Гибель парома «Эстония». Трагедия балтийского «Титаника» - Рабе Ютта - Страница 14

В то время как все суда, находившиеся в окрестностях места кораблекрушения, берут курс на «Эстонию», было замечено маленькое неопознанное и неосвещенное плавсредство, которое не последовало вместе с другими судами к месту катастрофы, а, наоборот, целенаправленно уходило в сторону от этого места. Несколько вахтенных офицеров на судах, находившихся вблизи гибнущей «Эстонии», видят на экранах своих радиолокаторов какое-то небольшое судно и позднее сообщают, что оно исчезло в промежутке между местом, где гибла «Эстония», и финскими шхерами.

В свете этих фактов особое значение приобретает сделанное позднее показание спасенного пассажира Туре Палмгрена. Когда он находился уже на спасательном плоту, он заметил небольшое совершенно неосвещенное судно, команда которого выловила из воды двух человек, после чего оно удалилось с места катастрофы, нисколько не заботясь о других находившихся в воде людях.

Такие же показания дал и спасшийся матрос Элмар Зигель. Он даже был уверен в том, что узнал в этом судне спасательную шлюпку № 1 с борта «Эстонии».

И действительно, об этой спасательной шлюпке впоследствии рассказывали интересные вещи[17]. Во-первых, она была обнаружена дрейфующей, без людей, вблизи финского берега неподалеку от местечка Ханге. Обнаружившие шлюпку рыбаки доставили ее в Ханге, где она, вероятно, и находится по сей день вместе с остатками спасательных жилетов и плотов в ангаре береговой охраны[18].

Когда свидетели Туре Палмгрен и Элмар Зигель сообщили прессе о своих наблюдениях, эти факты были опровергнуты береговой охраной Финляндии. Утверждают, что небольшой финский траулер Нуlje обнаружил эту шлюпку в открытом море, но скорее ближе к эстонскому, чем к финскому побережью. Шлюпка была поднята на борт траулера и доставлена на финское побережье.

Время около 1.26. «Эстония» лежит неподвижно на правом борту, ее нос повернут в сторону финского берега.

Когда старший механик Маргус Треу понял, что уже ничего нельзя сделать для спасения парома и что крен достиг угрожающих пределов, он и сам покидает контрольный пост в машинном отделении через шахту отделения, а после этого по внутреннему трапу дымовой трубы достигает палубы VIII. Когда до выхода на палубу оставалось всего лишь несколько метров, «Эстония» полностью переворачивается на правый борт и ему в лицо брызжет вода. И тем не менее ему удается выбраться наружу в холодные волны Балтики. Его тотчас подхватывает волна, но вскоре ему удается схватиться за леер спасательной шлюпки.

Пер-Эрик Эрнстен стоит некоторое время, навалившись спиной на стенку надстройки левого борта вблизи носовой части парома. Теперь он может отчетливо видеть паромы «Мариэлла» и «Силья Европа» и почти уверен, что эти корабли скоро окажут им помощь.

1.29. Паром «Мариэлла» пытается связаться по радио с Турку, а «Силья Европа» с радио Хельсинки на УКВ. Однако ни та ни другая попытка успехом не увенчалась. Сильные радиопомехи, действовавшие в этом районе, препятствуют установлению радиосвязи. Лейтенант Кяр-пялла, несущий вахту на радио Турку, все же смог зарегистрировать сигнал бедствия.

MAYDAY и сообщил об этом своему руководству. Дрейфующая на правом борту «Эстония» разворачивается носом еще больше к востоку. Внезапно гибнущее судно облетает небольшой винтомоторный самолет.

Радио Хельсинки позднее сообщает: в процессе радиообмена с паромами «Мариэлла» и «Силья Европа» радиосвязь была прервана на некоторое время из-за сильной радиопомехи. Этот феномен был приписан плохим погодным условиям и небрежности какого-то неизвестного радиста. И шведская телефонная компания Telia Mobil АВ проинформировала о том, что по невыясненным причинам была полностью парализована радиосвязь в период между 1.03 и 1.58. Через несколько лет выяснилось, что виновником создания этих радиопомех оказался передатчик российского военно-морского наблюдательного пункта на острове Гогланд, расположенном недалеко от Санкт-Петербурга. Российское военное руководство даже извинилось в интервью одной газете за то, что не сразу открыло перед общественностью этот факт. Но в этой связи становится интересным несколько иное: Россия в своем официальном факсе, направленном трем государствам, а именно Швеции, Финляндии и Эстонии, уже утром 28 сентября 1994 года заверила руководство этих стран без каких-либо понятных причин, что в ночь на 28 сентября 1994 года никакие российские суда или подводные лодки не находились в районе, где потерпел кораблекрушение паром «Эстония», и что передатчик на Гогланде активно работает только тогда, когда российские военно-морские силы проводят учения на Балтике.

Один из немногих, кто расслышал сигнал бедствия, несмотря на сильные помехи, был лейтенант Кярпял-ла, находившийся на радиовахте в центре финской береговой охраны в Турку. Он не поднял общей тревоги, а лишь ограничился телефонным разговором со своим начальником.

Когда «Эстония» полностью легла на борт, с ее мостика вдруг включают сигналы, сопровождающие ход судна в тумане. «Эстония» в последний раз подает свой голос.

Спасшийся член команды парома повар Петер Пул-ганов описывает этот момент в интервью, которое он дал мне: «Я сказал двум своим коллегам, когда услышал гудок, что нам пришел конец, что это знак того, что нам уже бесполезно ждать какой-либо помощи от наших офицеров».

Спасшийся пассажир гражданин Германии Георг Сёрнсен так сказал в интервью, которое он дал мне сразу же после гибели «Эстонии»: «Когда «Эстония» полностью легла на борт, возник какой-то звук. Это водой выдавливался воздух из корпуса судна. Он был похож на рычание раненого животного».

Это также является признаком того, что «Эстония» заполнялась водой с самого низа корпуса, поскольку если бы вода заполнила только пространство автопалубы, то воздух из помещений, расположенных под этой палубой, не был бы так выдавлен. И хотя судно потеряло бы остойчивость и могло бы даже перевернуться вверх килем, оно благодаря наличию воздуха в помещениях ниже автопалубы могло бы еще долгое время оставаться на плаву: в течение нескольких часов или даже дней. Лучшим примером этого является, напомню, аналогичный случай, произошедший с судном Jan Hewelius, затонувшим вблизи острова Рюген. В этом случае причиной потопления действительно являлось затопление грузовой палубы. Это судно в перевернутом положении дрейфовало еще в течение двух недель.

Спасшийся пассажир Урбан Ламбертсон сообщил, согласно полицейскому протоколу, что примерно в это время к парому с востока приблизился небольшой винтомоторный самолет, облетевший несколько раз вокруг тонущего судна, а затем удалившийся в сторону эстонского побережья.

Такие самолеты использовались в 1994 году исключительно береговой охраной Эстонии, поскольку в то время у нее еще не было вертолетов. К сожалению, и это обстоятельство не стало предметом расследования, и из-за недостаточного взаимодействия эстонской береговой охраны с комиссией по расследованию гибели «Эстонии» до сих пор не представляется возможным установить, был ли это действительно самолет эстонской береговой охраны. На свои запросы я не смогла получить никаких конкретных данных. Если бы эстонская береговая охрана направила такой самолет к месту катастрофы, он должен был бы находиться в полете 45–50 минут. А это означает, что эстонская береговая охрана получила тревожное сообщение еще до того, как «Эстония» послала в эфир сигнал бедствия MAYDAY, а именно немного позже того момента, когда на судне ощутили сильные удары. В этом случае пришлось бы предположить, что капитан парома или его вахтенные офицеры сразу же после происшествия сообщили о нем судовладельческой компании или кому-то еще в Эстонии и только после этого объявили судно терпящим бедствие.

Этот вывод хорошо согласуется со свидетельством, которое дал Анди Мейстер, эстонский министр транспорта, а позднее и председатель комиссии JAIC в своей книге «Неоконченный вахтенный журнал». Там, например, говорится, что «…министр внутренних дел получил информацию о том, что «Эстония» полностью легла на борт».