Трагическая связь (ЛП) - Бри Джей - Страница 7

Женщина, которая следует за ней, почти точная ее копия, их черты лица настолько похожи, что они должны быть близнецами, хотя она выглядит гораздо более неухоженной, чем ее сестра. Ее волосы прямыми струями обрамляют вытянутое лицо, а дизайнерская одежда не так изящно скроена — она свисает с ее худощавой фигуры.

Каждый дюйм ее тела вызывает отвращение, но я чувствую себя виноватой за то, что даже думаю об этом.

— Ты не должна быть здесь, Эммалина. Ты обещала держаться подальше.

Я хмурюсь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на маленького мальчика. Однако он никак не реагирует на их присутствие в комнате. Его взгляд не отрывается от начищенных носков туфель. Я осматриваю его гораздо более критично, но не замечаю никаких признаков пренебрежения или актов насилия. На нем нет ни синяков, ни порезов, и в последний момент я вспоминаю, что нужно проверить его пальцы.

Они все еще прямые, так что, что бы с ним ни случилось, это произошло позже.

Тем не менее, мое беспокойство растет.

— Я знаю, что это расстраивает маленькую идеальную семью, которую ты здесь создала, Марселина, но отец приходил в дом. У него было много вопросов о том, почему мы там живем. Я не знала, что ответить.

Мать Норта поворачивается к своей сестре с ледяной улыбкой на лице и пожимает плечами в ответ. — Скажи ему правду. Скажи ему, что ты не можешь выносить своего собственного Привязанного и сбежала. Скажи ему, что ты выполнила свой долг, подарив ему сына, а потом выкрала его из семьи, потому что тебе невыносима мысль о том, что твой собственный Привязанный находится рядом со своим сыном.

Затем она наклонилась чуть ближе и прошептала: — Ты должна рассказать ему все, Эммалина. Ты должна рассказать ему о том, что делаешь со своим маленьким сыном.

Я не знаю, что это значит.

Это не имеет для меня никакого смысла, даже с учетом темной тучи, нависшей над головой маленького мальчика. Однако затем воспоминание искажается, пока мы не оказываемся в новой обстановке.

Этот дом гораздо менее роскошен.

Пыль покрывает каждую поверхность, и когда я присматриваюсь к стенам вокруг нас повнимательнее, то также замечаю отпечатки пальцев и грязь на них. Паутина в углах потолка, изъеденные молью занавески на окнах — похоже, что это какой-то старый заброшенный дом в викторианском стиле, хотя я понятия не имею, почему Нокс Дрейвен мог оказаться в таком месте.

Он никак не мог здесь жить.

Но вскоре я нахожу маленького мальчика, съежившегося в углу, с опущенной головой и подтянутыми к груди коленями. Его руки закрывают уши, и он тихонько раскачивается — небольшое успокаивающее движение.

Он напуган.

Я оглядываю комнату, но там ничего нет, никаких признаков того, что кто-то причинил ему вред или пришел за ним. Судя по тому, как он себя ведет, я бы предположила, что кто-то выбивает дверь или размахивает оружием, но там… ничего.

Меня влечет к нему, влечет его боль и отчаянное желание избавить его от страданий. В этой форме я ничего не могу сделать, в конце концов, это воспоминание. Однако я все равно вклиниваюсь в крошечное пространство рядом с ним, протискиваясь под окном в крошечную щель, где могу быть поближе к нему.

На лестнице раздаются шаги, медленные и уверенные, и при их звуке из груди мальчика вытекает маленькая тень.

Брут.

Его щенячья версия, но он также меньше, менее силен, чем я когда-либо видела его, просто крошечное облачко дыма.

Дверь снова открывается, и его мать входит в комнату, оглядываясь по сторонам, пока ее взгляд не падает на него.

Она не выглядит обеспокоенной его страданиями. Она не пытается утешить его и вообще никак не реагирует на его ужас. Моя собственная мать из кожи вон лезла бы, чтобы добраться до меня, прижать меня к себе и качать, пока не залечит каждую маленькую ранку на своем драгоценном ребенке.

Мать Нокса даже не замечает, в каком состоянии находится ее сын.

И именно тогда, когда я думаю, что хуже уже быть не может, она говорит. — Иди сюда, Привязанный. Пора спать.

Привязанный.

Это слово входит в мое сознание, как пуля, проделывая дыру во всем, что, как мне казалось, я знала об этой семье и странной динамике Дрейвенов, потому что это слово произносится только между Связными. Между любовниками.

Какого хрена она его так называет?

Я смотрю на Брута, его пустые глаза устремлены на мальчика в ожидании команды, и в какой-то момент я думаю, что, возможно, Нокс скажет ему сделать выпад. Он должен. Щенок должен защитить маленького мальчика, потому что не может быть, чтобы тонущее чувство в моем нутре было ложным, как бы сильно мне ни хотелось в это верить.

Привязанный.

Мать Норта сказала: «Что ты делаешь с мальчиком».

Она не могла быть… со своим собственным сыном.

Но она была.

И я вынуждена наблюдать за всем этим.

Каждым моментом, каждой травмой и каждой тошнотворной секундой, пока Уильям Дрейвен не приходит на зов, и Норт Дрейвен не выясняет все. Его собственные бешеные теневые создания разрывают растлительницу на части.

Уже это воспоминание я смотрю с открытыми глазами и порочной гордостью за своего Привязанного, даже когда мое сердце обливается кровью за маленького мальчика с ореолом темных кудрей на его драгоценной голове.

Глава 3

Нокс

Я просыпаюсь в машине.

Трудно объяснить, где именно в машине я нахожусь. Все места уже заняты, и у меня нет тела, но я знаю, что мое сознание существует где-то в пределах автомобиля. Мне следовало бы беспокоиться о том, как, черт возьми, я сюда попал и где мое физическое «я», но у меня нет никаких сомнений в том, что я должен быть именно здесь.

Здесь я в безопасности.

Я никогда раньше не чувствовал такой безопасности, такой степени правильности и удовлетворенности.

Немного придя в себя, я оглядываюсь вокруг. Я узнаю только одного из присутствующих, и даже тогда для меня становится шоком, что моя Связная выглядит такой юной и такой… хрупкой. В ней еще нет той упрямой силы, которой она сияет, маленькая девочка все еще не испытана и цельна, нет тех трещин и отколовшихся кусочков, которые она носит так беззаботно.

У нее также черные волосы.

Это первое, что бросается мне в глаза, тот факт, что обычно серебристый ореол вокруг ее лица такого же темного цвета, как и у меня. В ее глазах также присутствует некая невинность, которая делает очевидным, что я попал в ее воспоминания, события, которые произошли задолго до того, как она была захвачена Сопротивлением.

Что-то важное меняется внутри меня.

То, в чем я никогда больше не смогу сомневаться, потому что это чувство безопасности просачивается в мои кости, согревая меня изнутри. Неважно, как сильно мой разум хотел бы воспротивиться этому, подвергнуть сомнению и проделать в этом дыры, с душевной связью не поспоришь.

Сейчас она ничего не могла скрыть от меня, как бы ни старалась, и все, что я могу чувствовать, это то, насколько она мне подходит. Создана для меня. Словно мы были высечены из одного камня и разделены, чтобы ходить по земле в поисках друг друга. Все чувства, за которые я ненавидел своего брата и лучшего друга, все они разом захлестывают меня.

Я не знаю, что делать с ними, поэтому сосредоточиваюсь на том, что могу извлечь из этого воспоминания.

Олеандр плачет.

Это слезы злости, из тех, когда внутри тебя бурлит разочарование, и, не имея другого выхода, единственным способом выпустить его наружу становятся беззвучные потоки соленой влаги по щекам. Она не произносит ни слова, хотя женщина, сидящая в машине рядом с ней, пытается с ней заговорить. Очевидно, что это ее мать: с какой нежностью она гладит Олеандр по щеке, с каким теплом и лаской, совершенно чуждыми мне.

Олеандр не вздрагивает и не уклоняется от проявления привязанности, хотя я могу сказать, что ее недовольство направлено непосредственно на мать. Что-то случилось, чтобы они все оказались в этой машине, что впоследствии разбило сердце моей Связной.