Иномир и Мила (СИ) - Широкова Лана - Страница 6

— Я слышала, у тебя мама умерла, — вдруг сказала Мила. — Ты за этим приезжал?

— За этим, — уже с заметным недовольством ответил Иномир.

Мила обняла колени и стала смотреть на костер, представляя, что могло случиться, если бы Иномир за ней не вернулся. Но вдруг на смену благодарности пришло неприятное озарение.

— Ты же все знал, — тихо произнесла она. — Ты же все знал и ничего мне не сказал! — Ее голос стал громче. Она бросила на Иномира взгляд в надежде увидеть на его лице муки совести, но он оставался спокойным, только лишь плечами пожал.

— Вообще-то, я тебя предупреждал. Но слушать ты не стала. Да и скажу честно: не моя работа заблудившихся девиц спасать. — Он резко замолчал, поджал губы и взглянул на нее. — Но раз ты меня спасла, из ручья меня достала, значит и я за тобой должен был вернуться. Только теперь не знаю, что с тобой делать.

— У тебя конь есть. — Мила выпрямилась и кивнула в сторону Белогрива. — С ним же любое расстояние не страшно. Отвези меня домой. И сочтемся за спасение друг друга.

— Не все так просто. — Иномир покачал головой.

— Мои братья, — оживилась Мила. — Все что угодно на свете отдадут за меня: землю, скот, урожай — у нас хозяйство большое. Мое приданое, в конце концов, — оно богатое. Ничего не пожалеют, только отвези. — Она так сильно разволновалась, что подскочила на ноги и приложила ладонь к груди. — Иномир, пожалуйста, я так хочу домой. — Но он лишь усмехнулся, и она поняла, что все-таки попала не в добрые руки. — Скажи, ты разбойник, да? Ты меня похитить решил?

— Похитить? — улыбнулся Иномир. — И для чего же, если не секрет?

— Тебе лучше знать, — бросила Мила и уперла руки в бока. — В мальчика меня переодеваешь, отходить не разрешаешь, от дома увозишь. Все ясно как день — продать меня хочешь.

— И кому же, интересно? — Иномир развернулся к ней. По его довольному виду было видно, что он над ней потешался, и Мила вспыхнула от досады.

— Я не знаю, — с раздражением ответила она и почувствовала, как слезы обожгли глаза.

— Слушай, ты же видела, что там сегодня творилось. — Иномир перестал улыбаться и тяжело вздохнул. — День долгий был, ложись спать. Утром что-нибудь яснее станет. Но если хочешь идти — иди. Я тебя силой не держу. Только ты сама говорила, что босая далеко не уйдешь.

Конь громко фыркнул. Мила села обратно, спряталась за языками пламени и вытерла слезы длинным рукавом рубахи. Вновь поставила котелок на огонь, взяла тонкую палочку и стала мешать забурлившую воду. Поправила пояс, наполнила деревянную кружку и подошла к Иномиру.

— На, — протянула ему горячую воду, — даже если ты разбойник, все равно тебе согреться надо.

Иномир внимательно на нее посмотрел, взял кружку и громко, с придыханием отхлебнул. Мила постаралась легко вздохнуть, потянулась и взглянула в ночное небо.

— Ты будешь спать? — спросила она.

— Нет, — твердо ответил он и выпрямился.

— А я вот что-то утомилась, — зевнула она, вернулась к костру, легла на землю и положила руку под голову.

Только спать Мила совсем не собиралась. Из-под полуоткрытых век наблюдала за Иномиром. Он продолжал просто сидеть, но вскоре начал хлопать глазами и широко зевать. На ее лице появилась довольная ухмылка, и она замерла в ожидании.

Мила очень хорошо понимала, что должно было дальше произойти. Она много знала о травах, и часто они помогали то с простудой справиться, то головную боль вылечить. Но больше всего толку было от сизоцвета. Иногда, когда братья запрещали ей идти с подругой на вечерние танцы, она после ужина предлагала им мятный отвар. А сама сизоцвет в него добавляла, так что те засыпали прямиком на лавках и ничего с утра не помнили.

Но Иномир намного крепче оказался. Она заварила ему вдвое больше, а он все еще сопротивлялся. Звонко бил себя по щекам. Расстегнул рубашку и глубоко дышал. С ужасом подумалось, а не ошиблась ли она в цветах, которые сегодня собирала. Но когда Миле уже показалось, что его ничего не возьмет и она и останется с ним, пока он не продаст ее каким-нибудь плохим людям, как вдруг он потянулся за кружкой, вновь отпил воды, глубоко задышал и упал лицом в землю.

Мила подскочила, чувствовала, как быстро забилось ее сердце. Забрала котомку с припасами, подняла меч, удивилась, насколько он был тяжелым, и откинула его в сторону. Скорее подбежала к коню, но тот громко заржал и встал на дыбы, от чего она зажмурилась и отпрянула назад.

— Тише, — прошептала Мила и медленно опустила руки. — Мне твоя помощь нужна. Отвези меня домой, а потом вернешься к своему хозяину. Я ничего плохого ему не сделала. Он с утра проснется, и все с ним будет хорошо.

Белогрив наклонил голову, Мила погладила его по морде и слабо улыбнулась. Набралась смелости, поставила ногу в стремя и попыталась залезть без помощи Иномира. Но оно резко ушло в сторону. Мила испугалась, чуть не свалилась под копыта и хотела уже вернуться к костру, но поняла, что другой возможности убежать у нее не будет. И, сжав кулаки, она попробовала снова. Только на этот раз твердо поставила ступню, подтянула себя и закинула ногу на седло. И подумала, что все же в юбке она бы так не осмелилась сесть.

— Ну, как там. — Она взяла поводья в руки и неуверенно хлопнула ими. — Пошел.

Мила зажмурилась, но конь остался на месте. Она открыла глаза, посмотрела на спящего Иномира и постаралась вспомнить, что же он делал, чтобы пуститься в галоп. Но сколько бы ни пыталась, сколько бы ни била поводьями и не ругалась, Белогрив оставался на месте и только недовольно дышал.

— Ну пожалуйста, мой хороший, ну помоги мне, — протянула она и погладила его по гриве. — Ты же такой красивый, такой умный, сделай мне одолжение.

Белогрив замотал головой и потихоньку сдвинулся с места. Мила прижалась к седлу и попробовала вывести коня на дорогу, напоследок взглянув на Иномира.

— Прости, — тихо произнесла она и тем же самым путем, что он привел их сюда, поскакала домой.

Мила крепко держалась ногами за бока коня и не отпускала поводья. И старалась не смотреть вниз. Взгляд был обращен только вперед, где ждали ее братья. Даже не заметила, как уже мчалась галопом, высоко подскакивая в седле. Ночной ветер дул в лицо, развевал волосы, и решимость в ней только разрасталась. Даже широкая улыбка появилась на лице, но вдруг конь резко остановился, так, что она ударилась больно грудью о его шею, и громко заржал. Мила взглянула на землю и увидела, как под копыто вонзилась стрела.

Светила яркая луна, и дорогу было видно далеко навперед, но разбойники все равно смогли застать врасплох, выскочив из ниоткуда. Мила даже не успела ничего понять, как из леса на нее напали. Хоть Белогрив и пытался отбиваться копытами, но ее все равно стащили с коня. Завязали глаза и забрали в свой лагерь у подножия горы. Очнулась она только под утро на на вытоптанной поляне, умело привязанная за щиколотку к столбу толстой веревкой. Но сколько бы она ни вырывалась и какими страшными ругательствами их ни обзывала, они в ответ лишь громко смеялись.

— Узнают мои братья, — несмотря на усталость, продолжала грозить Мила, — вам всем конец настанет!

Лагерь окружали раскидистые дубы и колючие заросли высокого кустарника. Но там, где она стояла, не было даже маленькой тени. А жаркий день тем временем разгорался, и голову начинало сильно припекать. Нос жгло от дыма высокого костра и запаха мужского пота. Она уже успела много раз подумать, что все же зря оставила Иномира. Тот, может, и был очень подозрительным человеком, но хотя бы не держал в путах.

Разбойников было так много, что всех и не запомнить: кто в кожаных доспехах, кто в тонкой кольчуге, некоторые и вовсе носили простые разноцветные рубахи. Все как один загорелые и с золотыми кольцами в ушах. Шутили над ней все утро, только днем немного стихли и занялись своими делами. Так и прошли долгие часы в бесцельном наматывании кругов по натоптанной поляне. И пока остальные жарили на вертеле жирного кабана, чистили топоры с кинжалами и звонко считали монеты, один разбойник, самый большой и толстый, от нее все не отставал.