Иномир и Мила (СИ) - Широкова Лана - Страница 26

— Подскажи, добрый человек, что случилось с теми, кто тут жил? — спросила она, кивнув на избу знахарки.

— Мне некогда чесать языком. Вон, видишь, сколько дел. — Он показал молоток. — Но если бы такая обеспеченная девушка восполнила мое время монетой, я бы с радостью поболтал.

Пришлось достать кошелек, подойти к старику и протянуть ему пару монет. Он улыбнулся, скорее спрятал деньги и обратился уже по-другому: с гораздо большей охотой.

— А мы и сами знать не знаем, — пожал он плечами, — пропала старуха в одно утро, и больше мы ее видеть не видели.

— Пропала? — удивилась Мила.

— Это вон все остальные ходят причитают, как так случилось. А я сразу все понял: ушла она из деревни нашей.

— Как ушла? Что же должно было такое случиться, чтобы человек к зиме свой дом покинул?

— Ну, дело немудреное. Я много раз слышал, как она жаловалась на князя и его приказ деревню здесь строить и поля возделывать. Говорила, что, пока мы не пришли, жила она себе спокойно среди леса и лугов. А мы мешать ей, видите ли, стали, шумели сильно. Но когда вон, — он кивнул на мельницу, — эту штуковину поставили, так совсем не в духах стала ходить. Видимо, и ушла, где потише будет.

— Ох, — вздохнула Мила, — как жаль.

— Вот и мы говорим о том же. Кто же теперь нашу скотину лечить-то будет? Она же и травы все с собой забрала. Ничего не оставила. Ходил тут один на тебя по одежде похожий. Ругался, все выяснял, куда она свои кадки попрятала. А нам-то откуда знать? Не следим за такими вещами, своих дел полно. — Он снова показал молоток и гвозди.

— Похожий? — Мила нахмурилась. — Не высокий случайно, такой с длинными седыми волосами, весь в черном?

— Он, он, — закивал мужик, — только злой ходил, недовольный. Грозил деревню сжечь, если ему не ответим, где знахарка. Вон даже забор пнул. Но потом вроде успокоился, как поковырялся за избой.

Мила еще раз отблагодарила мужика монетой, а сама за избу пошла. Но толком ничего не смогла найти. Только замерзшую грязь и следы сапог. И все это ей очень не понравилось. Огляделась еще раз и никак не могла понять, что же здесь делал Всеволод.

— Может, для князя помощи искал, — пробурчала Мила и вздохнула. — А знахарка-то куда делась? Неужели и вправду просто покинула шумное место?

Незаметно стало быстро темнеть, задул холодный ветер. Мила взглянула на закат, деревню и дорогу. Вспомнила, как когда-то втроем по ней шли: с Белогривом, идущим под уздцы, с Иномиром, взвалившим на плечо их немудреные пожитки. Мила на миг задумалась, что будет, если она не вернется к вечеру во дворец. Попросит Белогрива унести ее куда-нибудь подальше и будет жить, как Иномир — в вечных странствиях. Но затем посмотрела на себя, на свою юбку и отвыкшие от долгой дороги ноги в красивых сапогах, которые пришли бы в негодность, как и когда-то подаренные ей туфли. Представила, где будет доставать еду, когда закончатся монеты. Как будет разводить костер, чтобы не замерзнуть холодной ночью. И что будет делать, если на нее нападут разбойники или черные корни.

— И какая мне дорога, не говори ерунды, — обратилась она к себе и вновь оседлала Белогрива.

Во дворец Мила вернулась за полночь. Поднялась по лестнице, зашла в свою комнату, зажгла лучину и распахнула глаза. Ставни болтались на холодном ветру, а на полу лежала разбитая птичка. Мила поскорее поставила лучину в подставку и ринулась собирать синие осколки.

— Как же так. — Она сжала в ладонях то, что осталось от памятного подарка, и беспомощно огляделась.

Как ветер достал птичку, если она еще с утра ее спрятала? Мила оглядела постель и заметила, что угол пледа был немного помят. Тогда она встала, подошла к кровати и хотела уже поднять подушку, как вдруг в комнату резко ворвалась стража. А за ними степенно, считая себя правым, проследовал Всеволод. Его брови были сомкнуты, голова поднята, а руки сложены за спиной.

— А ну, стоять! — гаркнул он.

— В чем дело? — испугалась Мила, отдернув руку от подушки.

— Обыщите здесь все, — обратился он к страже.

Мила в ужасе принялась наблюдать, как по его приказу стражники быстро перевернули комнату. Вытащили все вещи из сундука: платья, сарафаны, юбки и даже нижние рубахи. Разворошили, испачкали сапогами. Кто-то наступил на обломки птички, отчего Мила едва сдержала вскрик. Выдохнула, собралась с силами, спросила, едва сдерживая слезы:

— Что вы ищете? — Но никто ей не ответил.

Вдруг один из стражников достал из развороченной постели маленький холщовый мешочек.

— Как я и подозревал, — произнес Всеволод, забрав у стражника мешочек и осторожно его открыв. Взглянул в него, закачал головой и посмотрел на Милу.

— Зовите княгиню. Она должна это увидеть. А вы, — он обратился к страже, — держите ее.

— В чем дело? — испугалась Мила, попятилась назад, но стражники уже крепко держали ее руки. — Отпустите меня! — Она пыталась вырваться, но хватка стала только сильнее и не изменилась, даже когда в спальню вошла запыхавшаяся Отрада в длинном кафтане темно-изумрудного цвета.

— Зачем вы меня в такой поздний час подняли? — нахмурившись, спросила она Всеволода.

— Смотрите, — он протянул ей мешочек, — у вашей служанки нашли, у сестры Иномира. Говорил я вам, что они в сговоре.

— Что это такое? — Она подошла к нему, хотела забрать мешочек, но он вернул его себе и осторожно, с помощью платка достал из него черный засушенный пучок.

— Смерть-трава, не иначе, — произнес он.

Перед глазами все поплыло. Миле показалось, что ее как будто ударили по голове. Она не верила, что все это происходило с ней.

— Это не мое, — с надрывом произнесла она и с надеждой посмотрела на Отраду. — Поверьте мне, пожалуйста.

— В самом деле, — Отрада перевела озадаченный взгляд на Всеволода, — зачем ей травить моего мужа?

— А это уже надо у нее спросить. Одно понятно, что девица эта в сговоре с Иномиром. Коня сегодня брала, из города выезжала, кто знает, зачем ездила.

— Я за розовым вьюнком ездила, — возмутилась Мила, но стража крепче стиснула ее руки. — Я, наоборот, помочь вам, княгиня, хотела, вы же ничего не едите.

— Ах, ты еще и княгиню задумала отравить?

Мила взглянула на него и нахмурилась.

— Подождите, но вы же сами там…

— Довольно, — резко оборвал ее Всеволод. — Она самая настоящая лгунья, змея, которую княжеское семейство пригрело на своей груди исключительно от широты души.

— Я не лгунья, — возмутилась Мила.

— Все так говорят, стоит их прижать за дело. — Всеволод убрал траву, закрыл мешочек и спрятал за ворот кафтана. — А как же то, что ты никакая не сестра Иномира? Я слышал ваш разговор в саду и видел, что вы там делали. К тому же она вместе с Иномиром была тогда в покоях князя. И сам бы он ни за что не догадался, какую траву лучше использовать.

— Милослава, это правда? — Отрада посмотрела на нее. — Ты не сестра Иномира?

Мила ничего не ответила но запылавшие щеки и дрожь, которую больше нельзя было скрыть, все сказали за нее. Даже попытайся она выкрутиться, соврать, доказывать до последнего, что Всеволод не прав, все уже было ясно…

— Нет, я не его сестра. — Она со стыдом посмотрела на княгиню.

— А кто же ты тогда? — удивилась Отрада.

— Не знаю, — заплакала Мила, повиснув на руках у стражей.

— Уведите, — с презрением бросил Всеволод.

Мила в последний раз кинула взгляд на княгиню — та стояла и качала головой, силясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Пожалуйста, поверьте мне, я ничего плохого не делала, — сорвалась она на крик. Но стражники только больнее сжали ее руки и потащили по коридорам и лестницам в подвалы дворца, чтобы закрыть за ней железные двери темницы.

Морозный зимний воздух задувал в маленькое оконце наверху темницы. И каждый день, почти без отрыва, Мила смотрела в него, сидя на холодной земле. Днем наблюдала за ясным небом, а ночью разглядывала звезды. Глаза уже все проплакала, голос сорвала и страшно промерзла. Ей даже не дали одеяла, только кинули тонкий соломенный тюфяк.