Горячий Декабрь - Лакс Айрин - Страница 1

– Скорее, скорее… Трахни! Вставь мне! – громко просит женский голос.

Святые яйца…

Услышав эти звуки, доносящиеся из супружеской спальни, я застываю на пороге квартиры, а пакеты, нагруженные едой, так и валятся из рук.

На пол.

Хрясь…

Вот и два десятка отборных домашних яичек превратились в битые скорлупки, желток вытек.

– Прогнись. Булки раздвинь! – командует мой муж, Георгий.

Говорит с аппетитом, которого я не слышала в его голосе уже давным-давно!

У меня начинают дрожать колени и подмокать трусы, но я приказываю себе не пускать слюни на харизматичный голос любимого мужа, ведь приказывает он не мне, а другой женщине.

Может быть, показалось?!

– Смазки побольше… – попискивает женский голос.

– Бля… Кончилась! Аппетитная жопка у тебя, Людмила… На такую смазки не напасешься. Давай я на кухню сгоняю, возьму какое-нибудь масло. Моя… накупила хуеты всякой, масло для лица, масло для волос, для того, масло для сего. Полхолодильника заставила склянками!

– Еще бы пользовалась! – мерзко хихикает женщина, голос которой начинает казаться мне знакомым.

Нет! Нет… Не может быть.

Что, измена по классике? Муж и лучшая подруга? Не верю…

– Ты права, Людка. Пользовалась бы еще, а так только бабки просерила и результата ноль. Но ничего, мы сейчас это маслице с тобой с большей пользой и удовольствием используем, да?

Звучит сочный шлепок.

– Скорее, Жора. Сил терпеть нет. Горю…

Слышатся уверенные шаги моего мужа вразвалочку.

Я иду ему навстречу. Едва живая…

Боже, лишь бы не сдохнуть на полпути!

Так хочется посмотреть мужу в глаза и в глаза подруге.

Людка, как так могла! Сучка ты… Крашеная! И ведь я не совру – она всю жизнь красится, экспериментирует с цветом волос!

Жора… Жора… Она его еще Жорой называет!

Знаю, муж терпеть не может, когда его Жорой называют, мне так точно в начале пару раз прилетело несколько крепких замечаний!

А ей… Значит… Можно?! Все-все можно?!

Дверь спальни распахивается. Мы сталкиваемся.

– Гоша… – шепчу я. – Как же так?!

Хотела бы я, чтобы он отшатнулся!

Но нет же…

Этот бык откормленный ничуть не шелохнулся, только потянулся за дверь и взял трусы.

Я не смогла перевести взгляд вниз, чтобы оценить, насколько сильно и крепко у него стоит член.

Наверное, там просто аншлаг на Людкин круглый аппетитный зад! Не то что мой – тощий, как у девочки-подростка…

– Манюнь? Ты, что ли!

Муж перекатывает сигару из одного угла рта в другой.

«Еще и курить снова начал», – думаю возмущенно.

Мы же договорились, что он ради рождения второго ребенка курить бросит. И он обещал, клялся, что бросает!

Вот, значит, как он бросает…

Ничего не бросает. Только подбирает… Все самое нехорошее – пить, курить и гулящих женщин!

– А ты чего дома? Разве у тебя там на работе не должен быть завал, аврал? Словом, полный анал! – говорит невозмутимо.

Этого у моего мужа, Декабрина Георгия, не отнять. Он всегда такой – невозмутимый. В любой ситуации.

Я по пальцам руки могу пересчитать случаи, когда видела его тронутым, до самого сердца, полным эмоций. Броня невозмутимости слетала лишь несколько раз, и всегда – из-за меня, из-за чего-то, связанного со мной: когда предлагал мне выйти за него замуж и клялся, что завязал с криминалом, когда я наконец-то смогла забеременеть после множества неудачных попыток, когда родился наш сын – Мирон.

Наверное, стоит забыть, что Декабрин Георгий может быть другим.

Забыть и точка.

Сейчас передо мной стоит грубиян, мужлан, мудак и сволота в квадрате – именно такой, каким я его встретила впервые.

И, как тогда, ему просто насрать, что и как глубоко меня может задеть. По моему лицу слезы градом, а он прикуривает сигару и расправляет скрученные трусы.

– Хуйня, никак не расправить! – цыкает муж. – Че-то ты дерьмово шмот наглаживаешь…

Я забираю у него трусы, расправляю ткань, протягиваю супругу. Он поблагодарил меня кивком ленивым и снова спрашивает:

– Насчет работы соврала, что ли?

– Всего лишь сюрприз сделать хотела, – говорю хрипло. – Ужин приготовить.

– Борщей наварить хотела?

В последнее время мы с Георгием мало проводили время вместе. Я хотела кое-что исправить. Сегодня я хотела приготовить ужин для двоих. Договорилась, чтобы мама взяла к себе Мирошу с ночевкой.

Ужин для двоих, любимые блюда мужа – на столе, красивое эротичное белье – на мне.

Вот они, планы…

Коту под обоссаный хвост.

– Тошнит меня уже от твоих борщей!

– Позволь спросить. Ты в спальне не один? Я женский голос слышала.

– Не думала же ты, что я порнушку точу и надрачиваю тихонько? – фыркает муж.

– То есть там женщина. И вы… Вы сексом занимались! Гоша, любимый, как же так? Никогда не думала, что ты пойдешь налево! – вытираю слезы.

– Хороший левак укрепляет брак! – заявляет муж, натягивая трусы.

– Ты… Ты мне изменяешь?!

После моего вопроса дверь спальни снова распахивается, и из нее тенью выскальзывает женская фигура. Я вижу, как из нашей спальни бочком протискивается одна из моих подруг, пряча взгляд. Она в одном белье, с одеждой в руках.

Люда покраснела до самых ушей. Краской залило не только лицо, но еще и шею, и грудь.

Стыдно? Нет! Не думаю. Скорее, это от сильного желания!

Даже не смотрит в мою сторону, гадина!

У меня в ушах звенят его похабные приказы и ее смешки в ответ. Они меня обсуждали.

Интересно, долго они трахаются у меня под носом?

Всегда ли в процессе секса меня обсуждают? Хихикают, дурой считают… Может быть, это их возбуждает? Делает секс острее?!

– Люда, ничего мне сказать не хочешь? – спрашиваю я.

Подруга в коридоре торопливо надевает платье, напялив наизнанку, хватает туфли в руки и выбегает босиком, перепрыгнув через брошенные мной пакеты.

Георгий бросает ей вслед:

– Людк, созвонимся!

В ответ моя подруга пищит что-то неразборчиво и громко хлопает дверью.

Я еще раз вытираю слезы со щек и смотрю на мужа с возмущением:

– «Людк, созвонимся?!» – спрашиваю. – Ты серьезно?

– А че такого? – пожимает широченными плечами.

Георгий берет нож для сигар, откусывает им кончик, поджигает и раскуривает неторопливо. В воздухе коридора начинает тянуть ароматным дымом. Декабрин всегда мог рассказать о сигарах по их аромату – хороший ли табак, просушены достаточно или пересушены… А я ничего этого не понимала. Для меня – курево и курево, которое я терпела только потому, что любила его. ЛЮБИЛА!

Но теперь… Теперь я даже не знаю. Нет, я все еще его люблю, но больше терпеть его выходки не намерена.

Я сердито размахиваю ладошкой, отгоняя дым.

– Ты совсем обалдел?! Потуши немедленно! Или на балкон иди курить!

– Курить только на балконе. Курить только на улице. С тобой, даже если поебешься, и сигаретку не прикуришь. Больно ты правильная стала. Шаг влево, шаг вправо – расстрел.

– Шаг влево – расстрел? – смеюсь горько. – Судя по всему, ты налево ого-го как бегаешь, и ничего, еще жив. А вот это я не потерплю!

Разозлившись, я привстаю на цыпочки и выдергиваю из губ мужа сигару, сердито топаю на кухню, чтобы погасить ее под струей холодной воды.

– Такую сигару испортила! – вздыхает. – Другую возьму.

Он поворачивается ко мне широкой спиной и неторопливо, с чувством превосходства направляется к припрятанной коробке с сигарами. Как только коробка появляется у мужа в руках, я мгновенно выдираю ее, словно коршун, и бросаю туда же.

В мойку. Под мощную струю воды.

– Ахереть! – хватается за голову муж. – Ты что натворила, дурная?! Ты хоть знаешь, сколько ты бабла сейчас прохерила? ЗНАЕШЬ?!

Муж двигается на меня, испепеляя взглядом.