Ангел - Даймонд Катерина - Страница 41

– Тогда разве не стоит добавить и другой факт – его угрозы Эмме?

– Да, я считаю, что все это взаимосвязано. Дело Гэбриела Уэбба и убийство Уоллисов. Хотя я пока не понимаю ни характера, ни причины, ни связи этих двух преступлений, – с неохотой признал Эдриан. – Мы никак не можем идентифицировать сгоревший труп, но, если нам удастся убедительно показать, каким образом два дела связаны, босс будет вынуждена дать на расследование гораздо больше времени.

– Ты занят вечером? – спросила Имоджен.

– Собирался встретиться с Люси, а что?

– Как насчет того, чтобы отменить свидание и поторчать со мной здесь? Если Крис Локк причастен к убийству Уоллисов, под подозрение сразу же попадают Лианн и ее дружки. Возникает вопрос, зачем они затащили Гэбриела в сигнальную будку. Останемся здесь и посмотрим, кто навестит Криса или куда направится он сам.

– Неофициальная и не оплачиваемая сверхурочная работа? Легко же ты относишься к этому, – отозвался Эдриан.

– Всего несколько часов, пожалуйста! У меня предчувствие, что мы близки к прорыву в расследованиях.

– Ладно. Трудно отказать, когда ты так умоляешь.

Эдриан скрестил руки на груди.

Имоджен сняла пальто, бросила его на диван и уселась рядом. Она никак не могла привыкнуть возвращаться в пустой дом. Прошла неделя со дня, когда они с Дином смотрели в Сети жуткое видео. Семь дней с ночи, когда занимались любовью, и немного меньше с момента, когда в последний раз виделись и разговаривали. Имоджен очень плохо себя чувствовала. Ею владело нечто вроде ностальгии. Она не сводила глаз с телефона, зная, что он не позвонит, понимая, насколько Дин сильнее ее. Он, фигурально выражаясь, оставил мяч на ее половине корта. Но что, если он не ответит? Вдруг его телефон вообще отключен? Если она не попытается связаться с ним, значит, сохранит контроль над ситуацией. Дин всегда ждал, когда Имоджен инициирует новое сближение. Было в его поведении при последней встрече что-то, чего она никак не могла выбросить из головы. Нечасто бывало, чтобы Дин на протяжении разговора с ней ни разу не отпустил шутки и вообще не улыбнулся. Так он обычно успокаивал ее. Даже если дела обстояли совсем скверно и юмор представлялся совершенно неуместным, он непременно прибегал к нему. А во время последнего разговора улыбка ни разу даже не промелькнула на его лице. Он выглядел очень смущенным и совершенно сбитым с толку. А может, он ждет сейчас ее звонка? Просто устроил ей проверку? Вдруг он остро нуждается в ней?

– Ладно, пошло все к дьяволу!

Имоджен нерешительно взялась за телефон и нажала на имя Дина в списке контактов.

– Алло! – тихо прозвучал его голос.

– С тобой все в порядке?

– Да, все путем, – ответил Дин и вздохнул.

– Что-то плохо верится.

– Я бы не стал тебя обманывать. Бывало и получше, но в целом я в норме.

– Приедешь ко мне?

– А ты хочешь этого?

– Да.

Связь оборвалась, и Имоджен в сердцах бросила трубку в дальний конец дивана. Потом схватила подушку, прижала к лицу и закричала так громко, как только была способна. От этого стало немного легче. Она перебрала коробки с фильмами и поставила старый боевик, черно-белый триллер из тех, что смотрела с мамой субботними вечерами. Эти довоенные фильмы стали одной из немаловажных причин, почему она пошла служить в полицию. Герои неизменно восхищали ее. А сейчас она просто пыталась расслабиться перед появлением Дина.

Полчаса спустя в дверь едва слышно постучали, и Имоджен очнулась от дремы. Фильм еще не закончился, она уснула в самом начале любимого детектива. Стук возобновился. Пришлось встать с дивана и пойти открывать.

На пороге стоял и внимательно изучал свои ботинки Дин. Он явно недавно принял душ, но Имоджен сразу заметила ссадину над бровью, а быстрый взгляд на руки обнаружил свежие раны на костяшках пальцев.

– Что произошло?

Имоджен буквально втащила Дина в квартиру и отвела на кухню, где включила теплую воду и осторожно подставила его сбитые пальцы под струю. Дин же стоял и бесстрастно смотрел, как по рукам стекает мини-водопад. Имоджен вгляделась в выражение его лица. Он казался абсолютно зачарованным движением прозрачного потока сначала вдоль кистей, затем по кровоточащим костяшкам и дальше вниз, до кончиков пальцев.

– Я обрадовался твоему звонку, – наконец вымолвил Дин.

– Я переживала за тебя.

Она солгала, но это была «белая ложь». Она позвонила, потому что действительно переживала, что ей придется жить без него, а он уже никогда не вернется.

– Извини еще раз. Пришлось взять твое досье, не предупредив.

– Не волнуйся. Никто ничего не узнал. Просто все расскажи. – Дин засопел, и она заметила слезу, проложившую дорожку по его щеке. – Что с тобой?

Они уселись друг напротив друга за обеденным столом. Имоджен никогда прежде не видела у Дина такого угрюмого выражения лица. Ей хотелось узнать, как он повредил руки, но накопилось столько других важных вопросов, что с этим можно было повременить.

– Ты знаешь, что с тринадцати лет я отбывал срок в колонии для несовершеннолетних преступников, верно?

Дин сжимал и разжимал кулак, а потому кровь снова засочилась из пораненных костяшек пальцев. Как же это случилось?

– Да, я с самого начала знала об этом.

Сам он ничего не рассказывал, но Имоджен нашла его личное дело после первой же встречи. Они ни разу не затрагивали эту болезненную тему.

– Так вот. Меня отправили туда за убийство. Об этом тебе известно?

– Да, – ответила она, чувствуя себя виноватой, что слишком охотно старалась забыть об этом факте его биографии.

Он подошел к холодильнику и достал бутылку пива. Имоджен последовала за ним и обмотала кухонное полотенце вокруг его руки. Отстранившись, он побрел в гостиную. Она заглянула туда и увидела, что Дин сгорбился на диване, упершись ладонями в колени и устремив неподвижный взгляд в пол. Уклончивое поведение подсказало, что он мысленно борется с воспоминанием, которым решил поделиться. Имоджен вовсе не была уверена, что готова выслушать, но Дин уже был здесь и готовился к разговору. Она села рядом и выключила телевизор, но ей никак не удавалось заставить Дина посмотреть на нее. Тогда она просто взяла его за другую руку. Их пальцы переплелись. Он ответил благодарным пожатием.

– Почти все детство я провел под опекой чужих людей, пока не угодил в «колонию-малолетку». Воспитание в приемных семьях – странная штука. В них нет ничего постоянного. Чувства, которые испытываешь, всегда мимолетны. Рано учишься не слишком сильно привязываться, поскольку в твоей жизни нет людей «навсегда». Я испытал, кажется, все возможное в таких семьях, дошел до самого дна, где никаких эмоций не осталось.

Имоджен не совсем понимала, к чему он клонит, но было настолько необычно, что Дин рассказывает о себе, что она не решалась перебивать, а лишь ограничивалась формальной реакцией и общими словами.

– Понимаю.

– Я знаю, какие демоны водятся в твоей душе. Такие преследуют каждого из нас. Но мои чудовища были вполне реальными.

– Продолжай.

– В приемных семьях я насмотрелся и наелся всякого дерьма. Приходится терпеть, пока не встаешь перед выбором: ты либо с ними, либо против них. Они запросто могли превратить твою жизнь в ад. Никому извне не было дела до этого.

Надеюсь, сейчас ситуация изменилась к лучшему, но двадцать пять лет назад не существовало нынешних способов обмена информацией, а журналисты не питали к подобным темам никакого интереса. Некоторые приемные семьи жили исключительно по собственным законам. Маленький замкнутый мирок, где не разбирали, что допустимо, а что нет, не ведали о гуманности. Дети то и дело бесследно исчезали. Если кого-то избивали, он мог обратиться к инспектору по делам об усыновлении, но вот только такие встречи порой откладывались месяцами, а когда ребенок наконец попадал на прием, не было уверенности, что инспектор действительно на его стороне. Иногда люди, опекавшие нас, подкупали служащих, чтобы они закрывали глаза на происходящее с воспитанниками. Приходилось учиться доверять только самому себе. – Дин высвободил руку. – Был дом, куда нас заставляли ходить. Нас туда отводили приемные родители.