашка да джинсы, а вот Максим выглядел стильно.

Весь в черном. Кожаные штаны, косуха с готической надписью на спине и какой-то космической формы шлем.

– Я ужас, летящий на крыльях ночи! – подразнила я его.

– Цепляйся, – он постучал по заднему сиденью, сунув мне в руки шлем. Заметив, что я вожусь, не зная, каким макаром напялить шлем (никогда прежде не приходилось рассекать на мотоцикле), со снисходительной улыбкой нахлобучил мне на голову сам.

Я визжала до самого кафе. Скорость, резкий ветер и страх вылететь из «седла» не давали рту закрыться. Я цеплялась за жизнь, вжавшись в спину Максима и цепко обхватив его руками.

– Назад пойду пешком, – выдала я, с трудом разгибая пальцы и спину, когда зверь, наконец, остановился. Дошла до кафе походкой кавалериста-новичка. Максим держался сзади и посмеивался.

Заказал еду сам, сославшись на то, что лучше знает, что мне придется по вкусу. Он знал. Мы не раз совершали набег на погреб его бабушки за солеными огурцами и мочеными яблоками и воровали горячие пироги, неосмотрительно оставленные ею «подышать» на подоконнике.

– А кто та шатенка, что прижималась к тебе в клубе? – спросила между прочим я, осматриваясь в кафе. Сделанное на американский манер, оно было таким же бездушным. Длинный прилавок с горящими картинками блюд, ряды столов у окна. Впечатление, что находишься в вагоне-ресторане. Небольшой пятачок в торце с музыкальным автоматом. Песни на английском языке. В меню гамбургеры, картошка фри, что-то из курицы, коктейли.

– Заметила? – он улыбался так, словно я похвалила его за удачную обновку.

– Еще бы. Она едва не лежала на тебе.

– Полинка Осипова. Она у отца на фирме младшим бухгалтером работает.

– Старшим хочет быть, – я хмыкнула.

– Угадала. Думает, что я не понимаю, что ей от меня надо.

– А ты? Пользуешься положением?

– Я ничего не обещаю. Раз дают, надо брать.

– Цинично, – я щелкнула языком.

– Надо жить проще, Анюта.

– Не получается у меня проще. Совесть не дает.

Мы замолчали. Подошла официантка с кофейником, наполнила чашки.

Кафе потихоньку заполнялось. Уходили родители с детьми, их места занимала молодежь. Становилось шумно. Несколько парней с веселыми девицами подходили здороваться с Максом. Джинсы, кожа, в руках шлемы. Меня с интересом изучали. Значит, не часто Волков выбирается сюда с девушкой. На очередную так не пялились бы.