Добыча хищника (СИ) - Ромова Елена Александровна - Страница 16

Я ехала до поздней ночи. На приборной панели вспыхнул значок «Мало топлива».

По дороге мне, конечно, встречались заправки, но все они были заброшенные. На старых билбордах красовались надписи, сделанные баллончиком: «Бог карает нас за равнодушие!»

Постройки, дома, целые поселки, встречающиеся мне на пути, были безлюдны.

Люди бросили все, спасаясь в резервациях.

Это было страшно. Сейчас, когда Патриот скользил по дороге, я чувствовала себя единственной во всей Вселенной. Одинокой. За многие километры никого.

Впереди меня ждала въездная стела «Климовск».

Свернув по кольцевой дороге, я оказалась в микрорайоне.

Здесь все было засыпано осенними листьями и поваленными ветками.

Почему-то мне хотелось найти уединенное место. Что-нибудь подходящее для смерти. Уверена, никто не хочет умирать в машине.

На некоторое время я потеряла бдительность. Шелест листьев под колесами успокаивал. Я не сразу сообразила, что передо мной на дороге возник человек. Он просто попал под свет фар, заставляя меня облиться холодным потом, и я резко нажала на тормоз.

Мужчина коснулся ладонью бампера, будто сдерживая движение автомобиля.

Взгляд его янтарных глаз буквально прошибал пространство между нами, лобовое стекло и кости моего черепа.

У него проколото одно ухо. Сережка на нем длинная, серебряная, свисающая до середины шеи, а на ней маленький крестик.

Волнистые черные волосы непокорно падают на красивое мужское лицо.

На этом существе черный дранный свитер, серебряный амулет, свисающий на кожаном шнурке, черные джинсы и высокие ботинки. Сверху на плечи наброшено черное пальто.

И он стоит и смотрит на меня.

Мы вдруг поменялись местами. Теперь я – его пленница.

Не знаю, чего во мне больше: страха или облегчения, что это именно он.

Но одно я понимаю точно – время пришло.

Его приближение было подобно мчащемуся навстречу поезду.

Я держалась за руль двумя руками, будто автомобиль, в котором я сидела, на бешеной скорости летел в пропасть.

Дыхания слишком много, оно оглушает.

Музыка все еще орет в салоне – забавно умирать под «Always» Bon Jovi.

Наверно, мы играем в какую-то игру… потому что, существо, которое мы, люди, держали на военной базе и истязали на протяжении двух месяцев, вместо неистового убийства коротко постучало мне в окно.

Из-за волнения я не сразу нашла кнопку стеклоподъемника. Нажала, наблюдая, как стекло медленно поехало вниз, а вместе с ним и моя душа – прямиком в адское пекло.

Не было ни секунды, чтобы я усомнилась в том, что чужак меня сразу же прикончит.

Холодный ветер влетел в салон и закружил вокруг меня сверкающими снежинками. Я втянула носом запах: пряный мускус, нотка табака и сладкая корица.

Когда мы с чужаком пересеклись взглядом, я оцепенела. В его карамельно-янтарных глазах плавилось солнце, дрожали звезды и взрывались миллиарды галактик. В них сейчас было нечто более зрелое, древнее и спокойное, чем я привыкла видеть в ловушке. Сейчас его суть – безмятежная глубина космоса и безмолвие вселенной.

Он склонился ко мне, положив на дверцу запястья. На его правой кисти, до кончиков большого и указательного пальцев вился узор из серебристо-черных символов. Никогда не видела ничего подобного.

Я повела взглядом выше, с большим изумлением разглядывая подвеску. Это была двухрублевая монета с изображением Юрия Гагарина.

… это просто… нет слов…

И снова наши взгляды встретились. Они столкнулись – упрямо, мощно, бескопромиссно.

Я желала жить. Он жаждал моей смерти.

– Я могу дослушать песню? – я все еще сжимала руль.

Машина заведена, я могу попросту тронуться с места и ехать до потери пульса, но правда неизменна – чужак найдет меня, где угодно.

– Только не эту.

До меня не сразу доходит смысл сказанного – мне, вообще, невероятно это слышать. Да я просто обалдела!

Дрожащей рукой кручу бегунок, выбирая другую песню. У меня есть хотя бы пара минут? Я буду жить, пока играет музыка?

– Послушаем Адель, – охрипшим от волнения голосом сказала я. – «Подожги дождь».

Этот трек самый длинный и длится семь минут и семь секунд – годится.

Я облокачиваюсь на спинку сидения, зажимая дрожащие ладони между колен. Свет фар вычерчивает дорогу, ветер метет влажные от снега листья, бьется о безликие скелеты домов.

– Красиво, – вырывается у меня, и я поднимаю глаза к небу.

В ночном мраке сияют звезды. В непроницаемой глубине рождаются и умирают цивилизации…

… а мы тут.

Только мы – жертва и палач.

– Еще немного… пожалуйста… – я кусаю губы, понимая, что прекрасный голос певицы оборвется.

Мне больше нечего терять, но я, как никогда, хочу жить. Хочу ловить губами суровый осенний ветер. Хочу ощущать его между пальцев, на коже, в волосах. Такая малость, черт побери…

Еще двадцать секунд… десять… пять…

– Есть еще одна… – я заглядываю в глаза чужаку: – Хочешь послушать?

Его гипнотический взгляд не меняется – такой же густой и спокойный.

– Попробуй удивить меня.

Я совершенно не знаю, какие песни записаны в этом плейлисте, но судорожно ищу что-то особенное. Эта задача заставляет меня покрыться холодным потом.

И я нахожу.

Пожалуй, трудно недооценить этот выбор.

– «Песня Земли». Майкл Джексон.

Я решительно нажимаю на кнопку, и трек во всю мощь звучит из динамиков.

Мы молчим.

Не знаю, о чем думает чужак, но я – только о том, есть ли у него желание услышать еще что-нибудь.

– «Ты хоть раз остановился, чтобы взглянуть на кровь, пролитую нами?» – произнес он, и я поняла, что это перевод строчки из песни.

Я услышала щелчок, и все внутри у меня похолодело – чужак открыл дверцу машины и по-джентльменски протянул мне руку. Не для того, чтобы помочь, а чтобы я наверняка покинула салон.

– Последняя песня? – взмолилась я.

– Если только она будет повеселее.

Не так уж просто найти что-то подходящее в подборке, которую составлял, наверняка, чей-то прадедушка. И все-таки…

– «Я хочу танцевать с кем-то…кто меня любит» Уитни Хьюстон.

Наши руки соприкоснулись.

У чужака была вполне обычная мужская ладонь. Теплая.

Я соскочила на асфальт и сразу отдернула руку, чувствуя, что это прикосновение запылало у меня на коже.

Чужак не закрыл дверь, а лишь облокотился на капот и скрестил на груди руки.

– Танцуй.

Я поправила гигантскую мужскую куртку, почесала одну ногу об другую – это он серьезно?

– Танцуй, Эля, – строже.

– Это твоя месть за два месяца в ловушке? – не сдержала я раздражения, но двигаться начала: топорно, неловко и смущенно.

– Это не вся месть. Только самая сладкая ее часть.

– Наслаждайся, – проворчала я, топчась на месте.

– Это последние мгновения твоей жизни, Эля. Разве ты не хочешь еще немного побыть свободной? Танцуй.

Я могла бы ненавидеть его до зубовного скрежета, но вместо этого лишь горько сожалела о том, чего он меня лишает.

Я спустила куртку с плеч, а затем и скинула ее полностью.

Доверившись музыке, я просто танцевала, хватая руками ветер. Холод жалил кожу, пылал паром вокруг меня. «Я хочу танцевать с кем-то… танцевать с кем-то… кто меня полюбит».

Когда музыка стихла, я обхватила плечи руками и дрогнула.

Тихие рыдания вырвались из моего горла.

Я стояла в окружении мрака – одна во всем мире – и цеплялась за жизнь, в которой не было будущего.

– А вот это месть, – чужак поддел пальцами мой подбородок.

Безмятежное спокойствие вытекало из него со скоростью песчинок, покидающих деление песочных часов. Зрачки сузились, расплавленное золото засверкало в его глазах.

Он склонился к моим губам и втянул носом воздух.

Его пальцы сжались сильнее.

Я видела, как внутри него бьется черное пламя. Он прикрыл веки и стиснул зубы, будто пытаясь сдержать эту безумную стихию.

– Твоя кровь, Эля, – его голос низок и звучит шипящими змеями, – хочу попробовать ее.