Амурский Путь (СИ) - Кленин Василий - Страница 11

А еще он упорно пытался расспросить Аратана о житье на Амуре в свое отсутствие. Это было крайне трудно, так как даур моментально замыкался в себе, говорил односложно или находил для себя какие-нибудь неотложные дела. Более-менее пространно он рассказывал лишь о той роковой битве, в которой «убили атамана». Например, поведал про Митьку Тютю.

— Его отряд почти в самое месиво попал. Порубили их подчистую. Сам Митька бился до последнего, уже к воде его потеснили. Тогда Тютя сорвал куяк, у которого уже все ремни посрезали, и кинулся в реку. Даже до наших лодок догреб, за борт ухватился. Но монголы с берега его всего стрелами утыкали… По крайней мере, так Ивашка говорит.

Ох, не понравилось Дурнову, как Аратан сказал последнюю фразу!

— А ты считаешь, что он мог и неправду сказать?

Маленький тигр поднял на друга глаза полные боли. И не выдержал:

— Не всё ладно на Черной реке, Сашика! Многие перессорились: и дауры с даурами, и лоча с лоча. По мне — Ивашка тот еще гад. Хотя, в первую зиму он спас Темноводный.

— От кого?

— Монголы пришли по льду. Большая орда — тысяч пять. Месяц стояли под острогом, всё вокруг уничтожили, но не взяли острог. Потом дальше пошли, Албазин разрушили — ныне там пусто. С ними тунгусский князь был большой — Гантимур. Тот и до Нерчинска дошел и сжег его.

— Значит, нет больше Темноводья, — обессиленно выдохнул Дурной.

— Есть. Но оно совсем не такое, как было при тебе. Ты… Ты должен сам всё увидеть.

К концу месяца купленные кони совершенно ослабли и отощали, ибо запасов с собой у них было мало, а степь ранней весной кормила очень плохо. Но зато Удбала обрадовал:

— Завтра выйдем к речке, которая уже впадает в Сунгари.

И не соврал. Речная долина встретила беглецов первой зеленью и синевой только-только очистившейся ото льда реки. А местные жители подтвердили, что до Сунгари — день пути. Это, если по сухопутью. До Амура еще очень далеко, но у Дурнова поневоле расправлялись плечи. Он уже чувствовал себя почти как дома. Почти прежним атаманом Сашко. Хотя, смутные речи Аратана его сильно тревожили.

Наступала пора прощаться с чахарцем.

— Ты честно выполнил то, что обещал, — поблагодарил он Удбалу.

— А вам дальше не нужен провожатый? — вдруг неожиданно спросил монгол. И поспешно добавил. — За отдельную плату.

Беглецы удивленно уставились на проводника.

— Но мы пойдем далеко на север, — уточнил на всякий случай атаман.

Чахарец закатил глаза и вздохнул так тяжко, как будто эта троица уже настоятельно звала его с собой на какой-то отвратительный север.

— А что делать? — напевно ответил он. — Вы лошадей видели? Они меня до Сюаньфу не довезут, околеют по дороге. А мне в степи застревать не с руки… Да, если честно, мне и в Сюаньфу не все обрадуются…

Аратан хитро улыбнулся и повернулся к Дурнову.

— Возьмем, атаман? Дорога еще дальняя, а лишняя сабля в пути не помешает, повернулся к чахарцу. — Удбала, нам сейчас платить нечем, но, когда до дому доберемся — одарим тебя черными соболями!

Монгол снова вздохнул, но уже не так трагично. Мол, на безрыбье и соболя сойдут. Они продали коней в ближайшей деревне, где купили лодку. Сели в нее — и стремительно понеслись прямо к Амуру! Плыть старались по утрам, вечерам и, по возможности, ночью. Днем искали скрытное место и не отсвечивали, особенно, когда выбрались в Сунгари. Берега реки еще были усыпаны ледяными торосами, беглецы так быстро продвигались на север, что понемногу обгоняли весну. Если на сухопутную половину пути ушел почти месяц, то на немногим меньшее расстояние по воде потратили шесть дней.

Наконец, они достигли низовий реки, которые еще во времена приказного Кузнеца стали пустынными. Беглецы только было расслабились, решились плыть даже днем, чтобы поскорее оказаться на родном Амуре, как вдруг заметили на правом берегу, на невысоком взгорочке, крепость.

— Греби влево! — быстро закричал Дурной, пытаясь не попасться на глаза местным дозорным.

Крепость оказалась совсем небольшой, но с крепким частоколом и несколькими капитальными зданиями внутри. Именно крыши домов ясно дали понять, что ее возвели не русские.

— Давно она тут стоит? — спросил атаман у Аратана.

— Довольно давно, — грустно кивнул тот. — Но тут всего несколько десятков воинов, даже не богдойцев. И на Амур они не выходят.

И все-таки надо поскорее уходить отсюда. Прижавшись к левому берегу, вся четверка усиленно гребла. До выхода в Амур оставалось совсем немного…

При первых сумерках лодочку внезапно вынесло на людей, которых скрывал очередной извив реки. Они расположились прямо на льду, покрывавшему весь берег, там же и маленькие костерки жгли. Лодку они заметили сразу и зашумели.

— Уходим! — теперь первым среагировал Аратан.

Уставшие путники снова налегли на весла, чтобы увести лодочку направо. Люди на берегу что-то кричали, бегали, а потом стали сталкивать на воду какое-то суденышко без мачты.

— У них тоже есть лодка! — испуганно крикнул Дурной, обернувшись через плечо, и беглецы удвоили усилия.

Россыпь островков и проток на месте слияния двух рек приближалась; казалось, это шанс. Однако и чужаки, сильно отстав поначалу, теперь споро сокращали расстояние — когда весел втрое больше и они подлиннее — это нетрудно.

— Это же дощаник, — признал, наконец, Дурной знакомые обводы.

— Какая разница, — пропыхтел Аратан. — Догоняют… Давайте к берегу!

И все послушно повернули лодку, хотя, недавний пленник совершенно не понимал, что происходит. Сзади что-то выкрикивали, но шум вскрывшейся реки искажал речь. Беглецы были уже совсем недалеко от берега, когда Дурной окончательно убедился: кричат на русском! На языке, который он ни разу не слышал столько лет!

— Аратан, да погоди! — окликнул он друга. — Это же свои!

— Если бы… — проскрипел сквозь зубы даур. Он выглядел крайне раздосадованным и зыркал волком из стороны в сторону. Дощаник всё нагонял и нагонял — уже и лица видно. И одно из них Дурной вроде бы узнавал. Длинная окладистая борода, щедро присыпанная сединой надежно скрывала его нижнюю часть, но верхняя оставалась всё таким же идеально красивой, без изъянов.

— Да куда ж вы, гости дорогие! — растекался над водой голос Ивашки. — Мы уж заждались! Ну-тко, суши весла!

Аратан зверем заметался по лодке, потом долго выругался, схватил саблю, бросился в воду — уже мелко было — и побрел к зарослям на берегу. Мало что понимающий монгол поступил так же, ибо считал маленького тигра своим нанимателем, а от незнакомых людей на дощанике не ждал ничего хорошего.

Дурной не понимал вообще ничего! И растерянно сидел на лавке с веслом в руке. Даос Олёша спокойно повторял действия своего друга.

Дощаник бодро набежал на лодку-беглянку и прилично так стукнул в борт.

— Чепляй-чепляй ее, в душу мать! — неслось сверху.

Богатая с проседью борода свесилась над лодочкой.

— Чудны дела твои, господи! — искренне изумился Ивашка «Делон». — Знать, всё правда… Здрав будь, атаман Сашко! Переходь на дощаник, друже!

Казаки помогли обоим беглецам в потасканных монгольских халатах забраться на судно. Ивашка стоял рядом и с открытой улыбкой широко распахнул объятья.

Дурной видел такую сцену лишь в самых смелых мечтах. Ах, как он хотел бы кинуться навстречу, но… как же всё странно вышло! Куда кинулся Аратан, а главное — почему?

— Поздорову, Иван Иваныч! — слегка неловко улыбнулся беглец. — Не взыщи… Но многое мне непонятно. Почему Аратан… сбежал?

— Знамо, почему, — улыбка медленно стекла с красивого лица, спряталась в зарослях бороды. — Нынче нам при встрече уж не разойтись. Смерть пролегла промеж нас, Сашко. Един из двух непременно порешит другого. Да уж, верно, он и так наплел тебе про меня изветов?

— Да не особо, — растерянно развел руками Сашко, долгие годы бывший Ялишандой, пленным северным варваром… Напрочь отвыкший, что его так называли.