Водный мир. Герилья (СИ) - Быченин Александр Павлович - Страница 80

Чуть более эмоционально отреагировали Дюсак с Офигенным Ленни. И если Жан сокрушался по утраченным бонусам (Карруж, как нетрудно догадаться, по истечении контрактных обязательств убыл бы на свободные хлеба вместе с бретонцем, а это офигеть какое конкурентное преимущество!), то Офигенного больше волновал тот факт, что ему теперь не с кем обсудить новинки хип-хоп музыки и комиксов. Плюс Ленни давил на то, что успел со своим Тоби, как он выразился, закорешиться.

Гораздо больше неприятностей доставили девицы. Лерка так и вовсе наезд устроила на правах обделённой супружницы, да ещё и в положении. Мать с сестрой её, кстати, целиком и полностью поддержали. Не выказала лишних эмоций только Милли, и то лишь потому, что посчитала несолидным для профессионала её уровня вслух сокрушаться о потере. Про себя-то она переживала, да ещё как! Я успел её достаточно хорошо изучить, чтобы утверждать это наверняка. Пришлось дамочек успокаивать. Хорошо, проф подключился в самый разгар обмена эмоциональными репликами, поскольку находился рядом с внучкой и, соответственно, моими матерью и сестрой. В общем, разборку кое-как удалось свести к ничьей, пообещав подумать над возмещением ущерба. Кстати, именно за это моё обещание проф и уцепился, когда уже под вечер заявился на «заброшку», ко мне поближе. Да-да, я тоже посчитал обстановку до такой степени стабилизировавшейся, что счёл возможным вернуться на постоянную ликейскую базу.

Надо сказать, отношения мы выясняли в старом профессорском кабинете, том, что располагался в глубине постройки и пережил все пертурбации последнего времени. Разве что я на правах сюзерена и пострадавшей стороны занял рабочее кресло, так что профу пришлось довольствоваться табуреткой. Впрочем, он и на ней долго не усидел, принявшись вышагивать передо мной, что твой маятник — из стороны в сторону.

И разговор по душам Евгений Викторович начал с наиболее волнующего вопроса, то есть всерьёз ли я обещал дамочкам восстановить ущерб. Естественно, отвечать сразу и прямо я не стал, выкатив встречную предъяву, типа, какого, дорогой профессор, хрена⁈ Вы о чём вообще думали, когда всю эту авантюру замышляли? Ну а остальное вы знаете.

— Полноте, профессор! — попробовал я угомонить Эйгена. — Вам ли печалиться об упущенной возможности? Вы и без того светоч! Шутка ли, первым среди ныне живущих с «подпространственниками» связь установили!

— Если бы, Ваня! Если бы!

— Ну вы же общались с ними ещё до того, как у нас Толян…

— Кто, Вань⁈

— Э-э-э… не обращайте внимания! Я говорю, ещё до того, как у меня в «нейре» «подпространственник» поселился? Общались! Значит, что?

— Значит, это недоказуемо, мой мальчик! — разгорячился проф. — По той простой причине что я и сам был, мягко говоря, не в себе! А ещё пресловутый режим секретности, который ты же и установил! Я не имею права опубликовать результаты исследований, а значит, их и нет! Не существует в природе!

— Успокойтесь, Евгений Викторович. Что-то мне подсказывает, что в очень недалёкой перспективе у вас появится такая возможность!

— Было бы неплохо, мальчик мой! Но… — запнулся проф, — наверняка ведь появятся какие-то ещё условия?

— Наверняка, — кивнул я. — Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, проф. Вам ли об этом не знать?

— О да, убедился на собственном опыте! — с жаром воскликнул Евгений Викторович. — Хотя ты знаешь, Ваня… я ни о чём не жалею! И если бы пришлось снова пойти на… ну, ты понимаешь… я бы опять это сделал!

— А как же Лерка? — хмыкнул я.

— Валерия уже вполне самостоятельная девочка! — отрезал проф. — И она не одинока в этом мире! Опять же, всё закончилось благополучно…

— Благодаря кому, интересно знать?

— Я тебе безмерно благодарен, мой мальчик! Но наука…

— Только не говорите, что она требует жертв, — поморщился я. — Частично я с этим утверждением соглашусь. Но лишь — хе-хе! — в части жертв временн ы х и материальных! Но жертвовать жизнью и здоровьем, что собственными, что окружающих — вот уж нет!

— Просто ты не учёный, мой мальчик, — со вздохом заключил профессор. — Иначе ты бы меня понял.

— Да понимаю я вас, Евгений Викторович! Очень хорошо понимаю! И прекрасно представляю, какая буря эмоций сейчас бушует у вас внутри!

— Ой ли, Ванюша?

— Будьте уверены, профессор! — заверил я. — Я, конечно, по профильному образованию не психолог, но зато дипломат! А одного без другого не бывает, так что смиритесь, проф: я вас насквозь вижу! И просчитываю вашу мотивацию на раз!

— Ну и какая же у меня сейчас мотивация, мой мальчик? — хитро прищурился Эйген.

— Вы сейчас изо всех сил пытаетесь смягчить ситуацию, в которой оказались из-за неуемного любопытства, чтобы получить возможность потешить это же любопытство, но немного по другому предмету. Как вам такое, Евгений Викторович? — с торжеством уставился я на профессора. — Угадал?

— Почти, — вынужденно признал тот. — Просто я сейчас…

— … на распутье? Так это нормально, проф!

— Ваня, хотя бы скажи, у нас в принципе есть предмет для разговора? — взмолился Эйген.

— В принципе — есть, — кивнул я.

— Значит, получилось⁈ — утратил всю напускную невозмутимость проф. — «Потусторонник» проявился⁈ Как⁈ В какой форме⁈ С ним можно общаться⁈

— Эй, эй, эй, потише, профессор! — отгородился я ладонью от разбушевавшегося Евгения Викторовича. — Это будет зависеть.

— Э-э-э… от чего? — насторожился тот.

— От ваших ответов на два важных вопроса, — не стал я разочаровывать собеседника. — Вам как, поочерёдно? Или оба сразу, чтобы вы обдумали?

— Давай по порядку, — поморщился Эйген. — Последовательность и поступательность — важнейшие принципы научного исследования!

— Извольте, — пожал я плечами. — Вопрос первый: кто разработал технологию по преобразованию «подпространственника» за счёт наших местных искинов?

— Полагаю, тот, кто подарил тебе Лиу Цзяо, Ванюша.

— Хм…

И ведь не поспоришь! Ладно, попробуем с другой стороны…

— Это всего лишь идея, — покачал я головой. — Так сказать, гипотеза. Но любая гипотеза влечёт за собой постановку цели и формулирование задач. И как апофеоз — разработку методики исследования. Хотите сказать, не вы этим занимались?

— Я лишь довёл до ума то, что и без меня бы сработало, — в свою очередь пожал плечами Эйген. — Когда общался с Алексеем и Кумо, а потом ещё и с Лиу Цзяо. Изначальная идея ловить «потусторонника» на живца принадлежала им.

— Если ещё точнее, то Хранителю — это гекс, знакомец Алекса, — внёс я окончательную ясность в вопрос. — Но и тут, я думаю, они действовали по наитию, просто в надежде, что может сработать. А вот кто перевёл это непотребство на научные рельсы…

— Я, мальчик мой. Я. И готов посыпать главу пеплом, но не отказаться от своих достижений! Только не ещё раз! У меня всё же есть профессиональная гордость, пусть и почти атрофированная!

— Неужели единолично? — не поверил я.

— Нет, конечно! Мы работали в тесной связке — я, Кумо и Лиу Цзяо. А ещё «единение» из остальных «отпрысков» Кумо. Только в таком режиме удалось хоть сколько-то правдоподобно просчитать модель взаимодействия с «потусторонником». И собственное «единение» Лиу Цзяо должно было этому поспособствовать. Мы надеялись, что проблема коммуникации с «потусторонником» заключается в недостаточной «чувствительности» как «приёмника», так и «передатчика». С его, естественно, стороны. И по этой причине работали над расширением собственных возможностей. Но двигались к цели осторожно, маленькими шажками — два искина в режиме «единения», четыре, шесть… но не помогли даже девять. Видимо, нужно было ещё и «потомков» Кумо подключать, во главе с ним самим.

— Какое счастье, что вы до этого не додумались во время эксперимента! — утёр я воображаемый пот со лба.

— А что такое, мой мальчик? — недоумённо уставился на меня профессор.

— Боюсь, в этом случае последствия были бы куда печальней, — сокрушённо покачал я головой. — Потерей девяти искинов мы бы не отделались. И это лишь прогнозируемый минимум.