Ваше Сиятельство 6 (СИ) - Моури Эрли - Страница 31

— Еще вопрос не в тему, но очень важный, — я встал, чтобы стряхнуть пепел. — Борис Егорович, хочу с вами посоветоваться… Мы с Ольгой хотим пожениться и сделать это поскорее.

— Это… Нет, Сань ты как-то вообще повернул… Вопрос очень важный, но поверну его более чем интересно… — князь так и застыл, не донеся до рта сигару. — Ольга беременная что ли?

— Нет, же, папа! Просто мы хотим быть вместе, и чтобы нас никто не осуждал, не смотрел косо. И свадьба мне не нужна, — Ольга, раскрасневшись, вскочила с дивана.

— Да, Борис Егорович, мы с Олей хотим быть вместе, оформить скорее наши отношения официально. Если вы позволите это как-то без особых торжеств. Пойдите навстречу! Буду вам очень признателен! — не умею я быть в позе просителя. Уж сказал, так сказал: сумбурно, непонятно, нескладно.

— Признателен, да? За мою дочь… — князь вдохнул полной грудью, вспомнил о сигаре и поднес ее ко рту. — Нет, я понимаю, что вы уже все возможные традиции поломали. Я понимаю, что дело молодое, и видимо у вас через чур буйное, но… Сань… — на его губах вдруг появилась улыбка. — Ты мог бы хотя бы по-нормальному попросить руку моей дочери? Хотя бы в этом соблюсти порядок можно?

— Да, извиняюсь, Борис Егорович. Глупо вышло, я слишком поспешил. Разволновался, — я почувствовал тычок локтем в бок, Ольга стояла со мной рядом, румяная от эмоций, глаза ее сверкали. — Прошу, Борис Егорович, руки вашей дочери, — как можно более внятно и торжественно произнес я.

— Вообще-то для этого ты должен был приехать к нам с Еленой Викторовной, предварительно согласовав этот визит. При этом кроме меня обязательно должна присутствовать Татьяна Степановна, — заметил Ковалевский. — И еще много чего должно быть для этого. Разве ты не знаешь?

— Пап, ну не придирайся. Все мы знаем. Но мы с Сашей уже попросили мою, так сказать, руку. Не отыгрывать же назад, — вмешалась Ольга, и видя, что отец растерян, очень вовремя добавила: — Ну, пап мы вместе просим. Просим, чтобы ты нам посодействовал. С тобой же гораздо проще решать важные вопросы, чем с мамой. А Саша, между прочим, с очень правильной стороны зашел: он к тебе за советом. А ты сразу о традициях. Вот просто стань сейчас на нашу сторону, скажи как нам в этой ситуации быть? Что делать? С чего начать? Скажи, чем можешь нам посодействовать.

— Если нужно приехать к вам с Еленой Викторовной, то я могу в любое назначенное вами время, — добавил я.

— Пап, ты главное пойми: Саша может что-то и делает не так, как положено, но он слишком занят, чтобы оставаться в рамках обыденного. Он решает такие проблемы, которые не по силам никому в нашей империи. Поэтому о соблюдении традиций он просто не в состоянии думать. Пойми, что Саша — необычный человек и от него не надо требовать быть как все! — высказалась Ольга. Какая же она молодец! Я знал, что мы с ней во многих вопросах едины, но сейчас особо ясно прочувствовал ее поддержку.

— Молодые люди!.. — Ковалевский встал с кресла и снова подошел к окну. — Вы мне сейчас добавил головной боли… Ее было много. Теперь вовсе через край.

— Пап, ну прости. Так вышло все. Я же знаю, что ты у меня самый понимающий, самый добрый, — Ольга подошла к нему и прильнула щекой к плечу. — И Сашу со мной тоже пойми.

— Давайте так, решим ваш вопрос, если он такой пожарный только после того, как решится ситуация с престолонаследником. В самом деле, сейчас любые вопросы по бракосочетанию крайне несвоевременны, — он повернулся к дочери, потом посмотрел на меня: — Вообще, Сань, я собирался выдать дочь за князя.

— В смысле⁈ — Ольга сдала шаг назад.

Я энергично затянулся табачным дымом.

— В смысле, за князя Елецкого Александра Петровича. Я хотел, чтобы ты оставалась княгиней, — Борис Егорович перевел взгляд на дочь, — хотя знаю, что для тебя это не так важно. И на все это нужно время. И еще кое-что. Например, нужен Денис Филофеевич на престоле. Только он может дать высокий титул Саше за заслуги в рамках проекта «Сириус». За значительное усиление боевых возможностей нашего флота и совокупно за прежнюю значительную пользу отечеству. Эти заслуги мы не можем представить Филофею Алексеевичу, ведь для нынешнего императора не существует самого «Сириуса».

— Пап, для начала я хочу попробовать каково быть графиней Елецкой. Княгиней успеется, — Ольга Борисовна хитренько улыбнулась.

— Я это понял. Но вопрос временно закрыт. До тех пор, пока не решится куда более важный для всех нас вопрос — вы знаете какой. Если мы сможем его решить, тогда я обещаю, что посодействую вам и даже закрою глаза на некоторые принятые в приличных семьях традиции, — ответил Борис Егорович. — И даже с Татьяной Степановной поговорю, хотя мне будет очень непросто убедить ее, что вы вдвоем такие особенные и все у вас должно быть, мягко говоря, по-особенному.

Мы с Ольгой переглянулись с довольными улыбками.

— Все, идемте на обед, — решил князь. — Пока прекратили разговоры на эту тему. И на все темы, которые сегодня звучали здесь.

— Да, пап. Я только переоденусь, и мы с Сашей спускаемся.

Едва мы зашли в покои Ольги, она бросилась мне на шею. Мы смеялись и целовались одновременно. Даже на фоне близких, очень грозных событий, намечавшихся в верхах империи, нас пробрала буйная радость. Ни о чем плохом сейчас думать не хотелось.

Переодевалась Ольга с моей помощью. И происходило это почему-то очень долго. Так долго, что дворецкий по говорителю напомнил, что нас ждут к обеду.

Глава 15

Особняк с горгульями

Связаться с Елецким миссис Барнс смогла лишь в среду. Телеграмму отправлять не хотелось, хотя баронесса могла это сделать еще в понедельник, сразу по прилету написать несколько слов на почте при аэровокзале Мейденхед. Ну какой прок от телеграммы: напишешь в ней несколько слов, что добралась, все хорошо, занимаюсь ради тебя порученным делом. В телеграмме мало чувств. Другое дело эйхос: него можно говорить, много говорить. При этом даже представлять, что все эти слова ты произносишь на ухо тому человеку, которому хочешь их сказать. Еще можно представлять этого человека очень близко, его тепло, запах, ощущения от прикосновений к его телу. Элизабет нравились подобные фантазии, она часто жила ими. Раньше фантазировала много, представляя Майкла, потом Роберта и графа Кальвера, до тех пор, пока он не избил ее за измену. Теперь она чаще всего представляла Алекса.

Возможность скинуть сообщение в Россию через эйхос появилась лишь после обеда в среду. И может быть это к лучшему, потому как теперь ей было что сказать своему прекрасному русскому демону, который ее раздразнил так, что иногда мерещился по ночам. Она даже не понимала, как вышло так, что он овладел ее душой. Наверное, через тело. Через тело многие мужчины проникали в ее душу. Но Алекс как-то сделал это особо сильно и невероятно быстро. Так же быстро, как он овладел в тот день в подвале своего дома. Это была волшебная стихия, которая в один миг заставила баронессу так сладко страдать, как этого не случалось уже давно, может быть даже никогда.

И вот сейчас получив место в очереди на связь с Москвой миссис Барнс села за столик в кафе и, забыв о чашке чая и сэндвиче с тунцом, поднесла эйхос ко рту и сказала:

«Здравствуй мой демон. Я люблю тебя, хотя я для тебя всего лишь шлюха. За все это время я даже не изменяла тебе ни разу. Если не считать трех ночей с дилдо. Купила его в аптеке на второй палубе „Западного Экспресса“. И нацарапала на нем твое имя. Как ты хотел, я ублажала себя им перед сном, и представляла, что это ты. У меня были очень сильные ощущения, и постель оставалась мокрой до утра», — наверное, Элизабет говорила это слишком громко, и мужчина в черном сюртуке обернулся на ее слова. Но миссис Барнс было все равно, что о ней подумают. Она чуть не застонала от собственных слов и тех трепетных воспоминаний. Едва сдержалась, чтобы сейчас не сунуть руку себе между ножек. Мучительно выдохнула и продолжила: — «Очень прошу тебя, Алекс, пожалуйста, не бросай меня. Ответь, скажи, что после моего возвращения мы будем хоть изредка видеться с тобой и чувствовать друг друга так, как это было в тот вечер. Я, наверное, дура, я — дрянь и безвольная рабыня своих желаний, но что я могу поделать, если меня такой сделали боги? Ведь я тоже хочу жить. Хочу хоть иногда быть счастливой», — она сглотнула, чувствуя, что к горлу подкатывает горький ком. Запила его глотком чая, хотя это не слишком помогло. И продолжила так: — «Прости, я начинаю расстраиваться. А ты, наверное, вовсе не это ждешь от меня. Тогда перейду к делу: я договорилась о встрече с тем человеком, у которого свиток. Он меня ждет к вечеру. Я не знаю, что будет между нами. Возможно, мне придется переспать с ним. Скажу честно, я этого не хочу, но сделаю так, ради тебя, если не будет иного способа сделать фото той вещи. Если все пройдет удачно, то уже завтра постараюсь вылететь в Москву. Твоя Элиз».