Восхождение Примарха 6 (СИ) - Борзых М. - Страница 41

— Что же это? — глаза учёного загорелись.

— Сроки, Кшиштоф, сроки! У нас на всё про всё есть три недели, понимаешь?

— Ах, сроки — это волшебная вещь. Иногда они творят настоящие чудеса, — ответил мне учёный.

Однако конец его фразы потонул в девичьем крике. Эльжбета, наконец, очнулась. Потому что я не туда ткнул магической иглой и сделал ей очень больно.

Я среагировал на уровне рефлексов, моментально облегчив боль девушке. Оказывается, не так уж сложно задействовать целительскую магию, если точно знаешь, чего хочешь добиться.

— Простите, пожалуйста, — попросил я, не особо надеясь, что меня услышат.

— Вы кто⁈ — услышал я вопрос на незнакомом языке, но полностью воспринял сказанное, мне лишь потребовалось захотеть понять, что говорит девушка. — Где я? И что тут происходит?

Эфир уже струился по множеству каналов через реально работающее эфирное сердце, воссозданное весьма чётко и с большим умением, поэтому Эльжбета пришла в себя и стала воспринимать реальность. Плюс я убрал всяческие отрицательные факторы в виде останков старого эфирного сердца.

— Здравствуйте, — сказал я, аккуратно поклонившись, чтобы не испугать девушку. — Меня зовут Никита Державин. Вы находитесь в… — я запнулся, подбирая слова, — … специальной больнице, где мы пытаемся привести вас в надлежащий вид, — я подумал, что прозвучало это странно, поэтому решил поправиться. — Поставили новое эфирное сердце, которое не будет вас убивать.

Эльжбета уставилась на меня глазами, полными непонимания. Затем похожим взглядом она исследовала Кшиштофа.

— Спасибо, — проговорила она уже совсем другим голосом, в котором сквозила тревога, но не паника. — Наверное. А где отец?

— Видите ли, — начал было я и понял, что столкнулся с тем самым случаем, когда объяснять, возможно, сложнее, чем воспринимать объяснения. — С момента вашей заморозки прошло пятьсот лет, и сейчас совершенно другое время.

— Я уже догадалась по вашей одежде и всему этому, — она обвела пальцем помещение с массой аппаратуры и светодиодными лампами на потолке, — что времени прошло немало. В моём случае, что сто лет, что пятьсот — разницы нет. Но папенька мой вроде как был бессмертный.

— Был, — согласился я и покивал, тяжело вздыхая, потому что теперь мне надо было как-то рассказать девушке о том, что именно послужило смерти её дорогого предка. — Но получилось так…

— Он умер⁈ — в голосе Эльжбеты, как мне показалось, смешались не только и не столько горе, а больше неверие, тень облегчения и… робкая надежда? — Он действительно умер⁈ Или опять прикинулся?

— Нет, — я развёл руками, не совсем понимая, как себя вести в связи с реакцией девушки. — На этот раз совершенно точно умер. Он потерял голову.

— Ура! — девушка вскочила со стола, но тут же ноги её подкосились, и я едва успел её поймать, чтобы она не грохнулась об пол. — Так ему и надо, козлу!

Я широко раскрыл глаза от удивления, но вместе с тем испытал неимоверное облегчение. Я-то предполагал, что это будет невероятно трудный разговор, где мне придётся показывать всё то, что сотворил её отец. Но ничего этого не потребовалось.

Увидев мою реакцию, она попыталась скопировать мой жест и развести руками, но мышцы пока слушались слабо. Тогда я запустил по её организму лёгкую их стимуляцию, чтобы вскоре Эльжбета смогла не только говорить, но и полноценно двигаться.

— А что вы хотите? — подпустив жалости в голос, задала она вводный вопрос. — Думаете, просто быть дочерью человека, который считает, что лучше всех? Причём, больной дочерью, которую он поклялся вылечить любой ценой. Вы просто себе не представляете моих мучений. Я его раз сто просила дать мне умереть, ни в какую. Я прошла через такие мучения, что даже вспоминать страшно.

— А что с тобой вообще было? — спросил я, в глубине души очень надеясь, что ничего подобного не повторится. — Мы так и не смогли определить точной причины твоей болезни.

— Никто так и не понял, — на этот раз ей удалось пожать плечами, и выглядело это достаточно эффектно, сразу видно, что перед тобой аристократка прежних времён. Да и кожа на её щеках зарумянилась. — Но всё случилось сразу после инициации, из чего я делаю, вывод, что отец хотел мне что-то умопомрачительное подсадить в эфирное сердце. И это ему даже удалось, вот только это что-то пожирало меня заживо.

— Мне очень жаль, — я кивнул ей, выражая сочувствие, и видел, что она его даже восприняла. — Я искренне надеюсь, что ничего подобного с новым сердцем не повторится, — я поглядел сквозь девушку эфирным взглядом и убедился, что все функции её организма работают так, как надо, а то, что было нарушено длительным периодом заморозки, сейчас семимильными шагами восстанавливалось. — Позволите, я закончу пришивать вам магические каналы?

— Да, конечно, — ответила Эльжбета и расслабилась на операционном столе. — Я просто, наконец, выплыла из небытия и поэтому оказалась немного шокированной.

Я прикинул, насколько «немного» сам был бы шокирован в подобной ситуации, и решил, что моя реакция была бы совершенно иной.

— Вы отлично держитесь, — сказал я девушке, причём, не из желания польстить, а просто констатировал факты. — Очнуться в подобном окружении не самое приятное, наверное, да?

— Послушайте, постоянно умирать в течение нескольких лет подряд, вот, что самое неприятное, — ответила на это Батори. — Да и что говорить, если последнее, что я помню, — бассейн крови, в который она стекает из сотен перерезанных глоток. Бр-р! — её натурально передёрнуло, и у меня снова чуть не вырвался один из каналов. — Да и потом, я же немного осознавала действительность какое-то время, но плохо. Как сон. Как свет, предшествующий смерти. Поэтому придя в себя не хотела кричать, вырываться и убегать. Я же видела, что вы мне помогаете.

Я отмечал, что её архаичные слова и устаревшие выражения при переводе заменяются в моём мозгу на современные. Но сама она говорила очень красиво, и речь её буквально текла, как розовое масло по обнажённой спине красавицы.

— Это хорошо, — сказал я, любуясь своей работой, так как ещё никогда в жизни не соединял магическое и материальное. — Потому что я могу сказать, что помочь вам действительно удалось. Конечно, впереди вас ждут ещё долгие недели восстановления под неусыпным контролем опытных магов. Но уже сейчас я точно вижу, что вы поправитесь и сможете жить полноценной жизнью.

Она подалась вперёд, полагаю, чтобы поцеловать меня в щёку в благодарность за спасение, но мышцы всё ещё плохо слушались её.

— Спасибо вам огромное, — сказала она, неловко улыбаясь. — Скажите, пожалуйста, чем бы я могла отблагодарить вас?

— Всё это не ради благодарностей делалось, — отмахнулся я, а затем в шутку сказал: — Нет, конечно, если бы вы мне сказали, откуда берётся эфир, то о большей благодарности и мечтать было бы невозможно.

Я ожидал, что она улыбнётся мне в ответ, а, может быть, даже и засмеётся, но не тут-то было. Эльжбета нахмурилась, явно что-то вспоминая. И вот тут у меня по спине пробежал холодок.

— Точно я вам ничего сказать не смогу, — ответила девушка, смотря сквозь меня, так как находилась в глубине воспоминаний. — Мне было совсем мало лет, и я слышала только разговоры. Хотя нет, назвать их только разговорами нельзя, это были ожесточённые споры между моим отцом и Антонио Сан-Донато.

Если я думал, что меня уже ничем не удивить, то я ошибался. При упоминании предка меня, словно молнией прошило, а в груди, в том месте, где я представлял себе эфирную звезду, потеплело.

— Они часто спорили, что есть эфир, — продолжала тем временем Эльжбета. — Какое-то естественное поле, которое есть само по себе. Или оно похоже на солнечный свет, или какой-то газ. Мой отец утверждал, что это просто такая же способность нашего мира, как… как вода, которая просто есть и периодически проходит какие-то свои циклы. Ведь, если бы эфир был подобен свету, то необходимо было бы эфирное солнце, которое его испускает. А это могло бы означать конечность не только самого эфира, но и всей магии вообще, так как она завязана на эфире.