Ведьма для императора (СИ) - Ву Дарья - Страница 10

Он уложил меня на пухлый матрас, накрыл шерстяным пледом, взметнув в воздух пыль, и хотел было выйти, но я чихнула. Я открыла глаза и прикрыла нос ладошкой. Приподняла растрепавшуюся голову, рассмотрела помещение.

Сквозь ткани потолка и стен внутрь проникал свет, но не прохлада и ветер. Пол застелили циновками, возле одной из стен поставили ширму, а подле неё небольшой столик с тазом воды и сундук для одежды. Постель, на которую меня опустил господин, оказалась довольно просторной, хотя и не кроватью вовсе. Это был обычный прямоугольный матрас, постеленный прямиком поверх циновки. Сбоку от неё, чуть в стороне, покоился невысокий столик на косых ножках. На столе аккуратно лежали листы бумаги и кисти для письма. Ещё там лежала какая-то папка, перевязанная тесьмой.

— Никуда не выходи, — велел Коэн, хватая со столика папку с исписанными бумагами.

— Что там?

Подумав, господин вернулся ко мне и сел на край матраса. Он расшнуровал папку и вынул из неë первый лист. К нему прикололи фотокарточку в коричневых тонах, а сам он содержал пометки о некоем человеке. Я взяла записи в свои руки и внимательно вчиталась:

Сёта Корун, 32 года, человек, владелец швейной «Чудеса нити», глава семьи. Средний рост, худощавое телосложение, тëмные прямые волосы, на левом боку косой шрам, под правым локтем родимое пятно шириной в три пальца. Имеет двух сестëр: Арника — 12 лет, Виви — 22 года.

В пьяной драке убил Ютаку Роуна, ранил Эйджи Тооку и Хирото Тооку. Последний лежит в госпитале имени Аротея, в себя не приходит.

Приговорëн к смерти.

Закончив чтение краткого описания, я перевела взгляд на другие листы, выглянувшие из папки.

— Это, — во рту у меня пересохло, — на них охота?

— Да, — спокойно ответил Коэн, почему-то смутившись.

Он потянулся за листом в моих руках, но я с испугу крепче прижала бумагу к себе. В воображении возник такой же лист, только с моим описанием. Там бы сказали, что я убила Рея. Рей — тенери. За убийство тенери в Сааде принято карать людей жизнью. Я сглотнула, не желая рассказывать об этом эпизоде своей жизни. Я не хотела убивать его. Нет, вовсе нет. Это случайность.

— Это случайность? — голос подвёл, из-за чего я скорее спросила, чем оправдалась.

— Возможно, — согласился господин и, с усилием, забрал у меня лист. — Ты права, Сёта всего лишь защищал сестёр. И смерти недостоин.

Он расправил бумажный лист и показал мне на небольшие символы, написанные от руки в верхнем правом углу.

— Здесь я отмечаю, от кого стоит отвести охоту, — пояснил Коэн. Он, покопавшись в папке, достал ещë один лист. — Вот, это мои личные заметки. Подожди, я выну нужную.

— Не надо.

Услышав, что господин не желал смерти человека, я, не дожидаясь позволения, выхватила из его рук несколько исписанных листов.

Первый заполнили плавными линиями мелкого почерка, который читался с удивительной лëгкостью. Мне даже подумалось, будто Коэн отдельно обучался каллиграфии. «Хотя, должно быть, так и было», — подумала я, читая дополнение про Сёту.

Он защищал своих сестëр. Роун и братья Тооку наплевали на возраст одной из девушек, не говоря уже о нежелании последних развлекать мужчин. Но хуже всего были не описания произошедшего от господина, способного проследить магический след. Из рук Коэна вывалилась фотокарточка с изображением одной из девушек. Вернее, с её телом. Маленьким, переломанным телом двенадцати лет.

Я со свистом вздохнула. Господин тихо выругался и убрал фотокарточку, а заодно отобрал у меня свои записи.

— Этого тебе видеть не следовало, — посетовал он, поспешно складывая всё обратно в папку и перевязывая её тесьмой. — И покидать шатёр тебе тоже не следует. Это понятно?

Не в силах ответить, я лишь кивнула, глядя на свои колени. В горле встал ком. В груди заболело. Господин бесшумно поднялся с матраса и вышел.

Он вышел из шатра, но я не желала оставаться одна. Покидать относительно безопасное место мне тоже не хотелось. Снаружи страшно, внутри тяжело. И скучно. Немного. Не в силах усидеть на месте, словно гонимая непонятными мне же силами, я подошла к выходу из шатра. Остановилась. Пошла обратно.

Сердце от волнения забилось быстрее. Я застыла подобно деревянному петуху. Вот только господин где-то там, и он, судя по всему, планировал спасти неизвестного мне Сёту. А может, и ещё кого? Фотокарточка сестры Сёты кровавым мазком отпечаталась в памяти. Мне хотелось знать, что Коэн не соврал. Хотелось верить, что он его спасёт.

Но как он это сделает?

Переминаясь с ноги на ногу и заламывая руки, я, наконец, вдохнула поглубже, будто перед прыжком в воду, и отвела закрывающую вход ткань в сторону.

Солнце пробилось сквозь тучи. Лучи косо ложились на землю и накрывали лесные вершины. Близился вечер. Мимо проходили мужчины в нарядах лёгких, свободных, но удобных. Самое то для беготни по лесу.

Не находя в себе сил ни выйти, ни спрятаться вновь, я старательно вспоминала, рассказывала ли мне Мара о чём-то подобном? Бывала ли она здесь, вдруг, она тоже тенери? Вот Рей… Воспоминания о нём больно кололи в самое сердце, он точно тенери. Бывал ли он здесь? Рассказывал ли что-то о Сааде? Кажется, только смеялся над моими сложностями в изучении его родного языка.

Прикрыв глаза, я ступила на влажную землю и крадучись пошла по лагерю.

Тенери готовились к охоте. Людей вывели из клетки и построили в нестройный ряд на свободном участке поляны между лагерем и темнеющим под тяжëлыми тучами лесом. Высокая трава закрывала щиколотки людей, а кому-то доходила до колен. Жестокий на вид мэо держал рвущихся на свободу собак. Собаки лаяли, тянули цепи и брызгали слюной. Копали землю передними лапами и хищно глазели на людей. Одни из осуждённых перепуганные, сжимались, будто старались уменьшиться. Другие, напротив, держались прямо и уверенно смотрели перед собой. Я без труда узнала среди осуждённых Сёту. Бледный, осунувшийся, он выглядел заболевшим.

Коэн, напротив, смотрелся чуть ли не самым главным. Он пружинистым шагом расхаживал из стороны в сторону. Его взгляд был холоден, а голос резок, с нотками пренебрежения.

Людей и тенери отделяли два вытянутых деревянных стола с разложенным на них оружием. Коэн без папки и чего-либо иного в руках расхаживал вдоль столов. Его слушали и люди, и тенери. Только я находилась слишком далеко, чтобы расслышать слова, лишь сам звук голоса. Хотела бы подойти ближе, но боялась оказаться застигнутой врасплох. Зато со своего места я видела, как по-хозяйски господин провëл рукой над оружием. Поднял и положил обратно кинжал, арбалет и какую-то цепочку с явно тяжëлыми шариками на обоих концах. Люди то смотрели на стол, переминаясь с ноги на ногу, то опасливо поглядывали на многолетние деревья. Они ждали чего-то, нетерпеливо глазея на столы. Тенери, уже вооружëнные, посмеивались над людьми. Наконец, Коэн поднял с ещë одного стола, маленького и квадратного, будто тумба, деревянный пистолет с металлическим дулом. Он вставил в него нечто продолговатое, блестящее. Я медленно, шаг за шагом продвигалась к охотникам и их добыче. Уж очень хотелось услышать хоть слово и понять, о чём речь.

— После первой вспышки у вас останется полчаса до начала! — донëсся до меня хищный выкрик Коэна. — После второй вспышки начнётся охота. Третья завершит охоту.

— Об этом можно не рассказывать! — со смехом произнёс кто-то из охотников.

Ему вторило несколько голосов, предсказывая людям смерть. Коэн обернулся на говорящих и нахмурился, заметив в том же направлении меня. Я видела, как медленно вздымалась его грудь при вдохе. Сощурившись на мгновение, он слегка наклонил голову набок и поманил меня свободной рукой.

На меня вмиг воззрилось несколько пар глаз. Кто с интересом, кто с удивлением, а кто-то во мне ничего занимательного не нашёл и сразу же отвлёкся. Я же замерла, словно к месту приросла.

— Летта, — громко, но мягко позвал господин, — иди ко мне.